Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Я ничего не могу утверждать наверняка. И что делать — тоже не ведаю. Мне бы хотелось остаться в поместье брата, но я не вольна в своих действиях. Если принцесса Мария призовёт меня, я буду вынуждена повиноваться. Она, разумеется, тоже не посвящена. Я дала слово императрице, что никогда не расскажу их высочеству об этом.

— Мы что-нибудь придумаем. Обещаю подумать, как можно вам помочь.

— Вы вряд ли сможете что-либо сделать. Он — наследник престола, наш будущий государь. Мы — подданные, которые должны выполнять его приказы.

— Но у вас хватило смелости дать ему отпор, — Корф, приподнявшись на подушках, приблизился к ней. — Вы ведь не испытываете к нему романтических чувств?

— Не испытываю, — ответила Наташа, ни секунды не раздумывая. — Когда-то мы были друзьями, по крайней мере, я так думала; но за эту дружбу поплатилась сполна слухами и кривотолками при дворе. Потом, в какой-то момент, когда наши отношения с Андреем Петровичем вконец разладились, мне показалось, что я волей-неволей стремлюсь к Александру Николаевичу. Но между нами всегда стояла принцесса Мария, доверие которой я бы не смогла втоптать в грязь. Поэтому свои зарождающиеся чувства удалось погасить силой воли, пока я носила траур по погибшему жениху и была вдали от двора. Да и не были они, видимо, столь сильными, эти чувства, раз довольно легко получилось изжить их из сердца.

— Тогда есть надежда, — заключил он.

Натали встала и отправилась к окошку, где было оставлено её рукоделие.

— Могу лишь уповать на то, что у Александра Николаевича хватит благоразумия, чтобы оставить меня в покое, — сказала она, утыкаясь в своё шитьё.

Владимир наблюдал за ней украдкой из-под опущенных ресниц. Трудно было не заметить, с каким усердием втыкает она иглу, делая новый стежок, и как несколько раз удерживается, дабы не вскрикнуть, когда острый серебряный конец укалывал попавшийся под удар палец.

Сюрпризы для Натали на этом не закончились. После обеда, когда все обитатели дома отдохнули, и большие настенные часы в гостиной пробили четыре, к ним в дом постучался князь Репнин. Да не один, а с Елизаветой Петровной. Как выяснилось позднее, это Владимир накануне попросил князя привезти в следующий свой визит супругу. Наташа, встречавшая гостей, была очень рада видеть Лизу. Когда объятия и восторги окончились, все трое прошествовали к Корфу. Поговорив немного о том, о сём с Владимиром, Лиза в компании Натали поднялась наверх к Ванечке.

— Уверена, что это всё благодаря тебе, милая Наташа, — сказала княгиня, когда Ваня, получив щедрую порцию поцелуев от своей крёстной, потопал вглубь детской к игрушкам.

— Да нет, скорее уж Миша уговорил Владимира, чтобы тот пригласил тебя в гости, — ответила Натали, стоявшая рядышком и наблюдавшая за ребёнком.

— Я вот что заметила: Владимир стал мягче. Он сегодня так улыбался, когда разговаривал со мной. Как в прежние времена. И внешне он выглядит крайне свежо, совсем не замучено, как раньше. Похоже, ты его откормила — он больше не напоминает ходячий скелет.

— Очевидно, должный уход пошёл ему на пользу.

— А Миша поведал мне на днях, что они перестали ругаться, представляешь? С его слов наш барон Корф больше не нападает на собеседника, не говорит резкостей. Скажи, что ты такого подсыпала ему в лекарство? Или, быть может, в суп или второе блюдо?

— Ничего я не добавляла, — несколько растерялась княжна.

К ним вернулся Ванечка и протянул Лизе своего любимого зайца.

— Это мне? — воскликнула Елизавета Петровна.

Ребёнок, посмотрев на Наташу, словно ища у той одобрения своим действиям, утвердительно кивнул.

— Какой симпатичный у тебя зайчик! — восхитилась Лиза.

— Хочешь, покажем тебе сказку в домашнем театре Ванечки? — предложила Натали. — Мужчины пускай разговаривают, сколько душе угодно. Мы вместе с няней Акулиной только-только пошили театральные кулисы и действующих лиц. А ещё я нарисовала пару декораций — пришлось вспомнить уроки живописи в Смольном. Ваня, расскажем тёте Лизе про медведя и барышню? Помнишь, мы с тобой сочиняли?

