Мама для сирот (СИ) - Павлова Зарина

Сам дом тоже был из желтоватого камня. Хотя пол крыльца был выстелен из темного дерева. Само крыльцо было широким и длинным. И справа, и слева от входной двери имелись небольшие чайные столики и садовые стулья со спинками. Красивое место отдыха для хозяев

Я вспомнила крыльцо у своего дома. Оно не было широким, но туда бы поместился небольшой стол со стулом. Как раз для меня. Я бы наблюдала за детьми, играющими в поле или во дворе. Только когда я смог туда вернуться?

В доме было темно. Единственным источником света была свеча, стоящая на подставке у лестницы, ведущей на второй этаж. Глеб взял ее в руку и велел следовать за ним. Хотелось развернуться и тихонько сбежать во двор. Но я опасалась, что когда меня снова поймают, могут и не быть столь снисходительными. А то, что меня поймают, я была уверена.

В доме сложно было что-то разглядеть. Я только поняла, что полы деревянные. И лестница, по которой я поднялась на второй этаж, тоже деревянная.

Мы шли по длинному коридору, увешенному картинами. Слева от меня были двери, ведающие в комнаты, а справа большие окна. Сейчас они были просто темными провалами в стене. Луна еще не освещала землю, поэтому свеча все еще оставалась единственным, слабым источником света.

— Твоя комната, — сказал Глеб, остановившись около одной из дверей. — Даже не пытайся сбежать. Когда тебя схватят, плетью ты не отделаешься. Моя комната дальше по коридору.

Я проводила мужчину взглядом. Тот дошел до соседней двери и вошел в нее, ни разу не обернувшись, чтобы убедиться, вошла ли я к себе.

— И тебе спокойной ночи, — усмехнулась я, толкая дверь.

Единственное, что мне удалось рассмотреть — это слабое очертание предметов. Я стянула с себя верхнюю одежду, положила ее на комод у двери и направилась к кровати. Она выделялась, потому что была просто огромной.

Я залезла под мягкое одеяло, укуталась по самый нос и закрыла глаза. Бежать? Сейчас? Было бы самоубийством. Незнакомый дом, незнакомая обстановка и незнакомая местность. Меня бы нашли за считанные минуты. Да и куда я побегу с животом? А если упаду? Не будь я беременной, давно бы уже убежала. Еще из кареты.

Сон долго не шел, а когда я все же смогла погрузиться в сонное царство, перед глазами предстали тревожные картинки.

«Темный коридор. Тихие, приглушенные голоса доносятся от светящегося проема. Я медленно, на носочках иду туда. Все кажется таким знакомым. Почему? Я тут никогда не бывала. Или бывала? Этой мой дом? Нет. Это дом моего батюшки. Моего? Но тогда кто я такая?

Я опускаю взгляд вниз и вижу свои босые ноги. На мне длинная ночная сорочка до щиколоток. Я хватаюсь за подол и слегка приподнимаю его. Сразу становится больно, когда я вижу на белой нежной коже множество синяков и ссадин. На глазах наворачиваются слезы. Я знаю, что их оставила мачеха. Она ненавидела меня с самого начала.

Мне страшно идти дальше. Нельзя подслушивать! Если поймают, то будет еще больнее. Но... Мне надо знать, что они хотят со мной сделать! Матушка всегда мне говорила, что отец хочет сделать из меня кого-то особенного. Но когда я родилась без силы, он разочаровался. Поэтому он никогда не защищал меня от мачехи.

Опустив ночную сорочку, я поджала губы и решительно пошла дальше. Голоса становятся все отчетливее и яснее. Холод страха пробежал по моей спине, но я не остановилась.

— Ты уверен, что Волковы поверят в это? — шепотом мачехи просвистел по кухне и вылетел в коридор, достигая моих ушей.

— Уверен, — ответил отец спокойным голосом. — Надя потомок великих Первосвященников. Ее дети точно получат силу.

— Мне не важно. Главное избавься от этой девчонки. Я не могу ее видеть!

— Она плохо себя ведет? Отправь на конюшню, чтобы ее там высекли.

— Отправляла, — в голосе мачехи послышалось презрение. — Но она все равно...

— Что?

