Динка - Валентина Осеева

Онемевшая от ужаса Динка забывает жгучую боль в спине; спотыкаясь и падая, как подбитая птица, она бросается на помощь. Черный глянец хозяйского сапога ослепляет ей глаза, крик Леньки удесятеряет силы… Ухватившись за рукав хозяина и упираясь ногами в согнутую спину мальчика, она добирается до злодейской бороды и, вцепившись в нее обеими руками, соскальзывает вниз.

— Грузчики! Грузчики! Робя! — отчаянно кричит она, чувствуя, как рядом из последних сил бьется Ленька.

Лицо хозяина багровеет, он встряхивает головой и, освободив одну руку, хватает девочку за волосы.

— Робя! Робя! — стонущим криком зовет Динка; руки ее слабеют, но грузчики уже со всех сторон сбегаются на помощь.

Парень в тельняшке вырывает из рук Гордея Динку и передает ее товарищам.

— Отпусти парня, слышь! Отпусти мальчонку! — с бешенством кричит он, пытаясь разжать железные руки хозяина.

— Не вступай! Худо будет! — угрожающе кричит Гордей, еще крепче стискивая мальчика.

Голова Леньки бессильно падает, губы синеют… Грузчики молча обхватывают Гордея сзади и валят его на пол. Парень в тельняшке выносит из толпы Леньку и ставит его на ноги. — уходи отсюда. Бери сестренку, — торопливо говорит он, возвращаясь к товарищам.

Грузчики расступаются… Гордей молча поднимается с пола. Жилетка его расстегнута, ворот рубахи оторван, сбившаяся клочьями борода в пыли.

— Где приказчик? Тащи его сюда! Пусть делает расчет немедля! — командует парень в тельняшке.

Грузчики вытаскивают с баржи перепуганного приказчика.

— Братцы! Ребятушки! Давай по чести, по совести! — вопит упирающийся приказчик.

— Знаем мы твою совесть! Плати за погрузку! С бочки плати! — со всех сторон наседают на него грузчики.

— Плати с бочки! — командует парень в тельняшке. — Нам твоего не нужно, но и своего мы не упустим!

Сломленный Гордей тяжелым, мутным взглядом окидывает возбужденные суровые лица грузчиков и молчит.

Приказчик дрожащими руками отсчитывает деньги. Пожилой староста артели степенно прячет их в бумажник.

— А теперь поспешай! — насмешливо говорит хозяину парень в тельняшке. — Да гляди, боле сюда не заявляйся! Ракам скормим!

Гордей тяжелыми шагами подымается на баржу, приказчик трусливо семенит к выходу. Один из грузчиков швыряет ему вслед помятый картуз.

— Эй ты, заяц! Цилиндру свою забыл! — смеются рабочие, убирая сходни.

Буксирный пароход дает три коротких гудка. Между причалом и баржей растет глубокая черная щель.

Гордей выпрямляется и окидывает взглядом палубу.

— Ленька! — зычно кричит он.

«Ле-ень-ка!» — откликается за Волгой насмешливое эхо.

Глава шестая

ПОМИНАЙ КАК ЗВАЛ И…

От пристани медленно удаляются две фигуры. Ленька идет впереди; Динка, всхлипывая, тащится сзади. Ноги у нее словно перебиты, голова не поворачивается, спина горит.

Ленька подходит к берегу и, опустившись на колени, погружает в воду занемевшие руки.

— Как работать буду? — с отчаянием бормочет он, двигая в воде острыми локтями и поворачивая ладони. — Суродовал он меня!

Динка, всхлипывая, присаживается рядом.

— Ну, чего плачешь? — расстроенно спрашивает Ленька. — Зачем полезла не в свое дело? Динка всхлипывает еще горше.

— Мало с кем я подерусь, дак ты и будешь завсегда соваться?

Динка поднимает залитое слезами лицо и молча кивает головой. Ленька отворачивается и безучастно смотрит на хлопотливый буксирный пароходик, который тащит за собой плот и баржу. Палуба на барже загромождена бочками. Ленька подается вперед, глаза его расширяются, щеки вспыхивают.

— Макака! — кричит он, вскакивая на ноги и указывая рукой на Волгу. Баржа уходит! Гляди, гляди! Уходит!

Динка силится разглядеть баржу, но слезы застилают ей глаза, и она ничего не видит.

— Уходит! Уходит! — торжествующе говорит Ленька. — Без меня уходит! Я теперь вольный человек! — Он вытягивает вперед руку и трогает свои мускулы: Работу найду! Туда-сюда кинусь! Много денег заработаю! Всего тогда накуплю тебе, Макака!

— А чего ты накупишь? — всхлипывает Динка.

— Чего хошь, того и накуплю! Игрушков али обновы какие! — весело обещает Ленька.

— Я хочу обновы, — смаргивая слезы, говорит Динка. Ей нравится незнакомое слово. — А какие они, эти обновы? — спрашивает она, заинтересовываясь будущими подарками.

