Отец по ошибке (СИ) - Вильде Арина

Максим без труда находит мой дом, я даже не успеваю удивиться, откуда он знает мой адрес, потому что на глаза наворачиваются слезы, когда вижу, как из дома выбегает взволнованная бабушка.

Я торопясь выскакиваю из машины и спешу ей навстречу. Обнимаю. Крепко. На глаза наворачиваются слезы. От нее пахнет домашним хлебом. Домом. Теплом. Детством.

— А что ж не предупредила? Я бы приготовилась к вашему приезду. Ох, внученька, а поменялась как! Красавицей какой стала.

— Я так соскучилась, бабуль. — Сердце щемит от нежности, и даже лай Малыша вызывает радость. — Идем, я тебя познакомлю кое с кем.

Я открываю заднюю дверцу. Тимур сладко спит, поэтому я осторожно достаю его из детского сиденья.

— Спасибо, — хриплым голосом говорю Максиму, который сидит за рулем.

— Ой, какой богатырь у нас, — склоняется бабуля над Тимуром. — Дождалась все-таки, ну все, теперь можно спокойно помирать.

— Ба, ну что ты такое говоришь?

Пока мы с бабушкой переговариваемся, Максим выходит из машины и начинает доставать из багажника сумки.

— Добрый день, — кивает бабушке, и та улыбается ему в ответ. Я же вмиг теряю все настроение: бабуля же знает его, вот только что он успел ей наговорить? — Как ваше здоровье? — спрашивает он между тем.

— Самое то, чтоб плясать на вашей свадьбе.

Я заливаюсь краской, мне становится немного неудобно перед мужчиной, он же, кажется, вообще пропускает эту фразу, сосредоточенно достает коляску из машины и несет ее в сторону дома. Мы с бабушкой тоже заходим во двор, подальше от любопытных глаз соседей.

— Давай все в ту комнату, — показываю Максиму в сторону зала, потому что моя комната совсем крохотная и вместе с Тимуром мы там не развернемся. — Спасибо тебе большое.

Мы застываем в дверях, неотрывно смотрим друг на друга. Потолки в доме низкие, поэтому мужчина кажется настоящим великаном. Его зрачки расширены, я перевожу взгляд на его губы и непроизвольно облизываю свои. Пересохшие и жаждущие его ласк.

— А вы надолго? — внезапно рядом с нами появляется бабушка, и мы резко отстраняемся друг от друга, расходясь по разным углам комнаты.

— Я на месяц где-то, — произношу, избегая встречаться взглядом с Максимом, и складываю одежду Тимура в шкаф. Чувствую волны напряжения между нами, которые впитываются даже в стены.

— О, радость-то какая! А то приедешь на день-два — и сразу в город свой. А здесь же воздух какой и молочко домашнее, не то что в ваших этих супермаркетах! Ой, а кроватку-то для Тимурчика надо спустить, так и знала, что пригодится! А мамка твоя все говорит: выброси да выброси! Максим, вы же поможете?

— Конечно.

— Бабуль, Максим вообще-то спешит, он уже уезжать собирался.

— Как это? — Она с недоумением смотрит на нас.

— Не раньше, чем соберу кроватку, — усмехается мужчина. — Говорите, где ее искать, — обращается к бабушке, и они вместе выходят из дома, я же сажусь на диван и выдыхаю. Обвожу взглядом комнату, не веря тому, что наконец-то дома. Все-таки как же хорошо здесь. И спокойно. И никаких Черновых на несколько этажей выше.

Я рассчитываю, что Максим уедет сразу же, как соберет кроватку. Еще мою, между прочим. Но он не спешит покидать нас. Сразу после кроватки идет во двор, берет топор и начинает рубить дрова. В одной футболке, которая плотно обтягивает его тело, и я могу любоваться тем, как при каждом его резком движении бугрятся мышцы на руках.

Я прячусь за занавеской и тайком наблюдаю за мужчиной. Он, как всегда, все делает по-своему, не обращая никакого внимания на мои жалкие протесты и яростные намеки.

— Что-то случилось между вами? Поссорились? — спрашивает бабушка.

— Нет, с чего ты взяла?

— Ну, вы как-то странно себя ведете. Не так, как полагается мужу и жене.

— Ба, — я поворачиваюсь к ней лицом, делаю глубокий вдох, — это не мой Максим. Мы с ним расстались, а это мой сосед. Он знает, что я живу одна с ребенком, вот и помогает.

