Жизнь среди гималайских йогов - Свами Рама

В одной из расположенных неподалеку от меня пещер жил мудрец, пользовавшийся широким уважением в Индии. Его звали Кришнашрам. Однажды ночью, в двенадцать часов, меня потряс оглушительный грохот, подобный взрыву множества бомб. Это была снежная лавина, сошедшая с гор совсем близко. Я покинул пещеру, чтобы посмотреть, что произошло. Стояла лунная ночь, и я мог видеть противоположный берег замерзшего Ганга, на котором жил Кришнашрам. Рассмотрев место схода лавины, я пришел к выводу, что Кришнашрам оказался погребенным под ней. Быстро накинув на себя свое длинное тибетское пальто и схватив факел, я бросился к его пещере. Я быстро пересек Ганг, который в тех местах еще довольно узок, и, оказавшись перед его пещерой, обнаружил, что она совершенно цела и невредима. Сам он сидел рядом и улыбался. Поскольку в то время он соблюдал молчание, то лишь указал наверх и произнес: «Гм, гм, гм, гм». Затем он написал на грифельной доске: «Ничто не может причинить мне вред. Я должен жить долго. Эти шумы и лавины не пугают меня. Моя пещера защищена». Видя, что он невредим и находится в хорошем расположении духа, я возвратился в свою пещеру. Утром, когда всю картину стало возможным разглядеть более отчетливо, я обнаружил, что лавина прошла по обе стороны от его пещеры. Высокие пихты оказались полностью погребенными под ней. И лишь пещера осталась нетронутой.

Я часто посещал Кришнашрама днем, между двумя и пятью часами. Обычно я задавал ему вопросы, а он писал ответы на грифельной доске. У него были сверкающие как угли глаза, а кожа такая же толстая, как у слона. Ему было почти восемьдесят лет, и он отличался отменным здоровьем. Меня поражало, как он умудрялся жить без каких-либо теплых вещей, огня и любой иной защиты от холода. У него не было никакого имущества. Один свами, живший в полумиле вверх по течению, регулярно приносил ему кое-какую еду. Раз в день он съедал несколько печеных картофелин и кусок пшеничного хлеба.

В тех местах все пили зеленый чай, в который подмешивали растение, называемое гангатулси (artemisia cina). Йоги и свами, с которыми я встречался, делились со мной своими богатыми знаниями в области растений и способов их использования, обсуждали со мной священные тексты. Эти йоги не любят спускаться на равнины Индии. Каждое лето несколько сотен пилигримов обычно посещают это место, являющееся одним из мест паломничества, расположенных наиболее высоко в Гималаях. В те дни, когда я там жил, им приходилось проделывать 96-мильный путь в горах, чтобы добраться сюда. Если кто-нибудь захочет своими глазами убедиться во власти силы духа над телом, он сможет найти здесь нескольких выдающихся йогов и сегодня.

Свами-атеист

Я знал одного свами, который был образованным и интеллектуально высокоразвитым человеком. Он не верил в существование Бога. Какую бы веру ни питал человек, он всегда пытался ниспровергнуть ее с помощью четко сформулированных аргументов. Его избегали многие знатоки священных писаний, но мы с ним были хорошими друзьями. Меня привлекали в нем его образованность и логика. Весь его ум и вся его энергия были сфокусированы на одном: как найти нужные аргументы. Он был образован и в то же время упрям.

«Не знаю, почему люди не приходят учиться ко мне», — часто сокрушался он.

«Ты разрушаешь их веру и их идеалы — зачем же им приходить? Они боятся тебя», — обычно говорил я ему в таких случаях.

Он был известным человеком. Им была написана книга, в которой он пытался опровергнуть все школы классической философии. Это хорошая книга, замечательно подходящая для умственной гимнастики. Она называется «Кхат Дхаршана» или Шесть систем индийской философии. Эта книга привела в восхищение специалистов в области тибетской и китайской литературы, и его пригласили в Китай. Видимо эти люди решили, что, если в Индии и есть хоть один образованный человек, то это должен быть он.

Он не верил в Бога и тем не менее был монахом. Судя по его словам, он стал монахом, чтобы ниспровергнуть и уничтожить монашеский орден.

«Все они мошенники, — обыкновенно говорил он. — Они обуза на шее у народа. Я обнаружил, что во всем этом нет ничего подлинного, и собираюсь поведать об этом миру». — Им была дана клятва, что, если найдется человек, который убедит его в существовании Бога, то он станет учеником этого человека.

Однажды он спросил меня:

«Известно ли тебе, какую клятву я дал?»

«Я думаю, что тот, кто сделает тебя своим учеником, совершит величайшую глупость», — ответил я.

«Что ты имеешь в виду?»