— Ракажем! — согласился Ванечка.

Малыш первым поскакал к двум невысоким стульям, между которыми была натянута бархатная ткань бордового цвета — отрез от шторы, висевшей когда-то в настоящем театре Корфов, но уже давно местами выцветшей и поэтому лежавшей без дела в кладовой. Наташа отыскала наиболее нетронутый временем кусок ткани, который они с Акулиной и приспособили для детского театра.

— Итак, — объявила Натали, открывая занавес, когда они с Ванечкой опустились на мягкий ковёр. — Начинаем нашу сказку!

Лиза, являя собой единственного зрителя, села напротив сцены и обоих рассказчиков. Её взору предстала первая декорация: нарисованный красками город с домами, домиками, шпилями башен и маковками церквей.

— Однажды из города Санкт-Петербурга ехали домой барышня и господин.

Из-за кулис показались две куклы: дама в белом платье с соломенной шляпкой на голове (её держала Натали) и молодой человек в форме офицера (он достался Ванечке). Лиза, увидев героев, не смогла сдержать улыбки — они определённо шились с натуры, особенно мужская кукла, до чего похожая на Владимира!

— Ехали они долго: сперва длинными улицами города, потом бескрайними полями — то спускаясь вниз, то поднимаясь вверх, — рассказывала Наташа. — Ваня, ты помнишь, на чём ехали наши герои?

— На лошадке! — ответил ребёнок. — Цок-цок-цок!

— Верно. Мы чуть не забыли нашу лошадь! Где же она?

— Вот она, моя лошадь!

Ванечка извлёк из коробки с игрушками лошадку и поставил на сцену. На каурую кобылку мальчик посадил своего офицера. Натали же разместила свою барышню впереди, рядом с густой лошадиной гривой.

— Ехали они, ехали, пока перед ними не вырос лес!

На сцене сменилась декорация: город исчез, и появилась картина с деревьями и узкой петляющей тропинкой.

— Бошой и зеёный! — добавил Ванечка.

— С густыми ёлками, до самых небес! — вторила Репнина. — Барышня и офицер покатили по лесной дороге в самую глубь.

— Какие бесстрашные, — заметила Лиза.

— И вдруг им навстречу вышел медведь!

Паре на лошади перегородил дорогу тёмно-бурый лесной житель, с чёрными глазами-пуговками, пришитыми умелыми руками Натали.

— Ррррр! — зарычал Ванечка, принимая зверя из рук княжны и направляя его в сторону героев сказки.

— Ах! Пожалуйста! Пощадите! — закричала Наташа тоненьким голоском, в то время как игрушечный медведь тянул к её кукле свои огромные лапищи с когтями.

— Я вас съем! Вы буете моим обедом! — торжественно объявил ребёнок. — Арррррр!

— Нет, нет, только не это! — молила княжна Репнина, чья барышня закрылась руками от врага. — Не кушайте нас, господин медведь! В лесу полно ягод и грибов! А мы невкусные, совсем-совсем!

Лиза покатилась со смеху.

— Но медведь не хотел отступать от своего, — продолжала Натали, снимая с коня офицера. — И тогда молодой человек спрыгнул с лошади, достал свою саблю и объявил врагу: «Уходи подобру-поздорову, а не то порублю тебя, несчастного!» Медведь подумал-подумал да решил, что жизнь ему дороже, чем двое путников в качестве весьма сомнительного обеда. И убежал обратно в лес!

— Меведь испугался офицера! Потомушто он храбрый! Потомушто офицер никого не боится! — вставил Ванечка.

— А барышня с господином поехали дальше. И добрались до своего дома без каких-либо дальнейших приключений. Конец! — заключила Наташа.

— Прекрасная сказка! — сказала Лизавета Петровна, хлопая в ладоши.

Куклы, управляемые Натали и малышом, шутливо раскланялись. Репнина закрыла занавес и передала их Ванечке, чтобы мальчик положил обратно — в коробку с игрушками.

— Мы допридумываем нашу сказку, правда, Ваня? — спрашивала княжна в то время как ребёнок, убрав кукол, подбежал к Лизе, вспомнив про зайца, оставленного у неё. — Можно сочинить ещё много разных историй про наших героев.

Ванечка обнял своего любимца и радостно заулыбался.