Темный рай - Тэми Хоаг

– Прошу прошения, но я сыта местными адвокатами по горло. – Мэри выразительно провела ребром ладони по шее.

Она швырнула пустой бокал в бассейн и, не обращая внимания на удивленные взгляды встречавшихся на ее пути гостей, резко зашагала к дому.

В поисках туалетной комнаты Мэри вошла в фойе с мозаичным полом в мексиканском стиле и повернула налево, в направлении просторного холла.

Распахнувшаяся дверь едва не двинула ее по носу, а на пороге возникла Ума Кимбол, хихикающая, с остекленевшим взглядом – сумасшедший эльф в платье-балахоне. Тыльной стороной ладони Ума вытерла пухлый ротик, размазав при этом губную помаду.

– Привет! – выпалила она, возбужденная, точно тамада на празднике весельчаков. – Ну и классная же вечеринка, а? Ты уже познакомилась с Фабианом? Господи, у него самые большие титьки, какие я когда-либо видела, и они вправду его! Ну не дикость?

– Это туалетная комната?

Ума захихикала, от чего у нее в ушах затряслись каскады бриллиантов.

– Лучше бы так. Я только что слопала целый фунт всяческих закусок. «Ешь до отвала» – вот мой девиз. – Ума едва не свалилась от смеха, но удержалась на ногах, ухватившись за плечо Мэри. От нее несло вермутом.

– Слушай, – спросила Мэри, – у тебя, случайно, не будет сигаретки?

– Господи, конечно же, нет! – Надутые губки Умы вытянулись в широкую печальную клоунскую улыбку. – Курение вредно для вашего здоровья. Но спроси у Брайса, он может достать все, что пожелаешь.

– Да уж, держу пари, что так.

– Нет, без дураков. У него такой кокаин, какого я никогда не пробовала. Хочешь немного? Пошли! – Схватив Мэри за руку, Ума потащила ее по коридору. Они свернули за угол и оказались у двустворчатых резных дверей. Ума сверкнула на Мэри хитрым взглядом заговорщицы: – Нужно знать секретный стук.

Она простучала по двери нечто смутно напоминавшее песенку «Дождь в Испании» и привалилась к притолоке в новом приступе безудержного смеха. Глядя на нее, Мэри подумала, что ее спутница явно превысила свою «норму» и теперь у нее наступило нечто вроде «короткого замыкания». Ума не стала дожидаться, пока кто-нибудь ответит на ее секретный код, а повернула ручку двери и, повиснув на ней, ввалилась в комнату:

– Не мытьем, так катаньем! Есть тут понюшка кокаина? Ума выпрямилась и, шатаясь, направилась к огромному бильярдному столу на ножках из красного дерева. Единственным источником света в комнате являлась свисавшая с потолка над столом медная лампа. Свет струился тремя идеально правильными конусами на длинное зеркало, положенное поверх стола, высвечивая ровный ряд из дюжины кокаиновых горок, ожидающих чьих-нибудь жаждущих носов.

Войдя в комнату и сделав три шага, Мэри замерла на месте, узнав человека, склонившегося над столом и втягивающего ноздрей дозу стоимостью более ста долларов. Сердце у нее бешено заколотилось.

Макдональд Таунсенд! Федеральный районный судья Соединенных Штатов Макдональд Таунсенд.

Он поднял глаза, и взгляды их столкнулись, как два стремительно несущихся навстречу друг другу поезда.

– Я зашла только в поисках сигареты, – пробормотала Мэри, отворачиваясь от пучка света над столом. Кто-то протянул ей французские сигареты «Голуаз». Вместо того чтобы взять одну, Мэри схватила всю пачку и, позабыв поблагодарить, выскочила за дверь в полумрак коридора.

Макдональд Таунсенд был одним из самых уважаемых людей в судейских кругах Северной Калифорнии. Молва уже прочила ему место в Верховном суде США. Таунсенд пользовался благосклонностью губернатора, имел богатую жену и, по-видимому, был охоч до «колумбийского снежка».

И одним длинным жарким летом Таунсенд был любовником Люси.

Вопросы множились и звучали все громче с каждым ударом пульса. Мэри поспешила вниз, ища выход и путаясь в бесконечном ряду холлов, в которых, как ей казалось, безнадежно заблудилась, но, в конце концов, наткнулась на дверь, ведущую во двор.

Господи, ну что за вечеринка! Адвокаты, рыскающие как акулы. Столпы общества, нюхающие кокаин. Мэри чувствовала себя Алисой, провалившейся в кроличью нору.

Зловещее ощущение всего происходящего росло и давило на психику.

Ей показалось, что кто-то глядит на нее из темноты, и она бросилась прочь от здания. Единственное, что ей сейчас хотелось, – поскорее выбраться из этого проклятого места. Страна чудес предложила Мэри слишком много открытий, чтобы можно было вынести их за один вечер.

Мэри поспешила к парковочной площадке, к своей «хонде», и не задумалась над тем, что взгляд, который она на себе почувствовала, был вполне реальным.

Судья Таунсенд мерил шагами скромные границы уютного логовища личных апартаментов Брайса. Судье было пятьдесят два года, и к нему благоволил сам Чарльтон Хестон. Многие поговаривали, что Таунсенд – человек с блестящим будущим. И вот теперь это будущее могло сгореть ясным пламенем. Нервы Таунсенда были натянуты туже рояльных струн.

– Черт возьми, Брайс, зачем ты пригласил ее сюда? Она может стать второй Люси… или еще похлеще! – Таунсенд остановился у окна, выходившего на долину, и минуту молча вглядывался в темноту, скривив тонкие губы. Рукой он держался за голову, словно его била лихорадка. – Господи, не могу поверить, что это происходит со мной!

Брайс, небрежно устроившись на краешке стола, наблюдал за Таунсендом. Выражение его лица оставалось спокойным и отсутствующе-удивленным, хотя в душе он презирал Таунсенда. Тот находился в постоянном плену у искушений: женщины, кокаин, деньги. Быть может, Брайс обожал бы Таунсенда, если бы тот предавался своим порокам радостно и легко. Но Макдональд Таунсенд был подобен канатоходцу, боящемуся высоты. Всякий раз, теряя равновесие, он кричал, потел и накладывал в штаны. Брайс презирал его за это и с удовольствием пинал, раскачивал канат.

– Мы не знаем, что могла ей рассказать Люси, – сказал Таунсенд. – Не знаем, какие вещественные доказательства она могла оставить!

– Мы обыскали дом, – спокойно заметил Брайс. – Видеопленки там не было. Люси вела с тобой игру: брала у тебя деньги и смеялась над тобой за твоей спиной.

– Вот сука! – Все тело Таунсенда сотрясала дрожь. Сжав кулаки, он уперся ими в бока. – Не надо было мне вообще ее трогать.

– Да уж, – мягко согласился Брайс. Во взгляде его блеклых глаз читалось презрение. – Да, друг мой, тебе не следовало трогать Люси. У тебя недостает выдержки, чтобы играть в игры, в которые она играла.

– Ты позаботишься об этой женщине – о Дженнингс?

– Я слежу за ней. Я позабочусь обо всем. Как всегда.

Брайс уставился на дверь, горя желанием вновь присоединиться к вечеринке. Таунсенд утомлял его. Брайсу не терпелось снова заняться Самантой.