7 лучших историй для мальчиков - Вальтер Скотт

– Что ж, мы ведь тоже моряки, я полагаю! – отозвался молодой Дик.

– Все мы только умеем исполнять чужие приказания, а не управлять ходом корабля. Если бы я мог сделать по-своему, то позволил бы капитану Смоллету довезти нас назад, по крайней мере, до пассатов. Потом мы справились бы и без него. Но я знаю, что вы все за люди, поэтому кончу с ними еще на острове, как только клад будет на корабле. Но ведь ваше счастье только в водке. Честное слово, у меня сердце болит, как я подумаю, что надо плавать с такими людьми, как вы!

– Потише, Долговязый Джон! – вскричал Израиль. – Кто же вам перечит?

– Уж я ли не видал кораблей?! И как много людей гибло из-за того, что слишком спешили! Я видал на своем веку виды, и вы могли бы разъезжать в собственных каретах, если бы только захотели. Но куда вам! Знаю я вас! Вы будете только напиваться своим ромом, а потом кончите виселицей!

– Всем известно, что вы умеете говорить, Джон! – сказал Израиль. – Но ведь и другие найдутся, которые не хуже вас командуют и правят рулем. Кричали-то они поменьше, чем вы, а делали свое дело и были хорошими товарищами!

– В самом деле! – заметил Сильвер. – Ну, а где они теперь? Пью был из таких людей, а умер нищим. Флинт тоже, а погиб от рома. О, это была славная шайка людей, только где она теперь?

– Но что же мы сделаем с нашими, когда настанет пора? – спросил наконец Дик.

– Вот это хвалю! – вскричал восторженно повар. – Этот малый в моем вкусе! Да, что же с ними сделать? Бросить на необитаемом острове? Так поступал Инглэнд. Или прирезать их, как свиней? Это была манера Флинта и Билли Бонса!

– Да, Билли был на это мастер! – заметил Израиль. – «Мертвые не кусаются», говаривал он. А вот теперь и сам умер. Железная рука был этот Билли Бонс!

– Это верно, он был суров и ловок, – сказал Сильвер. – Но заметьте: я человек мягкий вообще, настоящий джентльмен, могу сказать, но теперь настало тяжелое время. Дело надо делать серьезно. И я прямо объявляю, что стою за смерть. Если я буду когда-нибудь в парламенте и стану разъезжать в карете, то вовсе не желаю, чтобы эти господа явились ко мне и вмешивались в мои дела. Надо ждать, а когда настанет благоприятная минута, то не упускать случая!

– Джон! – вскричал боцман. – Вы – настоящий мужчина!

– Вы скажете это, когда увидите меня в деле! – проговорил Сильвер. – Я требую только одного, чтобы мне отдали Трелонея. Я хочу сам, вот этими руками свернуть шею этому теленку. Дик, – обратился он вдруг к молодому матросу, – будьте-ка милым малым и принесите мне яблоко, чтобы смочить горло.

Можете себе представить, какие ужасные секунды я переживал! Я хотел выскочить из бочки и спасаться бегством, но не был в силах: сердце у меня билось, а ноги отказывались служить. Я слышал, как Дик поднялся уже со своего места, но кто-то, должно быть, остановил его, и голос Гандса воскликнул:

– Ну уж, стоит сосать эту мерзость! Дайте-ка нам лучше рому!

– Дик, – произнес Сильвер, – я верю вам! Вот ключ. Там есть у меня бочонок рому, налейте жбан и тащите сюда.

Несмотря на мой страх, у меня мелькнула в голове мысль, что это был тот путь, каким мистер Арро добывал себе ром, стоивший ему жизни.

Пока Дик ходил за ромом, Израиль шептал что-то на ухо повару. Я уловил всего несколько слов, но и то было важно; эти слова были: «Больше ни один не поддается». Из этого я заключил, что еще были честные матросы на корабле, не поддававшиеся на увещания разбойников. Когда Дик вернулся, все трое выпили по очереди из жбана, причем один сказал: «За удачу!», другой: «За старика Флинта!», а Сильвер произнес: «За наше здоровье и благоденствие!»

В эту минуту в бочку упал яркий луч света, и, взглянув вверх, я увидел месяц, серебривший грот-мачту, и парус, сверкавший ослепительной белизной. Почти в то же мгновение с вахты раздался крик:

– Земля!

Глава XII

Военный совет

На палубе поднялась суматоха и беготня. Я слышал, как бежали люди из каюты, и, выскочив незаметно из бочки, обошел за парусами к корме, затем присоединился к Гунтеру и доктору Лайвесею. Весь экипаж собрался уже на палубе. Почти одновременно с появлением луны поднялся поясом и туман, мешавший разглядеть очертания острова. На юго-западе виднелись два невысоких холма, милях в двух друг от друга, а позади одного из них поднимался третий холм, выше первых двух; вершина его была окутана туманом. Все три горы казались крутыми и конической формы.

Я видел все это в каком-то полусне, еще не вполне придя в себя от ужаса, который только что пережил. Раздался голос капитана Смоллета, отдававший приказания. «Испаньола» изменила курс и плыла теперь так, чтобы остров остался на восток от нее.

