Летний брат - Яап Роббен

— У них вроде праздник, — говорю я. Края большой бочки лижут языки пламени, но рядом никого нет. Передняя стенка ангара озаряется оранжевым светом от огня. — Но нас не пригласили.

— А ты хочешь, значит, к ним туда?

Из ангара выходит какой-то парень. Пока он опорожняет мочевой пузырь, строительный фонарь вдруг сам собой включается, заставляя его обернуться на свет. Вместе с дымом над бочкой взлетают искорки.

Па встает и проверяет, как там Люсьен.

— Спит крепким сном.

— Мы почти весь день с ним гуляли.

— Да ну.

— Правда. У него хорошо получается.

— Пойдем.

Строительный фонарь снова включается, вместе с нами в луч света влетает летучая мышь, но тут же сворачивает и улетает прочь.

Когда мы входим в ангар, никто не обращает на нас внимания. Только Эмиль поднимает руку в знак приветствия. А он что здесь делает? Генри поворачивается к нам, не вставая со своего садового стула.

— Вы только посмотрите, кто тут у нас!

— Весело у вас тут, — говорит па и быстро переводит взгляд на Эмиля.

— До этого момента было весело, ага. — Раздается дружный смех братьев, сидящих за столом. Все трое — уменьшенные копии Генри, различить их можно только по усам.

— Не рады нам тут, Брай.

Па подталкивает меня к выходу.

— Да садись, Морис. Не зря же пришел.

— Нет-нет, спасибо.

Черный Генри подталкивает к нему пустой ящик из-под пива. Для проформы па еще немного сопротивляется, но потом садится.

— Осторожно… Осторожно!

Жан несет к столу решетку от гриля, на которой шипят кусочки мяса. Кажется, он и не заметил, что мы тут непрошеные гости. Я сажусь на стул, который стоит дальше всего от Эмиля.

— Пр-р-р-рошу! — возглашает Жан, а я беру одноразовую бумажную тарелку. — Специально для тебя… вкусненькая щечка!

С Жаном никогда не знаешь, какое животное ешь. Один раз па мог поклясться, что распробовал зайчатину, но тогда Жан открыл нам секрет, и выяснилось, что мы глодали косточки ондатры. В доказательство он продемонстрировал нам голову.

На гриле целая мозаика из кусочков мяса. Я выхватываю взглядом кусок челюсти с острыми зубами и зажаренный до коричневой корочки пятачок. Это поросенок. Из старой корзинки для белья, которая стоит на столе, я выуживаю булочку.

— Соус? — спрашивает Жан и выдавливает майонез мне на тарелку. — Ты же знаешь, где у нас напитки?

Он тычет большим пальцем в сторону холодильника.

Эмиль внимательно слушает, что ему рассказывает один из братьев, отвлекшись, только чтобы поблагодарить Жана, который передал ему тарелку с мясом.

— Морис, пивка? — спрашивает Черный Генри. — Вот, держи!

И он приложил па к шее сзади ледяную бутылку.

— Черт! — кричит па и чуть сильнее, чем нужно, отталкивает руку Генри.

— Да шучу я, Морис, шучу. Вот, хватай.

Па берет у него пиво, открывает бутылку о край стола и всасывает растущую пенную шапку. Снаружи раздается треск паллет, пущенных в топку.

— В твоем-то холодильнике пиво уже, наверное, закипает, а? — спрашивает Генри, когда разговор за столом вдруг стихает. Шутку встречает дружный смех его братьев. Они барабанят дном бутылок о стол и каждый раз аплодируют.

Мне уже подмигнули, независимо друг от друга, Эмиль, Жан и Генри, будто у каждого из них есть какая-то тайна, о которой па знать не положено.

— А что отмечаем-то? — спрашивает па в промежутке между двумя большими глотками пива.

— Да так, собрались пивка с друзьями попить.

— С друзьями? Он у нас теперь тоже друг, получается?

— Кто?

Па кивает в сторону Эмиля.

— А почему бы и нет?

— Ну, это, конечно, твоя вечеринка.

Один из братьев толкает какую-то нечленораздельную речь. Эмиль внимает. От того, как он слегка улыбается, кажется, что он участвует в любом разговоре, если он смотрит в сторону говорящего. Но мне видно, что он из этого потока хвастовства тоже ничего не понимает.

— Так когда отсюда уберется твой сын? — спрашивает Генри у па через весь стол. — Он же вроде только на неделю должен был остаться?

Чтобы не пришлось отвечать, па долго тянет пиво из горлышка, пока бутылка не пустеет.

— Завтра-то заплатишь нам, Морис?

Жан недвусмысленно намекает Генри, что не стоит портить настроение праздника. А я вонзаюсь зубами в поросячью щечку. Видимо, кто-то еще пошутил, потому что вокруг все начинают стучать бутылками о стол, пока пена по горлышку не подбирается на самый верх.

— Всем еще по одной? — спрашивает Жан. Только Эмиль жестом показывает, что ему вполне достаточно его колы. Меня никто ни о чем не спрашивает.

— Я принесу, — говорит па, толкая Жана обратно на его место.

— Ой, какая честь… Официант, шесть кружек на второй столик.

Никто за столом, кроме меня, не обращает внимания на то, что там па делает. А он присаживается перед открытым холодильником, вытаскивает оттуда семь бутылок. А потом ставит на их место столько же теплых. Одним махом он опрокидывает в себя одно пиво, а пустую бутылку ставит обратно в коробку.

Подойдя к столу с шестью бутылочными горлышками в пальцах, он наклоняется над столом так близко к Эмилю, что тому приходится отклониться назад, и он ударяется затылком о штангу подъемного мостика.

Все разбирают и открывают бутылки. Крышки катятся по полу. Эмиль чокается своей колой. А я занят тем, что управляюсь со своей свиной щечкой, и только подсмеиваюсь, когда смеются все. В следующей ходке за пивом па повторяет ту же манипуляцию. А в третий раз он выуживает из холодильника бутылку водки, откручивает крышку и аккуратно переливает спиртное в пивную бутылку.

— А это не трогай.

Генри выдергивает бутылку у па из рук.

— Пиво у тебя какое-то разбавленное, — рявкает в ответ на это па.

— Будешь ныть тут, катись тогда к чертям, Морис.

Генри закручивает крышку на бутылке водки.

— А тут у нас что?

Па вытаскивает бутылку «Перно».

— Подарок от нашего съемщика. Это тоже не для тебя.

— Подарок от съемщика, значит? Да давай откроем!

— Можно мне к вам присоединиться?

Эмиль взял свой стул и стоит с ним у меня за спиной. Жан двигается, освобождая ему место.

— Долго у тебя еще каникулы? — спрашивает меня Эмиль.

— Еще пару недель.

— А потом что?

— В следующий класс пойду.

— Здорово! Или нет?

— Да нормально.

— Я утром хотел тебе помочь с Люсьеном, но увидел, что ты и один отлично справляешься.

Не знаю, слышит ли нас па: он лыбится очередной истории одного из братьев.

— А сейчас Люсьен где?

— В кровати у себя.

— Устал, наверное, от ваших долгих прогулок?

Мне хочется поймать его