Пламя Сердца Земли - Светлана Багдерина

Воздух вокруг Змеи замерцал, вспыхнул и взорвался миллионом маленьких ослепительных искр…

Это Триумфальная арка, превращенная в лед, разлетелась на куски и испарилась в пламени трех огненных струй.

Следующим, что бросилось в глаза заместителю главнокомандующего по вопросам волшебства, были три пары огромных, блаженно прищурившихся Змеиных очей и отверстые пасти на вдохе в пяти метрах от него.

– Змиулания, нет!!!.. – взвизгнул маг, кинулся бежать, но налетел на исполинский хвост, как бы невзначай свернувшийся полукольцом на его пути.

Который на этом прямо сейчас и закончился бы, но…

– Что?!.. – Змея подавилась собственным огнем. – Что… как ты меня назвал?.. Откуда ты знаешь?..

– Змиулания!.. Нет!.. Не надо!.. Прошу тебя!.. Ты не должна!.. Ты не можешь!.. Ведь ты же не хочешь!.. Ты же не такая!.. – расталкивая и опережая друг друга, несвязные слова вырывались изо рта Агафона будто помимо его воли.[120]

Громадные когти сомкнулись вокруг трепещущего тельца специалиста по волшебным наукам, и гигантская лапа поднесла его под самый нос средней голове.

– Откуда ты знаешь мое имя? – угрожающе повторила она, и ноздри ее раздраженно раздулись.

– Серафима!.. Жена Ивана!.. Она рассказала мне… нам… про Костея… про похищение… про всё… про яйцо… про…

– ЧТО?!.. – взревела Змея, и лицо несчастного чародея опалила обжигающая волна. – Что она сказала про яйцо?.. Где она?.. Отвечай!..

– Она всё сказала… что оно висит над пламенем сердца Земли… что в Проклятой башне… что ты его ненавидишь… Костея… из-за яйца… что он украл его… что командует тобой…

– Где она?!..

– Там… она там, в замке… они с Иваном хотят спасти яйцо… выкрасть… спрятать… чтобы ты…

– Лжешь!!! – прогремело разом из трех глоток, и маг от неожиданности ойкнул и прикусил язык. – Ты лжешь!!! В Проклятую башню нельзя попасть без приглашения Костея!!! Ее защитное заклятье не может пробить даже мое пламя!!! Его нельзя спасти!!! Если бы это было возможно, я бы уже сама!!!..

– У них есть волшебный меч!.. – слабо попытался возразить Агафон, но Змея только фыркнула:

– Да хоть щит! Хоть топор! Хоть целый воз волшебных мечей!.. Это невозможно, понял ты, тупой человечишка! И я буду служить этому подлецу Костею и выполнять его мерзкие приказания, даже если меня будет тошнить каждый раз, как я увижу его! Ради моего малыша!

– Так знай, глупое животное! – рывком Агафон, уставший от страха, а может, просто исчерпавший все его лимиты на ближайшие пятьдесят лет, высвободил руку, изобразил самую популярную комбинацию из трех пальцев и поднес ее к носу каждой из трех голов по очереди. – Запомни, сумасшедшая! Даже если твой Змейчик вылупится, он не жилец! Я знаю! Он не отдаст тебе его, потому что он нужен ему самому! Костею, чтобы вернуть себе волшебную силу, которую он потерял, обретя бессмертие, в числе прочих ингредиентов нужна его селезенка!

– Нет!!!

– Да, потому что я читал этот рецепт!!! Сам! Своими глазами! И если тебя это утешит, то под пятым пунктом в нем иду я! Его внук!

– Нет…

– Да! Ну чего же ты сидишь? Давай, лети, неси меня к своему разлюбезному Костею, он тебе, может, спасибо скажет! Или спали вокруг еще что-нибудь! Или кого-нибудь! Тебе же это нравится!.. Ты же ради своего Змейчика готова убивать всех без разбору, правых и виноватых!..

– Да ты… – Змея задохнулась от гнева. – Да как ты смеешь… гадкий человечишка… Как ты посмел!.. Ненавижу… Как я вас всех ненавижу, людей!.. Вы – самые лживые, коварные, вероломные паразиты на теле Земли!.. Да, я готова убивать вас всех!.. Вы не заслуживаете жизни!.. Да пропадите вы все пропадом!!!..

Агафон вдруг почувствовал, что летит, и мгновение думал, что это Змея несет его к деду на праздник воссоединения семьи, но жесткая посадка головой вниз на оплавленную булыжную мостовую метрах в десяти от места их светской беседы быстро сумела изменить его мнение в лучшую сторону. Но к тому времени, как он разобрался, где у него ноги, где голова, где пострадавшая от его падения скамейка, и что на данный момент болит больше всего, а что на нервные импульсы уже и не отзывается, Змея пропала за крышами боярских дворцов. И до него донеслось лишь дрожащее от ненависти и Бог еще знает от какой горючей смеси змеиных чувств:

– …еще раз увижу тебя – разорву!!!.. Ненавижу!.. ненавижу!.. ненавижу!!!..

