Парень моей подруги. Запрет на любовь (СИ) - Теплова Юлия

36

Артур, покачиваясь, отступает на шаг, хватается за челюсть. Несмотря на внешнюю худобу он оказывается достаточно крепким: держит удар. Вместо того чтобы ударить в ответ или, на худой конец, уйти, он начинает смеяться. От его смеха у меня бегут мурашки.

Влада это, кажется, окончательно выводит из себя. Он замахивается и бьет снова. Артур даже не пытается закрываться.

– Давай, Владик, врежь папочке! – Он принимает шутливую позу персонажа из компьютерной игры и снова получает по лицу.

На этот раз Влад неслабо проходится по его скуле. Артур спотыкается о собственную штанину и падает на пол.

Девушка Артура уже достала из маленькой сумочки телефон и судорожно скролит по экрану.

– Не смей! – Рявкаю я, тыча в нее пальцем, и бегу к Владу: он собирается оседлать Артура.

Это выглядит жутко. Как будто я наблюдаю первобытный бой.

Вижу только его профиль. Скулы побледнели. Лицо – непроницаемая маска. Рубашка частично выбилась из-за пояса брюк. Артур продолжает истерично хохотать разбитыми губами.

– Прекрати! Перестань! – Пытаюсь оттащить Соколова за руку, но ему мои метания, что слону дробина. – Влад!

Здесь вообще есть охрана или администратор? Немногочисленные посетители тупо глазеют на происходящее.

Со всей силы дергаю Влада вверх за плечи. Он сбрасывает мои руки и поднимается. Смотрит на Артура. На лице выражение крайней брезгливости. Артур продолжает смеяться, обнажая ровные белые зубы, и вытирает рукавом льняного блейзера кровь с подбородка.

– Влад! Какого хрена! – Толкаю его в плечо.

Он как будто не слышит меня и размашистым шагом двигается на выход.

К нам бегут два кассира. Проснулись, наконец.

– Что здесь происходит? – Кричит издалека женщина в форменной красной футболке.

Я бегу вслед за Владом. Опять. Как тогда, в университетском дворе. В груди щемит от злости и страха. Дыхание сбивается.

Когда я выскакиваю на улицу, Влад уже стоит на светофоре, чтобы перейти дорогу.

– Если ты сейчас уйдешь – я не приду! – Кричу ему вслед, что есть силы.

Загорается зеленый свет, и Влад шагает на дорогу. Немногочисленные прохожие удивленно смотрят на меня, а Влад продолжает уперто идти вперед. Без меня.

Мама была права: Влад не умеет управлять своей злостью. Она поглощает его. Лишает контроля и здравого смысла.

Мои руки падают плетьми вдоль тела. Слезы застилают глаза. Я набираю в легкие воздуха и ору, как припадочная:

– Ты слышишь! Я больше не сделаю первый шаг, если ты сейчас уйдешь! Идиот! – Для убедительности топаю ногой.

Влад разворачивается на середине дороги и идет ко мне. Я вытираю щеки и глупо улыбаюсь от облегчения. Такое чувство, что я бы не пережила, если бы он сейчас оставил меня одну стоять посреди улицы.

Влад подходит и молча обнимает меня. Утыкаюсь носом в его плечо и сквозь шум тронувшихся машин слышу тихое «прости».

Влад гладит меня по спине. Я громко всхлипываю, хотя очень старалась держать себя в руках. Уровень адреналина падает, и приходит «откат». Ноги холодеют. Я не привыкла к насилию. Меня мутит от вида крови.

Я плачу Владу в плечо.

– Наше… наше свидание, – не могу сформулировать мысль: грудная клетка ходит ходуном.

– Наверстаем, Марго, не плачь. У нас столько времени еще впереди.

В голове тут же начинает галдеть рой голосов, которые твердят мне, что это все ненадолго. Влад наиграется и бросит меня. А раньше я не сомневалась в себе. Мои чувства сделали меня уязвимой и неуверенной.

Поднимаю глаза на Влада. Он виновато улыбается и вытирает большими пальцами мои щеки.

Слышу за спиной цокот каблуков и поворачиваю голову. Со второго выхода-вертушки вышли Артур и рыжеволосая девушка. Она нервно теребит волосы. Видно, что не знает, что ей делать. Артур держит у губ какой-то сверток: скорее всего, работники дали ему лед.

Он бросает на нас странный взгляд и нажимает на брелок сигнализации. Я даже не заметила его машину, припаркованную прямо под знаком, запрещающим парковку.