— Обновы-то? — Ленька морщит лоб и склоняет голову набок. — Ну, полботинки с галошами али ситец, а то, бывает, и шелк. Я на одной барыне видал — тахта называется. Как парус, вкруг человека стоит. Красиво! Я тебе тахту куплю! — говорит Ленька и, заложив руки в карманы, гордо закидывает голову.

Изорванная рубаха клочьями свисает с его мальчишеских плеч, старые холщовые штаны пестрят заплатами, но Динке кажется, что Ленька действительно неописуемо богат и все может.

— Не надо паруса, — говорит она. — Лучше купи дом. Большой дом для, всех сирот… Чтоб они там жили… Чтобы их никто но бил…

— Куплю и дом! — с гордой уверенностью говорит Ленька. — Светлый дом на тысячу окон! Соберу сирот, настановлю им всяких кушаньев вдоволь… Ладно так будет? — с улыбкой спрашивает он, присаживаясь на корточки и заглядывал Динке в глаза.

— Ладно, — говорит она, всхлипнув.

— А коли ладно, так не плачь… Больно он тебя зашиб? — участливо спрашивает мальчик.

— Больно…

— Но спине вдарил?

— По спине… и голову оторвал… — жалуется Динка. Ленька мрачно задумывается. Разговор смолкает. Динке надо торопиться домой; она вспоминает, что мама уже давно дома и, наверное, ищет ее, но дорога кажется девочке такой длинной, ей так трудно подняться. И, ощущая свое бессилие, оно снова начинает плакать.

— Не плачь… Меня инда в пот кидает от твоего плача, — нервничает Ленька.

Солнце красным шаром уже садится за Волгой, когда Динка добирается домой. Проводив ее до самой дачи, Ленька горячо советует:

— Ты намочи полотенец и приложи его к спине! Он у тебя весь жар вытянет за ночь, и к утру оздоровеешь…

Динка молча кивает головой и с жалостью смотрит на озабоченное лицо Леньки. Нет, не оздоровеет уже она, не поможет ей мокрый полотенец! Не живут люди на свете без спины и без шеи. А у нее ничего уже этого нет. И недаром говорят, что когда человек умирает, то душа его расстается с телом. Динка сама чувствует, как, протянув через ее спину костлявые пальцы, смерть уже вытаскивает из ее тела бедную душу.

— Прощай, Лень, — тихо говорит она, но не уходит. Что-то еще хочется сказать ей своему другу Леньке, какие-то последние слова. Она хочет сказать, как говорят взрослые: «Не поминай лихом», но слова эти затерялись в ее памяти и взамен их напрашиваются другие. — Прощай, Лень. Поминай как звали, — скорбно говорит она и, не оглядываясь, бредет к своей калитке.

Глава седьмая

ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ

У калитки слышится громкий голос Кости:

— Я же сказал вам, что ничего не случилось. Мама приедет с последним пароходом. Ай-яй-яй, как не стыдно! Стоят и плачут как маленькие.

— Я не плачу, — говорит Алина. — Это Мышка…

— Я тоже не плачу, но мама никогда не опаздывала так… — прерывающимся голосом оправдывается Мышка.

— Никогда не опаздывала, а сегодня опоздала. И всегда может так случиться, потому что у мамы много всяких дел. И ты должна это понимать… Ой, Мышка, Мышка!.. Глаза у тебя распухли, нос стал красный, как клюковка. А ну, посмотри на меня! — присаживаясь на корточки и заглядывая Мышке в лицо, шутливо говорит Костя.

Девочка, смущенно улыбаясь, прячется за Алину. Динке хочется незаметно проскользнуть через калитку, но Костя сразу видит ее поникшую фигуру.

— И Динка ревет! — всплескивая руками, говорит он. — Ну, знаете, братцы, это уже трио!

Мышка переглядывается с Алиной и тихонько прыскает от смеха. Но Динку не веселит Костина шутка, она озабочена тем, чтобы пройти, не зацепившись ни за кого своей спиной. Она боится, что кто-нибудь, дурачась, схватит ее за руку, обнимет за шею…

— Дайте мне пройти, — жалобно просит она, останавливаясь в калитке и беспомощно озираясь вокруг.

— Куда тебе пройти? — весело спрашивает Костя, поднимаясь и делая шаг ей навстречу.

Но Динка машет на него руками и разражается громким плачем.

— Ну! — возмущенно говорит Костя. — Это уже чересчур! Да я вас всех троих уважать перестану! Большие девчонки — и ревут по каждому поводу! Алина! Прекрати раз и навсегда эти крокодиловы слезы!

— Динка! Прекрати сейчас же! — испуганно кричит Алина.

— Я прекращу, — плачет Динка. — Но дайте мне пройти, не трогайте меня никто!

— Да иди, пожалуйста, иди, кто тебя трогает! — удивляется Костя и, отступая в сторону, шутит: — Когда начнешь тонуть в своих слезах, крикни! Я подъеду на лодке.