Решаю, что пора произнести правду вслух. Почти всю. Не говорить же, что прожила в квартире Дмитриева не один месяц. Оказывается, это не так уж и сложно. Минус одна маленькая ложь, осталась еще мама.

— Как расстались? — хлопает в ладоши бабушка и садится на стул. — Как же так? Неужели у нас в семье у всех женщин судьба такая?

— Не волнуйся, прошу тебя, все хорошо. — Я подхожу к ней и присаживаюсь на корточки. Бабушка всегда очень переживала за меня и, я уверена, новость о том, что я осталась матерью-одиночкой, восприняла острее, чем я. — Ну, так получилось. Люди встречаются, люди расходятся, разводятся, не конец же света.

Бабушка молчит, а потом ошарашивает меня:

— Но этот Максим нравится же тебе. Приглядись к нему, не будет мужик просто так возиться с чужой женщиной и ребенком. Я видела, как он смотрит на тебя.

— Ба, не выдумывай, — фыркаю я. Ну вот, а я переживала, как она воспримет новость о неудачном замужестве, а она уже и нового жениха мне подыскала.

— Это ты не выдумывай! Не упусти мужика, он же приезжал ко мне, когда ты родила, волновался, не зря вертится вокруг. Будешь жалеть, толковых нынче мало.

— Мне ли не знать, — качаю головой и подхожу к плите. Помешиваю на сковороде мясо, а сердце бьется быстро-быстро, потому что бабушка-то права. Вряд ли Максим просто так нам помогал. Даже если раньше и делал это по доброте душевной, то сейчас совсем не обязан был ни подвозить меня, ни оставаться, ни дрова во дворе колоть.

— А тебе-то он нравится? — идет напролом бабуля.

— Кажется… да, — произношу на выдохе, и становится страшно от этого открытия. Потому что влюбляться и доверять мужчине вновь безумно страшно после неудачных отношений.

— Пахнет вкусно, я бы не отказался пообедать, — раздается внезапно за спиной.

Я вздрагиваю от мужского голоса, глаза расширяются от страха. Как давно он здесь? Что успел услышать?



Мое тело напряжено, лицо бросает в жар, боюсь повернуться к нему и встретиться взглядом. Я не замечаю, как начинаю яростно помешивать лопаткой мясо, хочется, чтобы мужчина поскорее уехал, потому что мне не нравится реакция, которую он вызывает во мне. А еще я не хочу, чтобы он знал о моей к нему симпатии.

— Уже почти готово, вы садитесь, Максим, сейчас Ирочка накроет на стол. Она у нас такая хозяйка! Я пока пойду к малышу, посмотрю, не проснулся ли он.

Вот бабушка! Ну спасибо тебе!

Мы остаемся с Максимом наедине. Механическими движениями я достаю из шкафчика тарелки и ставлю их на стол. На мужчину так и не смотрю. Руки дрожат, и я стараюсь хоть как-то скрыть этот факт, особенно когда накладываю еду.

— Все в порядке? Ты какая-то напряженная, — ровным голосом спрашивает он.

— Да. Все хорошо. А ты когда в город возвращаешься? — стараюсь говорить уверено.

— Не терпится избавиться от меня?

— Да нет, я просто это… ну, скоро стемнеет, волноваться буду за тебя, — вру безбожно и наконец-то встречаюсь с ним взглядом.

Кажется, он смеется надо мной. В глазах искринки, уголки губ приподняты, пристально наблюдает за каждым моим движением. Он сидит на стуле, расслабленно откинувшись на спинку, ногу забросил на ногу, руки скрещены на груди. Ну точно все слышал!

— Там еще дров на несколько дней осталось, вот как закончу с ними, так и уеду.

— Максим, что все это значит? — шиплю я, не понимая, что за игру он затеял.

— Неужели до сих пор не поняла?

Я хочу спросить, что именно, но в этот момент возвращается бабушка и я замолкаю.

Обед проходит в напряжении, в основном разговор ведут Максим и бабуля, я за столом вообще чувствую себя лишней. Оказывается, нам еще нужно прополоть картошку, и Максим, конечно же, вызывается помочь и с этим. Я вспоминаю наш огород и понимаю, что в лучшем случае он застрянет здесь на неделю. А потом вдруг начинается жуткая гроза, несмотря на то что еще несколько минут назад на улице было солнечно и ни единого намека на тучи. И если до этого момента у меня и была надежда на то, что Дмитриев сегодня уедет, то вот сейчас она рассеялась.