Сумерки спускались на зализывающий боевые раны и ожоги Лукоморск, и полковник Данила Гвоздев выстроил перед дворцом эскадрилью ночных ведьм и их маленьких стрелков и первым делом проверил их экипировку: чтобы все были тепло одеты, шапки держались на веревочках, на руках – рукавицы, в обмотанных войлоком флягах – горячий медовый сбитень, в тряпицах – сухой паек.

Сорок три экипажа – столько набралось со всего города ведьм, местных и беженок – были готовы к вылету.

Пилоты раздали мальчишкам сваренное накануне сообща зелье, в числе прочих компонентов содержащее морковку, смородиновый лист, совиный коготь, волоски из брови кошки и растертый в пыль кошачий глаз[121] – для ночного видения, до утра должно хватить.

Потом с политинформацией выступил Данила. Он сурово и кратко поведал собравшимся о международном моменте и положении на фронте (за день отбиты три штурма на разных участках, один магическим способом, два – силами дружинников и ополченцев; уничтожены при помощи магии две осадных машины марки «черепаха»; убитых столько-то, раненых в три раза больше. Потери противника по формуле генерала Манювринга умножаем на четыре).

Закончил полковник так:

– …Ваша задача на сегодняшнюю ночь – патрулирование стен города, чтобы вражеские ковры не смогли проникнуть на его территорию незамеченными. При обнаружении попытки проникновения проследить, куда они намылились, и как можно скорее сообщить дружинникам или ополчению – кто первый попадется. По данным нашего лазутчика, на коврах, как правило, летают умруны, что значит живые мертвые, то есть убить их второй раз не пытайтесь.

– А мы тогда зачем нужны? – обидчиво выкрикнул тощий юнец в лохматом овчинном малахае рядом с самой корпулентной и краснощекой ведьмой.

– Как крайний способ самообороны, – начал со вздохом перечислять Данила, – как наш сюрприз на случай, если на коврах полетят те, кого не убивали еще ни разу, ну и… если враг высадится в городе, то вам придется за ним следить, соблюдая полную скрытность, пока ваша ведьма не приведет подмогу.

– А как вообще можно убить этого ихнего… мертвяка? – не унимался любознательный четырнадцатилетний охотник с девятилетним стажем. Пашкой-без-промашки овладел уже профессиональный интерес. – Что говорит по этому поводу генерал Манюрин?

Данила пожал плечами и нервозно потеребил всклокоченную бороду.

– Пропустив через мясорубку, я думаю… Ну, сердешные, хватит о грустном. Уже, вон, почти стемнело. Вот вам карта города, сам полдня сорок три раза перерисовывал, ночью сниться будет, зараза… вот, а на ней, значит, отмечено, какие участки стены какой экипаж будет патрулировать и куда лететь за помощью вслуччего. На чужие участки не залазьте, но и свои не бросайте. От вас сегодня ночью зависит весь город. Ни пуха, ни пера!..

– И тебя туда же, господин полковник, – нестройно отозвались экипажи, оседлали свои летальные аппараты – пилот головой вперед, стрелок – назад, и неспешно взмыли в быстро темнеющее октябрьское небо.

Марфе и Пашке достался участок вокруг и над Сабрумайской сторожевой башней.

Ночное зрение позволяло видеть экипажу на расстоянии до тридцати метров, и Марфа подняла свою штурмовую суперметлу-истребитель над стеной именно на эту высоту.

– Ты глядишь взад, вниз и в город. Я – вперед, вверх и на ихний лагерь. Если что – не ори, толкни меня под бок, – шепотом проинструктировала она односельчанина.

– Не учи ученого, – беззлобно буркнул охотник, и патрулирование началось.

Шестьсот метров от Сабрумайскоих ворот до пожарной каланчи в Воробьевке. Шестьсот метров обратно. Шестьсот метров до пожарной каланчи на Песках. Шестьсот метров обратно.

Вдоль городской стены через каждые двести метров были разложены костры, чтобы невидимые во мраке часовые могли погреться или просто не потеряться в кромешной тьме, царившей вокруг. Эти крошечные неугасимые огоньки экипажи использовали в качестве маячков.

Вражеский лагерь коварно притворялся, что его там вовсе нет, и если бы не маленькие дрожащие костры, обман бы мог удаться. Лукоморск тоже не подавал признаков кипучей жизни и, укрывшись тьмой как одеялом, отдыхал, изредка сонно ворочаясь: видать, снились кошмары.

Одним словом, смотреть особенно было не на что.

– Пока мы в Воробьевке, через Пески можно перебросить всю костяную армию, – ворчливо заметил себе под нос Пашка после пятого или шестого прохода.

Но Марфа услышала.

– И чего предлагаешь, вольный стрелок?