Арлекин - Лорел Гамильтон

— Давай на будущее договоримся: никогда больше не трахай меня так сильно в этой позе. О’кей?

Он кивнул:

— А какая поза тебе бы понравилась?

Я хотела ответить — не нашла сразу слов. Потом подумала, как это сказать.

— Я бы не хотела такого бурного секса каждую ночь. После такого вот сеанса нужно не меньше суток, пока захочется снова чего-нибудь.

— Тебе нужно кормить ardeur каждые несколько часов.

— Есть более мягкие способы его кормить, Ричард.

— С Микой — нет.

— Хорошо оснащенный мужчина совершенно не обязан быть грубым, Ричард.

Он кивнул:

— Ты права.

Мы переглянулись, и что-то в его лице вызвало у меня вопрос:

— А Райна просто тебя имела как хотела, да?

Он кивнул:

— Именно так. И когда она обнаружила, что я люблю бурно, она уж постаралась, чтобы эту потребность я ни с кем не мог удовлетворить, кроме нее. Она хотела сохранить меня при себе, Анита, и не попытайся она подключить Габриэля, я мог бы с ней остаться.

— Не мог бы, — сказала я.

Он посмотрел на меня грустно:

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты — хороший человек, и не будь Габриэля, был бы кто-то другой или что-то другое. Райна не могла противостоять искушению толкнуть человека за его рамки. Она бы и тебя толкала, пока ты бы не сломался. Она со всеми так делала.

Он кивнул, сделал глубокий вдох, от которого качнулись его широкие плечи.

— Пойду помоюсь в душе.

Я хотела, чтобы он ушел, но… он же так старался. И он спас меня от Марми Нуар.

— Можешь помыться здесь.

Он покачал головой:

— Нет, не могу.

Мне это показалось странным:

— Почему?

— Потому что меня радует мысль, что я сделал тебе больно. Очень радует. И не доверяю себе — а вдруг я еще раз тебе сделаю больно?

— Я скажу «нет», Ричард. А ты уважаешь слово «нет».

Он кивнул:

— Но я знаю, как мы друг на друга действуем. Я не верю себе, что не попробую снова тебя соблазнить, чтобы втолкнуться туда, где ты еще кровоточишь после первого раза. — Он закрыл глаза и вдруг содрогнулся с головы до ног. Вряд ли от отвращения к тому, что ему хотелось сделать, нет, это была дрожь предвкушения. Он был честен со мной и с собой насчет того, чего ему на самом деле хочется.

— Я иногда люблю грубость, Ричард, но не настолько. Ты уж прости.

Он кивнул и грустно мне улыбнулся.

— Райна приучила меня радоваться сношениям, слишком грубым для любой другой. Натэниела она приучила любить боль такую, при которой мало кто выживает.

— Я знаю.

Он покачал головой:

— Нет, не знаешь. Ты думаешь, что знаешь, но ты даже представить себе не можешь. Я видел немножко того, чему она научила его радоваться.

— Он вроде бы не говорил, что ты его с ней видел.

— Повязка на глаза, затычки в уши и в нос. Чтобы он не видел, не слышал и не чуял, кто в комнате. Однажды она позвала меня, пыталась заставить себе помогать, но пытать — это мне никогда не нравилось. Райна была очень разочарована.

Я проглотила слюну и попыталась придумать, что сказать. На ум ничего не приходило.

— Не знаю даже, что тебе сказать.

— А я не знаю, зачем рассказал. Хотел тебя потрясти? Хотел, чтобы ты хуже думала о Натэниеле? Обо мне?

Он покачал головой и снова направился к двери.

Я готова была к его уходу, потому что не знала, как вести себя при таком его настроении, а секса мне уж точно больше не хотелось. Сильные схватки прошли, но внутри болело, и еще какое-то время поболит.

Он остановился, взявшись за ручку двери.

— Ты заметила, что большинство мужчин в твоей постели — это те, с которыми была она?

— Я об этом не думала.

Он повернулся, глянул на меня через плечо:

— Жан-Клод был с ней и с Габриэлем: эту цену она потребовала с него. Ты знаешь, что Джейсона она сделала вервольфом?

— Да.

Это воспоминание было у меня с Джейсоном общее. Она его привязала к кровати и резала ножом, пока трахала. Плевать ей было, выживет он или умрет. Я была у нее в голове в этом воспоминании, и ей было наплевать. Она была из того материала, из которого делают серийных убийц: собственное удовольствие было ей дороже жизни Джейсона.

— Сильнее думай, Анита, сильнее, — раздался шепот у меня в голове.

Я вздрогнула — внизу живота шевельнулась боль.

— Ладно, Ричард, иди, о’кей?

— Что случилось?

— Не надо было мне о ней думать.

— Она с тобой говорила?

Я кивнула.

— Ты думаешь, что совладала с нею — может быть, так оно и есть. Но тебе стоит вот о чем подумать: Жан-Клод, я, Джейсон, Натэниел — все мы принадлежали когда-то Райне. Может быть, не без причины тянет к тебе ее прежних любовников?

С этой очень неприятной мыслью он и вышел, закрыв за собой дверь. Я была рада, что Ричард занимается психотерапией: это ему явно помогало. Беда только, что он вроде бы хотел меня в это занятие втянуть, а я не была к этому готова.

17

Я быстро вымылась и тут поняла, что у меня в этой ванной нет одежды. Халат-то остался лежать в куче возле кровати. Класс. Я одним полотенцем обернула волосы, другое, побольше, обмотала вокруг тела. В низком росте есть свои преимущества — полотенце закрывало меня от подмышек до лодыжек. Самое смешное же было в том, что кто бы там в спальне ни был, меня каждый из них видел голой хотя бы раз. Надо было мне просто войти, взять одежду из шкафа, ни на кого не обращая внимания, но этого я не могла. Не могла, и все тут. Собственная нагота меня все-таки смущает. И бывают дни, когда я понимаю, что всегда будет смущать.

А хуже того: пистолет мой остался снаружи, в спальне. Без одежды я еще как-то проживу, но то, что пистолет я оставила в другом помещении, показывало, как сильно на меня действует Ричард. Он заставляет меня забывать о себе, даже забывать такое, чего никто другой меня бы не заставил забыть. Почему-то я просто не могла выйти безоружной, не знаю почему. Не могла — и все тут. У меня по-прежнему все болело до самого пупка. Спазмы прекратились, но все равно как-то глупо и беспомощно я себя ощущала. И мне нужен был пистолет. С ним мне лучше. О, вот это правда. Я даже стала припрятывать пистолеты там, где провожу много времени — на случай опасной ситуации. Сейчас такой ситуации не было, но… да черт побери, хочу свой пистолет, и все. Вот нужен он мне.

Я села рядом с умывальником и открыла дверцы шкафчика. Мне пришлось сунуть руку внутрь, за водопроводные трубы, но там и лежал мой «Файрстар», прикрученный изоляционной лентой. Бывало пару раз, что пистолета на мне не было, а он мне был нужен. И я пошла на уступку собственной паранойе и попрятала несколько штук в разных местах. «Файрстар» уже не был моим главным резервным оружием и потому лежал здесь как последнее средство. Вытащив его на свет, я рассмеялась. На ленте рукой Натэниела было написано: «Пистолет Аниты». Натэниел был со мной, когда я его прятала, и добавил этот маленький штрих, когда я отвернулась. Он мне подавал кусочки ленты. Интересно, тогда он написал на них, а я не заметила, или же потом приходил? Надо будет спросить.