Врата судьбы - Агата Кристи

– Я отнес наверх кофе, – внезапно появившись, сообщил Альберт. – И поставил лишнюю чашку для мисс Маллинз, которая явилась сюда с какой-то книгой по садоводству.

– Понятно, – сказал Томми. – Да, да, все идет хорошо. А где Ганнибал?

– Заперт в ванной.

– Вы плотно закрыли дверь? Вы же знаете, он не любит, когда его запирают.

– Нет, сэр, я сделал именно так, как вы сказали.

Томми направился наверх. Мистер Криспин шел за ним. Томми негромко постучал в дверь и вошел. В ванной комнате Ганнибал возмущенно взвизгнул, бросился на дверь изнутри, она открылась, и он ворвался в комнату. Он быстро взглянул на мистера Криспина, а потом метнулся к мисс Маллинз и яростно набросился на нее.

– Господи боже мой! – воскликнула Таппенс. – Господи!

– Молодец, Ганнибал, – похвалил Томми. – Молодец. Вы согласны? – обернулся он к мистеру Криспину.

– Знает, кто ему враг. И кто ваш враг.

– Боже мой, он вас не укусил? – спросила Таппенс у мисс Маллинз.

– Очень даже чувствительно, – отозвалась та, поднимаясь на ноги и со злостью глядя на Ганнибала.

– И не в первый раз, – сказал Томми. – Ведь это вас он выгнал из пампасной травы, не так ли?

– Он понимает, что к чему, – сказал мистер Криспин. – Не так ли, Додо? Давненько я тебя не встречал, моя прелесть.

Мисс Маллинз встала, бросила быстрый взгляд на Таппенс, потом посмотрела поочередно на Томми и мистера Криспина.

– Маллинз, – сказал мистер Криспин. – Прости, я не в курсе дела. Это что, фамилия мужа или твоя собственная?

– Меня зовут Айрис Маллинз, это мое имя.

– А я-то думал, что ты Додо. Я знал тебя как Додо. Ну что ж, дорогуша, рад тебя видеть, но нам, пожалуй, следует отсюда убираться, и чем скорее, тем лучше. Кофе можешь допить, разрешаю. Очень приятно с вами познакомиться, миссис Бересфорд. Если позволите дать вам совет, не нужно пить этот кофе, отставьте свою чашку.

– О господи, дайте я ее уберу.

Мисс Маллинз бросилась к Таппенс. В ту же секунду Криспин преградил ей путь.

– Нет, милочка моя, я бы на твоем месте не стал этого делать, – сказал он. – Я сам об этом позабочусь. Чашка принадлежит этому дому, и, разумеется, будет очень полезно сделать анализ ее содержимого. Ты наверняка кое-что принесла с собой, и тебе не составило труда всыпать это кое-что в чашку больной – или мнимобольной – женщины.

– Уверяю вас, я ничего такого не сделала. Да уберите же эту собаку!

Ганнибал выразил недвусмысленное желание спустить гостью с лестницы.

– Он хочет, чтобы вы убрались из этого дома, – сказал Томми. – Это очень серьезная собака. Любит на прощанье куснуть тех, кого выгоняет. А-а, это вы, Альберт. Я так и думал, что вы стоите за дверью. Вы случайно не видели, что там происходило?

– Как же, прекрасно видел. Подсматривал в щель. Видел, как она всыпала что-то в чашку хозяйки. Очень ловко. Совсем как фокусник, но я все равно увидел, она точно это сделала.

– Не понимаю, о чем это вы говорите, – сказала мисс Маллинз. – Мне… Боже мой, мне пора идти. У меня назначено свидание. Очень важное свидание.

Она бросилась вон из комнаты и побежала вниз по лестнице. Ганнибал помчался вслед за ней. Мистер Криспин, совершенно бесстрастно, ничем не выражая своих намерений, тоже стал спускаться вниз.

– Надеюсь, она хорошо бегает, – заметила Таппенс, – ведь, если это не так, Ганнибал ее непременно настигнет. Нет, это действительно настоящий сторожевой пес!

– Таппенс, это был мистер Криспин, его прислал мистер Соломон. Вовремя он явился, верно? Мне кажется, он специально выжидал, чтобы увидеть, как развиваются события. Не разбей, пожалуйста, чашку и не выливай то, что в ней, пока не найдем бутылочку, чтобы перелить в нее этот кофе. Сделают анализ, и мы узнаем, что в него подсыпали. Надень свой нарядный халатик, и пойдем вниз, выпьем чего-нибудь перед ленчем.

– Боюсь, что теперь, – сказала Таппенс, – мы никогда не узнаем, что все это означает и с чем оно связано.

Она покачала головой в глубокой задумчивости и, встав с кресла, подошла к камину.

– Ты собираешься подбросить еще одно полено? – спросил Томми. – Позволь я сделаю это сам. Тебе ведь сказали, чтобы ты поменьше двигалась.

– Рука у меня уже в полном порядке. Можно подумать, что у меня был перелом или что-нибудь еще того хуже. А была-то всего-навсего царапина или ссадина.

– Полно, все обстояло гораздо серьезнее. Ты получила настоящее пулевое ранение. Боевое ранение, совсем как на войне.

– Война, похоже, окончилась благополучно.

– И тем не менее мы управились с этой Маллинз достаточно ловко, как мне кажется.

– А Ганнибал был просто великолепен, верно? – сказала Таппенс.

