Голая правда - Светлана Успенская

— Чем же? Красотой?

— Отнюдь. Она обыкновенная. Она воплощенная обыкновенность, причем далеко не в плохом смысле. Совершенно обыкновенная. Обыкновенность в квадрате или даже в кубе. У нее ни одной неправильной или запоминающейся черты лица, ее невозможно различить в толпе. Такие лица трудно опознавать. Она никакая. Кстати, на вешалке в приемной висел серый женский плащик…

— Ты думаешь, это она?

— Почему бы нет? Мне кажется, что именно такие тихие женщины способны на смелый поступок. Я не говорю на преступление — на поступок! А улыбка у нее действительно странная, как будто она постоянно пребывает в состоянии счастья. И может быть, будет нелишним и ее алиби проверить?

— Если ты интуитивно чувствуешь, что это необходимо, — пожалуйста, — сказал Костырев, одним глотком допивая чай. — Но я мало верю в причастность… Как, кстати, ее зовут?

— Тишина. Ирина Тишина.

— В причастность Ирины Тишиной к гибели Шиловской. Они — как два совершенно различных полюса.

— Разноименные полюса притягиваются, — улыбнулась Лиля.

— Да, это в физике. А в лирике?

— А у нас физика или лирика? — ответила вопросом на вопрос Анцупова.

— Смотря как трактовать происшедшее. Если с точки зрения материальной — то физика, а если с духовной — то, безусловно, лирика, — задумчиво почесал затылок начальник.

— Тогда разрешите мне на этот раз попробовать посмотреть на это дело с материальной точки зрения. С той, с которой разноименные полюса притягиваются. Может быть, такой практический подход принесет плоды.

— Ну, давай, материалистка, смотри. — Костырев, садясь за стол, достал кипу бумаг, которую ему предстояло оформить. — Только не забывай по сторонам поглядывать.

Гордо тряхнув белокурыми волосами, Лиля вышла из кабинета шефа. Она была твердо уверена в своей интуиции, но не признавалась в том, что ею двигала неосознанная неприязнь к «очень обыкновенной» Тишиной и даже — можно в этом признаться хотя бы себе — некоторая доля враждебности к невыразительной особе, которая стала удачливой конкуренткой такой замечательной женщины, как актриса Шиловская.

Распахнув плащ, который порывы ветра вздували парусом за спиной, Лиля шла пешком в офис Барыбина. Ее лицо, не защищенное зонтом, омывала мелкая дождевая взвесь, висевшая в воздухе. Она чувствовала себя сильным человеком. Гораздо сильнее Барыбина. Она доказала это в сегодняшнем разговоре. И готова доказывать это столько раз, сколько будет необходимо.

Правильно говорят: в тихом омуте черти водятся. Надо верить в народную мудрость. Лиля была уверена — тихой Ирине Тишиной есть что скрывать!

Глава 22

ИРИНА, В СКОРОМ БУДУЩЕМ БАРЫБИНА

Она была, в сущности, обыкновенной женщиной. Ничего особенного — ни красоты, ни выдающегося ума. Не уродина, конечно, но и не звезда. Она знала свои достоинства и недостатки и не рассчитывала на чудеса в этой жизни. Ей и не нужны были чудеса. Хорошая работа, хороший дом, уважение людей — это все, о чем она мечтала. Про таких говорят: звезд с неба не хватает. Но она по невероятному стечению обстоятельств получила звезду с неба, совсем того не желая, — ее заметил сам Барыбин.

Шиловская в чем-то была права, называя ее серой мышкой. Ирина действительно была тиха и незаметна. Она появлялась тогда, когда в ней нуждались, и исчезала, как только надобность в ней отпадала. Ее не благодарили, поскольку она не требовала благодарности. Она была счастлива возможностью быть полезной.

Сначала Ирина не была секретарем Барыбина, а только работала в его офисе, в бухгалтерии, выполняя попутно разные мелкие поручения. Хозяин никогда не замечал ее. Когда она впервые появилась в его фирме, он только что женился и был настолько погружен в свое счастье, что ничего не замечал вокруг. Весь мир для него замыкался в одном имени, а больше не существовало ничего и никого.

Ежедневно встречаясь с Барыбиным, Ирина была рада за него, по-хорошему рада, видя, что он счастлив. Она тревожилась за своего шефа — ситуация в фирме была непростая.

Бухгалтерию ежедневно трясли молодые люди, одинаково коротко стриженные и в одинаковых дешевых костюмах, сшитых как бы на вырост. В офисе никто толком не работал — все ждали грядущих изменений.

Но все утряслось, жизнь вошла в нормальную колею. По случаю удачного завершения проверок УЭПа Барыбин сделал всем своим сотрудникам подарок — прибавку к жалованью. Он ходил козырем, довольный, что в очередной раз одержал верх. Ирина тихо радовалась, глядя на него.

