Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь - Ричи Поултон

и то же правонарушение), одинаково – непредусмотрительно и несправедливо с точки зрения науки о развитии человека. Именно поэтому важно проводить долгосрочные исследования – такие, как данидинское. Мы полагаем, что если приговорить «временного» нарушителя порядка» к тюрьме, то это не исправит положения, а лишь усугубит его, что само по себе может считаться преступлением, поскольку такие подростки, как нам кажется, при должном подходе способны исправиться. «Нарушители порядка» не безнадежны, особенно «временные»: мы можем сделать так, чтобы баловство спиртным не превратилось в алкогольную зависимость; чтобы сексуальные эксперименты не привели к нежелательной беременности; чтобы итогом забав за рулем не стала инвалидность; а прогулы не закончились отсутствием образования и, как следствие, достойной занятости.

7. Рано созревшие девочки, семейная среда и «плохие мальчики»

Согласно записям, когда Стефани наблюдали в одиннадцатилетнем возрасте, она разительно отличалась от той открытой и дружелюбной веснушчатой девчушки с рыжими кудряшками, которая появлялась в исследовательском отделе данидинского проекта два года назад. Теперь казалось, что она повзрослела прежде времени. Когда сотрудники отдела спросили Стефани о том, как она общается со сверстниками, та уже не рассказывала о настольных играх, которыми некогда наслаждалась. Девочка в основном говорила о том, как ссорится с прежними подругами; жаловалась, что у них больше нет на нее времени. Тем не менее она презрительно называла их «детьми», «вечно занятыми домашкой». Кроме того, оказалось, что Стефани много времени проводит с мальчиками, причем некоторые из них старше ее. Еще Стефани рассказывала, что несколько раз напивалась и даже пробовала марихуану. Сотрудники подозревали, что вскоре девочка начнет половую жизнь, если уже не начала. Она не только развивалась быстрее других одиннадцатилетних участниц данидинского исследования с физической точки зрения, но и напрямую спрашивала у одного из сотрудников о противозачаточных мерах. Сами сотрудники спрашивать участников о половой жизни не могли: запрещал новозеландский закон.

Впоследствии оказалось, что отец Стефани ушел из семьи, когда девочка была довольно маленькой, а ее мать с тех пор сменила много мужчин. Мать у Стефани была строгой, но непоследовательной: она то наказывала дочь за проступки, то будто не замечала ее ошибок. Сведя вместе все составляющие развития участницы и предположив, какие именно причины повлияли на ее жизнь, некоторые наши коллеги заключили, что на том, как Стефани общается со сверстниками, сказалось положение в семье, однако другие сомневались, стоит ли толковать полученные данные именно таким образом. Их подозрения оказались следующими: мать Стефани была грубой, непоследовательной и нерадивой, а сама Стефани вела себя неподобающе, потому что у них совпадает часть генов. Поскольку данидинское исследование началось довольно давно и собрать генетические данные об участниках на этапе, о котором говорится в этой главе, мы не могли, нам, к сожалению, так и не удалось оценить, что здесь сильнее: врожденное или приобретенное.

Вопреки этому ограничению, мы решили, что самое время отправиться в новое приключение в поисках тайн человеческого развития и вновь проверить предположение, которое прежде никто не проверял. Об этом предположении говорилось в предисловии – именно оно в свое время взволновало Джея Белски. Особенно любопытным нам казалось вот что: это предположение позволяло совершенно иначе взглянуть на то, как пережитые в детстве потрясения влияют на развитие человека вопреки устоявшимся воззрениям, распространенным среди ученых. Дело в том, что новое предположение основывалось на ключевом правиле эволюционной биологии (которая находится в самом сердце наук о жизни), что цель всего сущего – передать свои гены детям, чтобы те передали их внукам и так далее. Такой взгляд на жизнь напрямую отражает то, как опыт детства влияет на дальнейшую жизнь человека. Эволюционная биология ставит во главе угла «репродуктивный успех» и «репродуктивную пригодность», а все остальное (здоровье, благополучие и счастье, не говоря уже о «смысле жизни») считает второстепенным, и именно это подтолкнуло Белски к предположению, на котором мы сосредоточимся в этой главе: если девочка растет в семье без отца, или в семье, в которой часто происходят ссоры, или если с ней обращаются грубо, то ее половое созревание будет протекать стремительнее, а значит, она будет быстрее, чем ее сверстницы, развиваться физически и, как следствие, чаще склоняться в сторону рискованного поведения.

Быстрая и медленная репродуктивная стратегия

Репродуктивный успех – ключевое понятие буквально для любого биолога, не изучающего людей, однако большинство исследователей в области человеческого развития словно забывают об этом понятии. Особенно это заметно, возможно, в среде тех, кто изучает, как опыт взросления в кругу семьи сказывается на дальнейшей жизни человека. Для большинства психологов, социологов, экономистов, педагогов, политиков и родителей жизнь будто только и состоит, что из здоровья, благополучия и счастья. Поэтому многие рассматривают развитие согласно принципу дихотомии «здоровое – нездоровое» или «благополучное – неблагополучное». Итак, если о ребенке заботятся грамотно, то он наверняка вырастет уверенным, любознательным, дружелюбным и усердным, а значит, превратится в трудолюбивого взрослого человека, который, как говорил Фрейд, умеет «любить и работать». Так выглядит жизнь человека, который развивался здоровым путем. А если человек не уверен в себе, не ищет новых знаний, а также с трудом справляется со своими чувствами и поведением, то его развитие наверняка проходило неблагополучно. Такой человек не только будет хуже учиться и работать, но и не сможет выстраивать и поддерживать близкие отношения. В самом сердце принятого социологами взгляда на жизнь находится допущение, что здоровое развитие для человека «естественно» (якобы так и должно быть), а нездоровое подразумевает нарушения, очевидные трудности или даже совершенный беспорядок, то есть неестественный ход вещей.

Это устоявшееся представление о том, как на развитие влияет воспитание, в корне отличается от эволюционно-биологического воззрения, которое заключается в том, что «правильного» пути развития не существует. Кто передал свои гены потомку, тот и победил, а это, что исключительно важно, зависит от того, в каких условиях и обстоятельствах существует тот или иной живой организм. А эти условия и обстоятельства, в свою очередь, могут сказываться на его развитии. Например, если представитель некоего вида улиток еще на стадии личинки чувствует, что в воде – хищник, у него вырастает более плотная и крепкая раковина, чем у тех, кто присутствия хищника не ощущал. В этом явно есть смысл: вырастить раковину покрепче для улитки настолько же «биологично», насколько и вырастить обычную, если нет очевидной угрозы. Оба «подхода» можно считать здоровыми, поскольку каждый уместен в определенных условиях и направлен на то, чтобы повысить репродуктивную пригодность организма, то есть вероятность того, что он передаст свои гены потомству.

Поэтому с эволюционной точки зрения для ребенка,