– Да, – согласился Томми. – Он нас предупредил. Совершенно безошибочно. Сначала кинулся на эту траву. Нос ему, по-видимому, подсказал. У него же великолепное чутье.

– Не могу сказать, чтобы мое чутье предупредило меня, – сказала Таппенс. – Я как раз, наоборот, подумала, что эта женщина появилась в ответ на мои молитвы, ведь нам так нужен садовник. И я совершенно забыла, что мы можем взять только того, кто придет от мистера Соломона. А мистер Криспин, он тебе что-нибудь рассказал? Его действительно зовут Криспин?

– Возможно, что и нет, – ответил Томми.

– Зачем он здесь появился? Тоже чтобы что-нибудь разведать? Не слишком ли нас много?

– Нет, это не входило в его функции. Я думаю, он был послан сюда в целях безопасности. Он должен был тебя охранять.

– Меня охранять? – удивилась Таппенс. – Почему только меня? Ведь и тебя, наверное, тоже. Где он теперь?

– Занимается мисс Маллинз, я думаю.

– Да-а. Ты знаешь, просто удивительно, как от всех этих волнений разыгрывается аппетит. С каким бы удовольствием я сейчас съела вареного краба под сливочным соусом с пряностями!

– Значит, ты уже поправилась, – сказал Томми. – Как приятно слышать, что ты с таким энтузиазмом говоришь о еде.

– А я и не болела, – объяснила Таппенс. – Я была ранена. Это совсем разные вещи.

– Ну ладно, – сказал Томми, – во всяком случае, ты, должно быть, поняла, так же как и я сам, что, когда Ганнибал прояснил ситуацию, сообщив нам о том, что рядом находится враг, то это была мисс Маллинз, которая переоделась в мужское платье, спряталась в высокой траве и стреляла в тебя.

– И мы тогда уже знали, что она на этом не успокоится. Я заперлась в четырех стенах, воспользовавшись своей раной, и мы с тобой приняли соответствующие меры. Разве не так, Томми?

– Совершенно верно, – подтвердил он, – совершенно верно. Я решил, что она достаточно быстро догадается, что ты ранена и потому вынуждена лежать в постели.

– Поэтому и явилась ко мне, исполненная сочувствия и желания услужить.

– А наши меры оказались достаточно эффективными, – заметил Томми. – Рядом находился Альберт, он был настороже, следил за каждым ее шагом, за каждым движением…

– Это он принес наверх поднос с кофе и еще одну чашку для гостьи.

– А ты сама заметила, как мисс Маллинз – или Додо, как называет ее Криспин, – что-то всыпала в твою чашку?

– Нет. Должна признать, что не заметила. Понимаешь, она обо что-то споткнулась и опрокинула столик, на котором стояла наша любимая ваза, без конца извинялась, и я, конечно, смотрела только на разбитую вазу и думала о том, можно ли ее склеить. Поэтому я и не видела.

– А Альберт видел, – сказал Томми. – Он чуть-чуть приоткрыл дверь и наблюдал за происходящим.

– И кроме того, как хорошо, что дверь ванной не была заперта, а только закрыта, к тому же недостаточно плотно, так что Ганнибал сумел ее открыть. Ты же знаешь, он у нас большой мастер открывать двери, если дверь не закрыта на замок, а только плотно притворена. Он бросается на нее, словно… словно бенгальский тигр.

– Очень яркое сравнение, – сказал Томми.

– А теперь я думаю, что мистер Криспин – или как его там – закончил свой допрос, хотя не могу себе представить, каким образом мисс Маллинз может быть связана с Мери Джордан или с такой опасной фигурой, как Джонатан Кейн и его организация, которые существовали в далеком прошлом.

– А я не думаю, что все только в прошлом. Мне кажется, существует второе издание, так сказать, возрожденное. Мало ли у нас приверженцев насильственных методов, насилия ради самого насилия? Бандитских шаек и организаций суперфашистов, скорбящих о славной эпохе Гитлера и его своры?

– Я только что прочла «Графа Ганнибала» Стенли Уэймана, – сказала Таппенс. – Это его лучшая книга. Я нашла ее наверху, среди книг Александра.

– Ну и что?

– Я просто подумала, что теперь все то же самое. А может быть, и всегда так было. Вспомни всех этих бедных детей, которые отправились в свой крестовый поход, исполненные тщеславия, бедняжки, испытывая радость и счастье. Они считали, что избраны Богом, что им назначено судьбой освободить Иерусалим и что моря будут расступаться перед ними, словно перед Моисеем, чтобы дать им пройти, как это написано в Библии. А теперь посмотри на этих славных молодых девушек и ребят, которыми полны наши тюрьмы, – их судят за то, что они убили какого-нибудь несчастного пенсионера или старика, который только что получил деньги в банке. А Варфоломеевская ночь? Ты же видишь, подобные вещи происходят снова и снова. Вот недавно в газетах опять писали о неофашистах в связи с весьма уважаемым университетом. Да что там говорить, нам все равно никто ничего не расскажет. Неужели ты думаешь, что мистер Криспин выяснит что-нибудь существенное об этом тайнике, что-нибудь до сих пор неизвестное? Вот, например, водоемы. Тебе известно об ограблении банков? Так вот, похищенное часто прячут в водоемах. Я бы сказала, достаточно неудобное место, чтобы что-то там прятать. Как ты думаешь, вернется он сюда, чтобы нас оберегать, после того как окончит свои допросы, а, Томми?