Между Полюсом и Европой - Евгений Зингер

Июль — самый тёплый месяц на Шпицбергене. Но даже в это наиболее приятное и мягкое время года средняя месячная температура воздуха на нашей станции оказалась отрицательной. Июль запомнился нам и обилием туманов. 23 дня мы «витали» в густых, непрозрачных облаках, плотно накрывавших плато. Часто видимость сокращалась настолько, что со снегомерной площадки, отстоявшей от палатки на несколько десятков метров, я не видел нашего жилища. Когда же к туману ещё присоединялась пурга, можно было вообще не заметить КАПШ с близкого расстояния и легко пройти мимо него. Чтобы избежать этой неприятности, мы «высадили» вокруг палаток небольшую рощицу… вешек и соединили их между собой верёвкой. Для гляциолога, работающего на леднике в непогоду, даже самая маленькая палочка, служащая опознавательным знаком, во сто крат дороже самого высокого дерева, растущего в лесу…

В середине июля радистка из Пирамиды Нина Чекаева сообщила, что у них на берегу Билле-фьорда «погода, как в Сочи: 15 градусов тепла». В это же самое время у нас было холоднее на 10 градусов. Но даже максимальную летнюю температуру воздуха, которую удалось наблюдать на станции в этот день — 5 градусов тепла, мы восприняли как настоящую жару!

В самый жаркий день Маркин взял лыжи, походные приборы, небольшой «тормозок» (так шахтёры называют в шутку завтрак, прихватываемый ими на работу) и отправился в свой гляциоклиматический маршрут по западному склону плато в сторону нунатака Эхо.

Около месяца назад по этому пути мы провожали группу Троицкого. За 20 дней снег успел заметно осесть, обнажились многие трещины, которые тогда удалось миновать, даже не подозревая о них.

Когда представилась новая возможность, Слава предпринял другую вылазку, теперь уже на восточный склон плато, в сторону ледника Негри. В своих маршрутах мой напарник определял на разных высотах ледника температуру и влажность воздуха. Эти данные были крайне нужны для дальнейшего их сравнения с наблюдениями, полученными нами на станции…

ОТСЮДА СТАРТОВАЛИ К ПОЛЮСУ

Быстро и незаметно прошла зима после первой поездки на Шпицберген. Тёплые, ласковые лучи весеннего московского солнца растопили остатки грязного городского снега. Жители столицы с нетерпением ждали лета. Мои товарищи и я, наоборот, стремились скорее уехать от него вновь к зиме — на ледники Шпицбергена.

Предварительные результаты своих исследований на архипелаге мы доложили в Институте географии Академии наук СССР на специальном заседании научного семинара по гляциологии. Несколько часов ледяной «дух» Снежной королевы словно витал в старинных каменных стенах институтского здания. Крупнейшие советские гляциологи поддержали наше стремление продолжить изучение ледников Шпицбергена.

…Экспресс «Арктика» увёз участников второй гляциологической экспедиции в Мурманск. Вот и Кольский залив — начало нашей морской дороги. Прямо с вокзала шагаем в торговый порт, где горделиво стоит новейший ледокол «Киев». С разрешения Мурманского морского пароходства на нём мы отправляемся на Шпицберген.

Уже на вторые сутки могучий, широкоплечий ледокол легко резал, ломал, крушил и подминал метровый лёд, сковавший Ис-фьорд, словно шёл по чистой воде.

На наше гляциологическое счастье, приход весны на острове задержался. Все горы, прибрежные долины и равнины ну и, конечно, ледники ещё завалены толстым слоем снега. Значит, попали сюда вовремя — до начала таяния. Из рассказов полярников мы узнали, что прошедшая. зима выдалась на редкость холодной и не такой многоснежной, как предыдущая. Даже майна в Грён-фьорде замерзала на месяц.

Чтобы не терять дорогого времени, на другой же день экспедиция приступила к снегомерной съёмке на противоположной стороне залива. Сразу же после этого Василий Фурсов «забросил» гляциологов на перевал ледников Грён-фьорд Восточный и Фритьоф. Такую систему ледников иногда называют перемётной, так как они залегают на двух противоположных склонах гор, но соединяются своими верхними частями на гребне.

Снега на перевале было в три раза больше, чем на побережье. Десятиметровая термометрическая скважина, проткнувшая ледораздел, показала, что весь снег, выпавший в прошлом году, насытился талой водой, которая, пройдя на значительную глубину внутрь фирновой толщи, осенью замёрзла. В результате этого выделившееся тепло прогрело слой фирна до температуры ноль градусов.

Теперь можно было приступать к выполнению наиболее сложного дела — высадке на ледоразделе ледникового плато Хольтедаля, расположенного примерно в 40 километрах к востоку от норвежского посёлка Ню-Олесунн, иногда называемого Кингсбеем.

Но прежде чем рассказать об этом очень известном в своё время самом северном поселении, связанном со стартами знаменитых воздушных экспедиций к вершине мира, мне хочется вспомнить волнующую историю попыток достижения Северного полюса со Шпицбергена…

В начале XIX века полярные исследования стали приобретать значительный размах. Одним из важных стимулов усиленного интереса к изучению Арктики были, конечно, и щедрые награды, обещанные первооткрывателям Северо-Западного прохода и Северного полюса.

Прошлый век ознаменовал начало международных «скачек» к этой далёкой цели. Тогда было ещё не известно, что окружает полюс — открытое море, льды или суша. Люди знали о существовании в морях Арктики лишь трех земель — Гренландии, Новой Земли и Шпицбергена. Так как Шпицберген был относительно близко расположен и к полюсу, и к Европе, а также наиболее доступен, он привлёк к себе внимание многих полярных исследователей и путешественников. Шпицберген представлялся им последним удобным сухопутным «трамплином», с которого можно было достичь полюса и осуществить тем самым свои честолюбивые намерения.

Если в прошлом столетии смельчаки отправлялись отсюда в неизведанный путь на Север пешком, на санях-лодках, морских судах, собаках, оленях и даже на воздушном шаре, то в нашем веке — на летающих лодках, аэропланах, дирижаблях, подводной лодке и вновь пешком…

Первую серьёзную попытку достичь полюса, уйдя со Шпицбергена, предпринял в 1827 году известный английский полярный исследователь и мореплаватель Уильям Эдуард Парри. Он полагал, что на парусном судне через арктические льды к полюсу не пробиться, и поэтому предложил совершенно иной путь — использовать лодки со стальными полозьями, чтобы с их помощью двигаться по льдам или плыть по морю.

На корабле «Хекла» Парри отправился к Шпицбергену. В начале июня 1827 года он достиг его северных берегов и встал на якорь в одной из маленьких бухт Сорг-фьорда, названной Хекла. Оставив здесь судно, Уильям Парри в сопровождении известного полярного исследователя Джеймса Росса отправился в первую большую санную экспедицию к полюсу. Около 300 человек предприняли попытку первыми достичь его на двух шлюпках, поставленных на полозья.