Темный рай - Тэми Хоаг

– А вы собирались вместо ужина заставить меня петь?

– Боже упаси! Просто здесь есть люди из студии звукозаписи «Коламбиа рекордз», и мне показалось, что вы можете использовать свой шанс.

– Может быть, как-нибудь в другой раз. – Краем глаза Мэри выхватила в толпе сверкнувшие черные волосы и красивое лицо. Бен Лукас. – Я все еще слишком потрясена тем, что случилось с Люси, и приехала только поразвлечься, понимаете, познакомиться с новыми людьми, поесть на дармовщинку.

– Без вопросов. – Брайс сверкнул ослепительно белыми зубами и сделал широкий жест рукой, указывая на толпу гостей. – Милости прошу.

Не обращая внимания на Шерон, Мэри кивнула Брайсу и, уходя, прихватила тарелочку грибов с подноса у проходившего мимо официанта.

Лукас очаровывал брюнетку, которая тоже принимала участие в верховой прогулке. Они стояли на краю бассейна. Лукас был весьма привлекателен и сам ни в коей мере не пытался оспорить сей факт. Как и большинство влиятельных адвокатов, которых знала Мэри, он был тщеславен и самонадеян. Он безошибочно выбрал себе слушательницу на этот вечер. Молоденькая женщина ловила каждое его слово. На вид ей было не больше двадцати. Лакомый кусочек! И Лукас принюхивался к ней, точно голодный волк.

– …пресса осудила, приговорила и казнила Лану Бродерик, – заявил Лукас. – Оправдательный приговор всех ошеломил.

– А она на самом деле была невиновна?

Лукас одарил девушку отлично отработанным взглядом, в котором сочетались мудрость и страсть и который убеждал большинство присяжных заглотить наживку именно в этот момент, перед тем как Лукас бросит последнюю драматическую фразу.

– Ей следовало бы быть.

Мэри едва сдержала смех, боясь подавиться грибами.

– Уверена, что несчастная миссис Дейл Робардс слишком поздно пожелала, чтобы ваша клиентка была невиновной, – сухо заметила Мэри, обращая своим присутствием дуэт Лукаса и девушки в трио. – Если бы Лана Бродерик занималась в группе парадных шествий вместо внеаудиторных занятий с мистером Робардсом, миссис Робардс, возможно, была бы жива и по сию пору.

– Кажется, мне следует порадоваться обстоятельству, что вас не было в составе присяжных, мисс…

– Дженнингс, Мэрили Дженнингс. Вообще-то мы встречались. Пару лет назад. Я была судебным секретарем в Сакраменто. Как-то мне пришлось работать на одного из ваших партнеров. Дело «Штат Калифорния против Арманда Ускаваро».

– Мир тесен. – Лукас ответил Мэри не менее лучезарной улыбкой. – Стыдно признаться, но я не помню нашей встречи. Хотя всегда считал, что не забываю красивые лица.

– Возможно, вы лучше помните мою подругу. Она гораздо чаще меня работала с делами вашей фирмы – Люси Макадам.

При упоминании имени Люси Лукас заморгал так, словно какая-то невидимая рука влепила ему пощечину. Мэри заметила его реакцию и с извиняющейся улыбкой обратилась к молодой женщине:

– Во всей этой дневной неразберихе я толком не расслышала вашего имени.

– Саманта, – пролепетала та, вцепившись в свой бокал так, словно боялась, что он вот-вот выскользнет из руки и со звоном разобьется о голубые плитки кафеля, которым была выложена дорожка вокруг бассейна. – Саманта Рафферти.

Мэри потрясенно заморгала глазами:

– Рафферти? Вы жена Уилла Рафферти?

– Да.

Исчерпывающий ответ сопровождался окаменевшим взглядом, но Мэри не смогла тут же интерпретировать его. Она была слишком занята сбором воедино кусочков разыгравшейся днем драматичной сцены. Реакция Уилла неожиданно обрела хоть какой-то смысл. Вспомнилась фраза, брошенная Джеем Ди брату. У нас здесь большая проблема, младший братец. Проблема: брошенная жена Уилла в компании Эвана Брайса – человека, который станет королем Эдемской долины. Ничего себе дела!

Мэри бросила взгляд на стоявшего по ту сторону бассейна Брайса. Неужели и вправду для него все это только игра человеческими жизнями? Неужели именно поэтому он привел свою небольшую свиту в «Старз-энд-Барз»: посмотреть на человеческую драму, разыгравшуюся пред его очами? Мысль заставила Мэри похолодеть.

Она почувствовала на себе раздраженный взгляд Саманты, и ей тотчас стала ясна подоплека этого взгляда. Ревность! Боже, бедная девочка, вероятно, решила, что Мэри – очередное увлечение Уилла. Мэри про себя наградила его дюжиной весьма нелестных эпитетов.

– Джей Ди пригласил меня посмотреть, как клеймят скот, – солгала она. – До этого он помогал мне с животными Люси, которые теперь стали моими. Никак не могу привыкнуть к этой мысли. – Мэри повернулась к Бену Лукасу. – Полагаю, вы слышали о случившемся с Люси?

– Да. Для всех, кто ее знал, это стало ужасной трагедией. Граф… доктор Шеффилд… был вне себя от горя.

– Скверно, что он не был «вне себя», когда отправился на охоту. Возможно, ему стоило «выйти из себя» и увидеть, что он стреляет в женщину! – Слова Мэри прозвучали резко, как удар ножа, и так же остро, как кипевшее в ней негодование. Мэри понимала, что ей следует сдерживать себя, но чувства со временем не остыли. Как раз наоборот.

Лукас хмуро посмотрел на нее.

– Вы знаете этого «меткого» стрелка? – Мэри глотнула шампанского в надежде, что вино хоть немного охладит ее горячий язычок. Страшно хотелось курить.

– Я его адвокат.

Мэри слышала лишь общий шум вечеринки, звучавший в голове гулом пчелиного роя. Из невидимых динамиков бухала музыка, совершенно некстати и в диссонанс со статичным положением присутствующих.

Люси работала на Лукаса. Одно время Лукас был ее любовником. Лукас работал на Шеффилда. Все они знали Брайса – кукловода. До чего приятно и удобно! Отрывки и фрагменты информации вертелись в голове, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе.

– Вы должны гордиться собой, сведя ценность человеческой жизни до понятия проступка и карманных расходов! – бросила Мэри.

Взгляд темных глаз Лукаса мгновенно остекленел. «Совсем как у акулы», – подумалось Мэри, так – между прочим.

– Это был несчастный случай, мисс Дженнингс.

– Да, я знакома с материалами дела, – резко заметила Мэри. – Никакого преступного умысла, никакой преднамеренности! Не будь он невиновным, он все равно бы им стал.

Мэри пристально посмотрела на Лукаса. Она ненавидела его, ненавидела таких, как он. Лукас был из той породы адвокатов, которые превратили систему правосудия в посмешище. Они играли в суде в хорошо отработанную игру под названием: «Давайте договоримся». Единственной важной для них вещью было добиться оправдательного приговора. Никакого закона. Никакой справедливости. Никаких невиновных или виноватых.