Встречаясь с ней глазами, он немного морщил лоб — не мог вспомнить, кто она такая и как ее зовут. Она не обижалась: такой деловой человек не может всего упомнить, на это есть секретарь.

Они сблизились случайно, после того как его семейная жизнь дала трещину. Уже несколько месяцев Барыбин ходил мрачный, хмурый. По конторе поползли слухи, что у него не все ладится с женой. Ирина удивлялась: надо же, такой счастливый брак, такая известная актриса, красавица, умница — и все равно нет человеку счастья! Она часто видела Шиловскую по телевизору и всегда в этих случаях говорила своей маме:

— Смотри, мамочка, это жена нашего Алексея Игоревича.

И маме было приятно, что дочка хоть косвенно, но причастна к крупному бизнесу и миру искусства.

…В тот день Ирина задержалась после работы. Просто не хотелось идти домой, кроме того, надо было перепечатать несколько бумаг. В конторе оставался только хозяин. Он заперся в кабинете, не отвечал на телефонные звонки и не выходил. Когда Ирина уже собиралась домой, хозяин неожиданно вышел из кабинета и, наткнувшись на ее испуганный взгляд, грубо спросил:

— Что вы здесь делаете?

Теребя шарф, она растерянно пробормотала, что собирается уходить. Барыбин помолчал, а потом вдруг предложил:

— Хотите кофе?

И, не спрашивая согласия, вернулся в свой кабинет и стал неумело греметь кофейным сервизом.

— Можно я сама? — попросила Ирина, и через несколько минут они уже сидели друг напротив друга, держа в руках маленькие хрупкие чашки.

— Где вы живете? — рассеянно, явно думая о другом, спросил ее хозяин, и она стала подробно рассказывать своим тихим медленным голосом, уютно звучавшим в тишине его пустого кабинета.

— Хотите куда-нибудь поедем? — неожиданно предложил он, не дослушав.

Она понимала, что он сейчас чувствует. Ему не хочется возвращаться в свою огромную пустую квартиру. Ему нужен кто-нибудь, кто помог бы заглушить звенящую тишину его дома. Она просто подвернулась в подходящий момент. Если бы она не задержалась в тот день, то подвернулся бы кто-то другой. Не обязательно женщина. Если бы это был мужчина, они поехали и напились бы где-нибудь до чертиков, изливая друг другу неприязнь ко всему роду человеческому, а особенно к лучшей его половине.

— Хочу, — не раздумывая, согласилась она.

Они поехали в казино.

Ирина в казино никогда не была, и ей было страшно интересно очутиться среди богатых людей, в одну минуту спускающих в карты или в рулетку ее месячную зарплату.

На них глазели, их провожали взглядами, обращая внимание на скромный деловой костюм спутницы Барыбина, не вязавшийся с ярким светом неоновых огней и изысканными туалетами посетительниц. Здесь Барыбина Многие знали. Хозяин приветствовал гостя, уважительно потряхивая руку, и лично принес им несколько жетонов.

— Ставьте… — сказал ей Алексей и замялся.

Ирина поняла: он забыл, как ее зовут, и оттого смутился.

— Ирина, можно просто Ира, — сказала она с улыбкой.

И поставила на красное. Пока шарик рулетки катился по бордюру, она неожиданно для себя загадала: «Если выпадет красное, то мы…» Желание не успело сформироваться, но оно явно связывалось только с ними двоими. Шарик остановился. Выпало красное. Крупье пододвинул Ирине кучку жетонов. Она раскраснелась и, повернувшись к Барыбину, благодарно и счастливо улыбнулась. И мгновенно поверила, что загаданное желание непременно сбудется.

…Было еще одно предзнаменование ее нынешнего счастья, давно, года три назад…

Как-то в электричке к ней подсела старая цыганка и попросила разрешения погадать. Ирина отнекивалась, уверяла, что не верит в гадания, но потом сдалась, отдала все наличные деньги, благо их было немного, и взамен получила детальный комментарий своей прошлой, ничем не примечательной жизни плюс благоприятный прогноз на будущее.

— Все у тебя, девушка, будет хорошо, — бормотала цыганка, ощупывая ожидающее счастья лицо Ирины своими угольно-черными глазами. — Муж у тебя будет, дети у тебя будут, счастлива будешь.

— Так это каждая может нагадать, — недоверчиво сказала Ирина. — Вы мне конкретнее расскажите.

— Муж у тебя будет много старше тебя, богатый. Не смейся, не смейся, я только правду говорю. Любить он очень будет тебя, потому что характер у тебя легкий, душа у тебя добрая. А скажу я тебе, остерегайся женщины с длинными волосами, погубить она захочет и тебя, и мужа твоего. И погубит, если ты сама ей не помешаешь.