– А знает ли кто-нибудь из вас эту землю? – спросил капитан.

– Я видал этот остров, сэр! – откликнулся Сильвер. – Я доставал на нем воду, когда плавал поваром на купеческом судне.

– Пристань для якоря, верно, на юге, позади островка? – спросил капитан.

– Так точно, сэр! И это место зовется Островом Скелета. Это было некогда главное место стоянки пиратов, и один матрос на нашем судне знал здесь все названия. Вон тот холм к северу звали они Фок-мачтой. Эти три холма, круто спускающиеся к югу, – Фок-мачта, Грот-мачта и Бизань. Но Грот-мачту, вон тот холм, который окутан облаком тумана, они чаще называли «Подзорной трубой», так как смотрели оттуда за своими кораблями. А здесь обыкновенно останавливались их корабли, прошу прощения, сэр!

– У меня тут есть карта! – сказал капитан Смоллет. – Посмотрите, обозначено ли здесь это место для якоря?

Глаза Долговязого Джона вспыхнули, когда он взял карту. Но при виде новенькой бумаги, на которой она была нарисована, он, наверное, почувствовал разочарование. Это была не та карта, которую мы нашли в сундуке Билли Бонса, а точная копия с нее, со всеми подробностями, то есть с названиями, обозначением высоты гор и глубины моря, кроме красных крестиков и написанных замечаний. Но, как ни сильно было это разочарование, Сильвер моментально овладел собой.

– Да, сэр, – сказал он, – это, наверное, и есть то самое место. И прекрасно нарисовано. Удивляюсь только, кто бы мог это сделать? Пираты слишком невежественны для этого, я полагаю. А вот она – пристань капитана Кидда. Мой корабельный товарищ как раз называл мне это имя. Здесь сильное береговое течение к югу, а дальше оно заворачивает к северу и к западу. Вы правильно сделали, сэр, что повернули в эту сторону, так как если только вы желаете подойти ближе и стать на якорь, не может быть лучше места для этой цели, как эта бухта!

– Спасибо, любезный! – сказал капитан Смоллет. – Можете идти теперь. После я обращусь к вам за указаниями, если это понадобится!

Я был поражен тем хладнокровием, с каким Джон сознавался в знакомстве с островом и, признаюсь, испугался, когда он подошел ко мне. Он не мог, конечно, подозревать, что я подслушал из бочки его разговор с матросами, и все же я чувствовал теперь такой ужас перед его жестокостью и коварством, что едва сдержал содрогание, когда он положил мне руку на плечо.

– Вот уж где отлично погулять такому мальчику, как вы, так это на этом острове! – сказал он. – Можно вволю накупаться и полазать по деревьям, и поохотиться за дикими козами. Да и сами вы будете карабкаться по этим горам, словно молодая козочка. Я сам молодею, когда думаю обо всем этом, и чуть не забыл про свою деревянную ногу, право. Уж как хорошо быть молодым и иметь обе ноги целыми и невредимыми, можете быть уверены в этом. Когда вздумаете отправиться на остров на разведку, предупредите старика Джона: он даст вам на дорогу чем закусить.

И, хлопнув меня дружески по плечу, он быстро заковылял по направлению к кухне.

Капитан Смоллет, сквайр и доктор Лайвесей беседовали на шканцах, и я не решился потревожить их беседу, хотя и горел нетерпением рассказать то, что подслушал. Пока я придумывал благовидный предлог для того, чтобы вмешаться в разговор, меня подозвал к себе доктор Лайвесей: он оставил свою трубку внизу, в каюте, и просил принести ее. Тогда я, улучив удобную минуту, когда нас не могли услышать, наклонился к нему и шепнул на ухо:

– Доктор, мне надо поговорить с вами. Пускай капитан и сквайр сойдут вместе с вами в каюту, а потом пошлите под каким-нибудь предлогом за мной. Я могу сообщить вам ужасные новости.

Доктор слегка изменился в лице, но сейчас же овладел собой.

– Спасибо, Джим! – сказал он громко. – Это все, что мне нужно было знать! – прибавил он, делая вид, что спрашивал меня о чем-то.

С этими словами он отвернулся от меня и продолжал прерванный разговор. Некоторое время они еще беседовали между собой, и, хотя никто из них не повышал голоса и не шептал и вообще ничем не выказал своего волнения, я понял, что доктор Лайвесей успел передать им мои слова. Вскоре я услышал, что капитан отдал приказания Андерсону, и вся команда была созвана на палубу.

– Друзья, – обратился он к собравшимся матросам, – я хочу сказать вам несколько слов. Этот остров, к которому мы подошли, и есть цель нашего плавания. Мистер Трелоней, щедрость которого хорошо известна всем вам, только что спрашивал меня о вас, и я мог сказать ему, что каждый служащий на корабле делал свое дело как нельзя лучше. Вот почему мы с ним и с доктором спустимся в каюту выпить за ваше здоровье, а вы, со своей стороны, получите грог, чтобы выпить за наше здоровье и успех. Если хотите знать мое мнение, то я нахожу это со стороны сквайра очень любезным. И, если вы разделяете мое мнение, прокричите «ура» этому джентльмену.