Пока девушка обходит машину, Артур садится и двумя руками заносит больную ногу в салон. Влад хмуро наблюдает за его манипуляциями. Как только девушка подносит изящную кисть к ручке, машина резко срывается с места. Визжат шины.

Она так и остается стоять с вытянутой рукой. Потом вертит головой по сторонам, словно проверяя, кто стал свидетелем ее унижения.

Я отвожу глаза в сторону, а когда снова смотрю на нее – она понуро бредет по тротуару в противоположную от нас сторону.

Я касаюсь щеки Влада и тихо спрашиваю:

– Что произошло между вами?

Влад

Сажусь прямо на пыльные, заплеванные ступеньки кинотеатра. Джинсы потом не спасет ни одна химчистка, но мне плевать. Ноги гудят, а руки плохо слушаются. Выбесил, сучонок. Такими темпами скоро придется прививаться от бешенства.

Деревянными пальцами достаю сигареты и, не спрашивая Марго, закуриваю. Ветер уносит дым в противоположную от нас сторону. Сигарета быстро тлеет, превращаясь в пепел. Делаю жадную затяжку: рот и горло заполняет терпкий вкус, возвращая мне утраченное равновесие. Мышцы расслабляются. В голове становится ясно и чисто, мутные отголоски ярости исчезают.

Понятно, что Павлов заметил, что у меня с Марго все иначе, и решил рассорить нас. Вопрос только в том, как далеко он готов зайти, и как мне обезопасить ее? Я давно его не видел и не знаю, какой степени достигла его жестокость и мстительность.

Марго все это время внимательно меня рассматривает. Молчит: хорошо чувствует мое состояние. Глаза опухли, кончик носа покраснел. Как же хорошо, что мне хватило ума остаться. Сейчас бы метался в одиночестве и злости, а она бы плакала.

– Прости, – изменяю своему правилу – не извиняться повторно. – Такого больше не будет.

Она переступает с ноги на ногу, аккуратно приставив носы бежевых босоножек вплотную друг к другу. У нее красивые ступни, аккуратные ноги, покрытые прозрачным лаком. Скольжу взглядом по точеным икрам и снова возвращаюсь к заплаканным глазам. Меня переполняет чувство вины, прежде я чувствовал подобное только по отношению к маме, когда в четырнадцать угнал отцовскую машину. Она пила успокоительные и не давала отцу наказать меня, как следует. И еще к Геле, когда в десять лет сожрал все ее шоколадные конфеты из-под елки. Она так горько плакала. Папа тут же помчался в магазин, сам. Не послал водителя или домработницу.

Мы были славной семьей. Только общее горе не смогли пережить.

– Я не сержусь, – Марго прихватывает подол платья и садится рядом со мной, осторожно вытянув ноги. Шум дороги заглушает цокот набоек на ее босоножках. – Почему Артур так тебя ненавидит?

– Думаешь? – Тупо спрашиваю очевидное, чтобы дать себе время и понять степень моей готовности открыться.

– Конечно, это видно невооруженным глазом.

Выдыхаю дым в сторону и тушу окурок прямо о ступеньки. Поворачиваю голову. Наши лица находятся близко друг к другу. У Марго на левой щеке россыпь маленьких родинок. Мигающая вывеска бросает на ее лицо и плечи то розовые, то фиолетовые блики. Мне так не хочется вспоминать прошлое. Я хочу просто сидеть с ней хоть в ресторане, хоть на заплеванных ступеньках. Мне все равно, лишь бы чувствовать ее плечо и любоваться ногами. Паузы в разговоре не тяготят, но я вижу, что она ждет от меня ответа.

– У меня была сестра, Геля. Ну, ты знаешь, – слова выходят со скрипом: приходится вытягивать воспоминания того вечера из глубин сознания. Опускаю голову и взъерошиваю волосы. – Блин, Марго, я ни с кем об этом не разговаривал, даже Тим с Бусаевым не знают подробностей. Я не знаю, с чего начать.

– Вы вместе учились, так?

– Да, его отец открыл головной офис в нашем городе и перевел Павлова в нашу школу. Он был борзый, зацикленный на себе и уверенный в собственной безнаказанности. Пару раз прилюдно получил от меня по морде… – смотрю на поднятые брови Марго и выделяю интонационно: – за дело. Я просто так кулаками не размахиваю, как ты уже заметила.