«А что он будет делать с твоим глупым умом? Ты отточил свой ум в одном направлении, но не имеешь понятия о другом измерении».

«Глупец, ты тоже твердишь о каких-то неведомых измерениях. Все это вздор, сказки», — резко возразил он.

После этого разговора я помолился Богу и сказал себе: «Чего бы это ни потребовало, пусть мне даже придется пожертвовать своей жизнью, но я заставлю этого человека осознать некоторые более глубокие истины».

Однажды я спросил его:

«Доводилось ли тебе бывать в Гималаях?»

«Нет я никогда там не был».

«Летом очень приятно путешествовать в горах. Они прекрасны», — сказал я в надежде на то, что если он отправится со мной в горы, я смогу найти возможность наставить его на истинный путь.

«Это единственное, что я могу полюбить. Если есть такие прекрасные горы, то зачем нужен Бог?»

«Я поставлю тебя в такую ситуацию, что ты вынужден будешь поверить», — подумал я. В мои планы входило взять его с собой на одну из высоких гор. Захватив с собой небольшую палатку, немного сухарей и сушеных фруктов мы отправились к Кайласе. Стоял сентябрь, когда в горах уже начинает идти снег. Я твердо верил в Бога и молился о том, чтобы он создал для этого свами безвыходную ситуацию, в которой тот стал бы молить Бога о помощи. Я был молод и безрассуден, а потому повел его труднодоступной тропой. Я и сам не имел представления о том, куда мы идем, и вскоре мы заблудились.

Я вырос в Гималаях и развил в себе способность переносить холод. Существует специальная поза и дыхательная техника, помогающие защитить себя от холода. Но бедный свами, непривычный к горному климату, совсем окоченел и дрожал от холода. Из сострадания к нему, а также, чтобы показать, что я люблю его, я отдал ему свое одеяло.

Я довел его до высоты 14 тысяч футов. Здесь он стал жаловаться, что ему трудно дышать.

«Я не испытываю никаких трудностей», — сказал ему я.

«Ты молод, вот и не испытываешь их».

«Не признавай своего поражения».

Каждый день он обычно давал мне уроки философии, а я прельщал его рассказами о горах. «Как прекрасно быть наедине с природой», — говорил я.

На четвертый день нашего похода начал идти снег. Мы разбили лагерь на высоте 15 тысяч футов. С собой у нас была лишь маленькая палатка размером четыре на пять футов. После того как слой снега достиг толщины двух футов, я сказал:

«Знаешь ли ты, что если толщина снежного покрова достигнет семи-восьми футов, тогда наша палатка окажется погребенной под снегом вместе с нами?»

«Не говори так», — воскликнул он.

«Но это правда».

«Можем ли мы вернуться обратно?»

«Пути назад нет, Свамиджи».

«Что же нам делать?»

«Я буду молиться Богу».

«Я верю фактам, а не тем глупостям, о которых ты говоришь».

«По милости моего Бога снегопад прекратится. Если ты желаешь воспользоваться своей философией и интеллектом, чтобы добиться этого, можешь попробовать. Я буду очень рад, если у тебя что-нибудь получится».

«Но откуда я узнаю, что твои молитвы сработали? Предположим, что после твоих молитв снегопад прекратится, но я и тогда не поверю в Бога, потому что снегопад может прекратиться сам по себе».

Вскоре толщина снежного покрова достигла четырех футов со всех сторон от палатки, и свами начал ощущать удушье. Я пытался проделывать дыру в снегу, чтобы ему можно было дышать, но вскоре ее опять заметало снегом. Я знал: что-то, наверняка, произойдет. Либо мы оба найдем здесь свою могилу, либо он уверует в Бога.

Наконец, это случилось. Он сказал:

«Сделай же что-нибудь! Твой учитель великий человек, а я несколько раз наносил ему оскорбления. Может быть именно поэтому я сейчас подвергаюсь такому мучительному и опасному испытанию». — Его начинал охватывать страх.

«Если ты помолишься Богу, — сказал я, — то снегопад прекратится в течение пяти минут и появится солнце. Если ты этого не сделаешь, ты умрешь, а заодно убьешь и меня. Об этом сообщил мне Бог».

«Правда? А как тебе удается это слышать?»

«Он говорит мне».

Свами начинал верить мне.

«Если солнце не покажется, — сказал он, — я убью тебя, потому что я нарушаю свою клятву. У меня есть только одна главенствующая и безусловная клятва, и клятва эта — не верить в Бога».

Под влиянием страха смерти такой человек легко сдается и быстро приобретает сильную набожность. Он начал молиться со слезами на глазах, а я подумал: «Если снегопад не пройдет в течение пяти минут, сердце этого человека лишь еще больше ожесточится». Поэтому я тоже стал молиться.