— Смотрит...

— Смотрит?

— Да! Смотрит на меня своими отвратительными глазами. Как она вообще смеет поднимать взгляд на взрослых?

Я вздрогнула и непроизвольно опустила взгляд в пол. Матушка всегда мне говорила держать голову высоко и гордо. И я старалась поступать так, как она мне говорила. Потому что матушка единственный человек, который любил меня и заботился обо мне. Я обещала самой себе, что буду слушать только то, что говорила мне матушка.

Но отец хотел выдать меня замуж? За полководцев? Он сказал семья Волковых. Если мне сейчас восемнадцать, то под брачный возраст там подходит только один мужчина — Глеб. Плохо. О нем говорят, как о жестоком и холодном человеке. Я слышала, что он убил своего слугу за то, что он неправильно налили ему воды. Но... вдруг все это неправда? Вдруг, выйдя замуж, я наконец-то смогу жить свободно?

Я так сильно задумалась, что не заметила, как разговор на кухне стих. Из раздумий меня вывел сильный удар по щеке. Я не удержалась на ногах и упала, больно ударившись рукой о пол.

— Ах ты, маленькая дрянь!»

— Не надо!

Я резко села на кровати, чувствуя, как сердце бешено колотиться в груди. Перед глазами все еще стояло искаженное яростью и злобой лицо черноволосой женщины с зелеными глазами. Ее волосы были распущены, сама женщина была одета в сорочку, с шалью на плечах. Этот образ так ясно появился в моей голове, что я бы точно узнала ее из толпы.

Что это было вообще? Воспоминания прошлой Нади? Если это так, то в жизни ей абсолютно не везло.

Я наконец-то отдышалась и смогла оглядеть комнату. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь тонкий белый тюль. Сама комната была довольно просторной. Входная дверь находилась в противоположном углу от кровати, на которой я сидела. Кровать, к слову, была широкой, из светлого дерева под нежно-розовым балдахином.

Так же в комнате было одно большое окно с широким подоконником, на котором расположился набитый пухом матрас. Скорее всего, Надя сидела на нем и наблюдала за тем, что происходит на улице. Ближе к кровати располагался письменный стол, явно дорогой. Тоже из светлого дерева, но украшенный драгоценными камнями. Стул был обит то ли атласной, то ли шелковой тканью. Напротив кровати у стен находился стеллаж с книгами. А рядом с ним, почти у самой двери, шкаф для одежды.

Я опустила ноги на пол, размышляя о том, где тут может быть уборная. Я уже собиралась одеться и выйти во двор, чтобы расспросить слуг, как на глаза попалась неприметная дверка. Она находилась недалеко от кровати, но так как была обита той же тканью, что и стены, ее было сложно заметить.

Поколебавшись мгновение, я подошла к двери и распахнула ее. Передо мной предстало странное место. Деревянная ступенька, а затем ступенька повышел. Я встала на первую и заметила дыру на второй. Все встало на свои места.

— Но почему совсем нет запаха? — пробормотала я и, не удержавшись, заглянула в отверстие.

Там внизу стояло небольшое деревянное ведро, а в нем были странные камни. Формой они напоминали огненные камни и водяные. Только цвет у камней был коричневый. Сделав нехитрые логические выводы, я предположила, что эти камни как-то влияют на утилизацию отходов. Впрочем, я быстро в этом убедилась, когда воспользовалась уборной.

После я решила проверить, что в шкафу есть из одежды, поэтому распахнула шкаф и была приятно удивлена, увидев зеркало во весь рост на дверце.

Зеркало было совсем не таким, к каким я привыкла. Оно было мутным, со слегка ребристой поверхностью. Но себя разглядеть мне удалось — невысокая, стройная девушка. Волосы распущены, доходят до поясницы. В ночной сорочке живота и не видно почти. Но скрывать беременность будет бессмысленно, если Глеб покажет меня врачу.

Вздохнув, я покачала головой и начала перебирать одежду, что висела в шкафу. Тут было много платьев и сарафанов. Все они были из очень мягкой и дорогой ткани. Но почему-то все платья были серого, черного или темно-синего цвета. И на них не было ни единого украшения. Эта одежда напоминала одежду монахини.