Кондотьер Богданов - Анатолий Дроздов

– Очнулся! – сказал незнакомец. – Жив! Я умею бить.

– Не задохнется? – спросил кто-то за спиной.

Меченый зажал пальцами нос летчика. Лицо лейтенанта побагровело, он стал извиваться, пытаясь освободиться. Меченый разжал пальцы. Богданов жадно вдохнул.

– Дышит! – сообщил меченый.

– Хорошо! – сказали сзади.

Меченый водворил летчика на прежнее место и отошел. Обитатели склада стали разговаривать громче.

– Где девка? – сердился знакомый голос. – Эрих с русским ушли давно! Мы не можем ждать долго!

«Это они о ком? – встревожился Богданов. – Неужели об Ане? Если я попался, ее тем более заманят. Господи, только б не получилось! Один я выберусь, а вот с ней…»

– Послали за ними! – заверил неизвестного меченый.

Словно в подтверждение его слов, послышались торопливые шаги и сдавленные голоса. Летчик не разобрал слов, но сообразил, что у похитителей что-то не выгорело.

– Уходим! – велел неизвестный Богданову командир похитителей. – Немедленно.

К Богданову подскочили, перевернули и, прежде чем летчик успел сообразить, на голову надели мешок. Лицо лейтенанта осыпало мучной пылью, мука забилась в нос, он непроизвольно чихнул. И немедленно получил удар в бок.

– Лежи тихо, колдун! Зарежем!

Сильные руки подняли Богданова и понесли. Недолго. Скоро он услышал плеск воды и ощутил спиной твердые доски настила. Раздалась команда, плеск усилился, лейтенант догадался, что он в лодке и та отчалила. Его куда-то везли, и, ясное дело, не топить – прирезать на складе было проще. Кому-то он понадобился живым, и догадаться кому, не составляло труда. Со временем Богданов научился различать языки, на которых нечаянно заговорил в тринадцатом веке. Немцы, орден. Умеют воевать! Что в двадцатом веке, что в тринадцатом. Без Богданова «По-2» – музейный экспонат. Лисикова окончила летную школу, но чему ее там научили? Взлет – посадка, к тому же пару лет без летной практики… «Вдруг ее убили?» – внезапно подумал Богданов. От этой мысли хотелось скрипнуть зубами, но сделать это не имелось возможности.

Воздуха в пыльном мешке было еще меньше, чем на складе, Богданов стал задыхаться. Непроизвольно завозился. Похитители заметили. Его подняли и стащили мешок. Богданов облегченно вздохнул и бросил взгляд по сторонам. Припорошенные мукой глаза плохо различали окружающий мир, но стало ясно: плывут по реке. По обеим сторонам лодки тянулись леса. Ни города, ни деревни – немцам опасаться некого. Его опять уложили на помост. Теперь взгляду открывалось небо: высокое, голубое и равнодушное.

Умение определять протяженность времени свойственно каждому пилоту. Прошло не меньше часа, как его вытащили из склада, когда лодка причалила к берегу. Богданова сволокли на землю и поставили прямо. Из-за тугих пут ноги Богданова затекли, он неминуемо упал бы, но его поддержали. Перед летчиком вырос немец, плотный, коренастый, в черной одежде.

– Слушай меня, колдун! – сказал, медленно выговаривая слова. – Я знаю: ты понимаешь нашу речь. Ты ездишь верхом?

Богданов кивнул. Лучше в седле, чем в мешке поперек крупа.

– Сейчас мы поскачем, ты будешь на коне. Попробуешь убежать, немедленно убьем. У меня повеление привезти тебя живого или бросить здесь мертвого. Хочешь жить?

Лейтенант снова кивнул.

– Тогда помни сказанное!

Немец посмотрел на меченого. Тот вытащил нож, наклонился и перерезал путы. Прежде чем Богданов успел сообразить, к нему подвели коня и забросили в седло. Подскочивший меченый завязал на левой лодыжке лейтенанта узкий, но прочный кожаный ремень, пропустил его под брюхом лошади и затянул на правой ноге. Теперь при всем желании Богданов не мог соскочить. Ему сняли путы с кистей, но тут же прибинтовали руки к туловищу выше локтя. Повод держать можно, но не более. Работали немцы сноровисто, по всему было видно – привычно. Пока лейтенанта пеленали, он осмотрелся. Кроме главного немца и меченого на берегу суетились еще восемь человек. Семь немцев, судя по одежде, и Путила. Купец возился у своего коня, что-то рассовывая по сумкам, в сторону пленника старательно не смотрел. Богданов пожалел, что немцы сняли пояс с кобурой. Что-что, а вытащить «ТТ» он сумел бы и так. Один выстрел… Однако немцы, понятное дело, такой возможности предоставлять пленнику не собирались. Хотя бы сказать гаду! Лейтенант замахал руками, указывая на рот. Главный немец подъехал.

– Хочешь, чтобы вытащили кляп?

Богданов кивнул и для убедительности пошмыгал носом: задыхаюсь, мол.

– Дышал до сих пор, подышишь и впредь! – сказал немец холодно. – Я не собираюсь слушать, как ты будешь выкрикивать бесовские заклинания и изрыгать хулу на Господа. Если не прекратишь ерзать, попробуешь кнута. Ясно?

Богданову пришлось кивнуть. Отряд выстроился вдоль дороги и пошел рысью. Скакали так. Далеко впереди, на расстоянии видимости, разведчик. Основной отряд держался плотно. Трое охранников в голове, следом старший немец, за ним Богданов с меченым, остальные в арьергарде. Путила держался самым последним, причем, как заметил лейтенант, немцев не слишком интересовало, поспевает ли за ними купец или же отстает. Еще на берегу главный немец бросал на Путилу презрительные взгляды. Предателей, как понял Богданов, не жаловали и в тринадцатом веке.

Пользуясь тем, что глаза ему оставили открытыми, лейтенант старательно запоминал дорогу. По сути это была тропа, позволяющая проехать повозке в одном направлении. Двое всадников едва помещались рядышком. Богданов физически ощущал присутствие меченого, скакавшего слева. От немца кисло пахло потом и чесноком, запах усиливался, когда охранник наклонялся, чтоб проверить путы. Меченый не оставлял пленника без внимания ни на минуту; очевидно, имел на это строгий указ.

Тропа прихотливо петляла по лесу, изредка выбегая на небольшие полянки или пересекая сонные ручьи. Один раз пришлось преодолеть лесную речку. Брод оказался глубоким, вода доходила лошадям до шей. Всадники вытащили ноги из стремян и подняли их, чтоб не замочить. Богданов сделать это не мог и теперь ехал, чувствуя, как хлюпает вода в сапогах. Отряд скакал и скакал без роздыху. Солнце палило нещадно, в знойном воздухе стоял густой аромат растопленной смолы и хвои. Андрей весь взмок, одежда пропиталась своим и конским потом. Пот катил со лба, нависал тяжелыми каплями на бровях и скатывался в глазницы. Связанные руки не позволяли смахнуть капли. Пот щипал глаза, мешая смотреть. Тем не менее, как заметил лейтенант, лес вокруг кишел живностью. Он увидел стайку косуль, перебежавших им дорогу, застывшего столбиком зайца под кустом и даже волка. Зверь стоял у края поляны, которую они пересекали, и смотрел на людей без испуга, даже с каким-то интересом. Богданову этот интерес не понравился…