Записки герцога Лозена - Арман де Лозен

В продолжение всей этой войны англичане отличались необыкновенной недальнозоркостью, они все время делали то, чего не следовало делать и не пользовались преимуществами, которые им часто представлялись. После ухода войск, они могли напасть на эскадру в Род-Эйланде и истребить ее в конец, им это и в голову не пришло. Французская армия проходила по Америке в необыкновенном порядке, с сохранением самой строгой дисциплины, о которой не имели понятия ни английские, ни американские войска.

Я прикрывал армию с правой стороны, в сорока милях от Северной реки. Де-Рошамбо получил письмо от Вашингтона, в котором тот уведомлял, что хочет употребить меня для секретного, очень важного поручения и поэтому просит меня на следующий же день быть с моим отрядом в одном довольно отдаленном пункте. Де-Рошамбо немедленно послал за мной, среди ночи, хотя я находился в пятнадцати милях от него, и передал мне приказание Вашингтона, который не считал нужным входить с ним в переговоры относительно подробностей этого дела. Я в назначенное время был, конечно, на месте, но этот переход был совершен нами с большим трудом, благодаря ужасной жаре и отвратительной дороге.

Генерал Вашингтон находился далеко впереди обеих армий и сказал, что поручает мне командование отрядом, находящимся перед Нью-Йорком, чтобы защищать форт Книпгаузен, который называли ключом к укреплениям Нью-Йорка.

Я должен был идти опять целую ночь, чтобы атаковать их на рассвете, он прибавил к моему полку полк американских драгун, несколько пехотных американских батальонов и отряд легкой кавалерии. По другой дороге, на шесть миль правее нас, он послал генерала Линкольна с корпусом в три тысячи человек, чтобы взять самый форт Книпгаузен, а я должен был следить за тем, чтобы к форту ниоткуда не поспела помощь. Линкольн должен был приступить к атаке этого форта только тогда, когда я дам ему сигнал, что у меня все готово к этой атаке, но он не выждал этого сигнала и выступил со своим корпусом в атаку, причем понес поражение и потерял бы весь свой корпус, если бы я не бросился ему на помощь. Благодаря мне и моим людям ему удалось выбраться, наконец, из форта, причем у него убитых было триста человек, а раненых и того больше. Когда мне удалось наконец доставить его и весь его корпус в безопасное место, я двинулся сам в атаку и был гораздо счастливее его, так как при этом почти не потерял никого из своих людей. Я присоединился тотчас же к Вашингтону, который шел на выручку Линкольна с большей частью своей армии, но его солдаты были так утомлены, что положительно не могли двигаться дальше. Он очень обрадовался, увидев меня, и высказал мне благодарность, так же как и моим людям. Он захотел воспользоваться этим случаем, чтобы сделать небольшую рекогносцировку самого Нью-Йорка. Я сопровождал его с сотней своих гусар, нам пришлось находиться все время под ружейными и пушечными выстрелами, но мы, по крайней мере, видели все, что хотели видеть. Эта рекогносцировка длилась трое суток и страшно утомила нас, так как мы день и ночь были на ногах, а питались только фруктами, которые попадались нам по дороге. Вашингтон написал письмо де Рошамбо, в котором очень хвалил меня, но тот, конечно, не счел нужным посылать это письмо во Францию. Я остановился лагерем около Уайт-Плэнс, где должны были соединиться на следующий день обе армии. Вашингтон поручил мне командование обоими авангардами. Мы прожили в этом лагере целых шесть недель, и я очень устал за это время, так как приходилось делать постоянные экспедиции с целью добыть фуража, причем мы нередко подходили к неприятельским постам. Вашингтон и де Рошамбо решили еще раз хорошенько изучить местоположение Нью-Йорка, мне поручено было прикрывать их всей кавалерией обеих армий, всей легкой американской пехотой и батальоном французских стрелков и гренадер. Довольно значительный отряд под командой шевалье Шастелю и генерала Хитра расположились недалеко от меня, чтобы в случае необходимости я мог бы отступить к ним. Но я подвигался вперед совершенно свободно и даже захватил несколько пленных. Генералы употребили целых два дня на свою рекогносцировку, причем неоднократно подвергались опасности быть подстреленными. Несколько дней спустя мы выступили из лагеря при Уайт-Плэнс и перешли Северную реку около Рингферри. К счастью, англичане не стали преследовать нас, а между тем нам приходилось довольно плохо, так как мы двигались все время по болотам, и артиллерия и все обозы застряли в них на целые тридцать шесть часов, причем единственным прикрытием их был я со своим отрядом и батальон гренадер и стрелков, составлявший весь арьергард. После перехода этой реки, которому англичане почему-то не помешали, хотя это было бы им очень легко, армия разделилась на две колонны, чтобы легче было доставать провиант, и эти колонны двигались на расстоянии суток одна от другой. Американская армия шла тоже другой дорогой, недалеко от нас. Нам пришлось пройти семьдесят миль, причем мы часто находились в двадцати милях от неприятеля, а иногда еще и ближе. Мы постоянно опасались, что они постараются преградить нам дорогу, что им было бы очень легко сделать. Но де Рошамбо употребил в дело хитрость и заставил их думать, что мы собираемся атаковать Нью-Йорк, так как он послал комиссара приготовить провиант и фураж в Четгаме, недалеко от Нью-Йорка.

Де-Рошамбо и генерал Вашингтон отправились вперед в Филадельфию, чтобы приготовить там все, что необходимо было для похода армии в Виргинию. Мы расположились лагерем в Джерси, в Соммерсе и в Кортгаузе. Барон де Виомениль командовал первой дивизией армии, состоявшей из пехотной бригады, артиллерии и моего полка. Мы получили уведомление о том, что в Нью-Йорке отдан приказ, чтобы тысяча человек солдат готова была к выступлению, и что в миле расстояния от нас находятся английские войска. Положение де Виомениля, который к тому же благодаря ушибу ноги должен был ехать в коляске, было далеко не завидное, так как, в случае атаки, он оказался бы почти совершенно беззащитным.

Я счел за самое правильное дать ему возможность скрыться дальше в лесу и для этого мне необходимо было выступить с своим отрядом как можно вперед; я послал везде сильные патрули по всем путям, откуда могли бы подойти англичане, взял пятьдесят гусар и сам во главе их сделал почти десять миль по дороге в Бруневик, откуда вероятнее всего можно было их ожидать. Я встретил только несколько патрулей с их стороны, которые после легкой перестрелки с моими людьми поспешили скрыться из виду. Я убедился в том, что английская армия и не думает даже наступать, и успокоил де Виомениля.

Как ни убеждали со всех сторон сэра Генри Клинтона выйти из Нью-Йорка и атаковать неприятеля, он не решался на это, так как воображал, что его атакуют самого, и даже отозвал обратно в Нью-Йорк все отряды, находившиеся вне его. Мы прибыли, наконец, в Филадельфию, наши войска были встречены там с большим энтузиазмом, мы пробыли там один день, затем отправились дальше.