Синтез - Токацин

Линкен хмыкнул.

— Он что-то подозревает. Но… атомщик, это правда редкая чушь. Тут до метеорной пыли этого самого ирренция!

— Тридцать граммов, — поправил его ремонтник, заворачивая дрон в четвёртый слой защитного поля и заталкивая в непрозрачный пакет. — И это не нитроглицерин.

— Псих с реактором, — пробормотал взрывник и украдкой покосился на дозиметр. Гедимин, спрятав дрон под одеждой, молча ждал.

— Чисто, — Линкен недоверчиво хмыкнул, затолкал прибор в карман и махнул рукой. — Ладно. Попробуем выжить. Давай мне излучатели.

— Нет, оборудование будет у меня, — Гедимин отодвинул его руку и вышел из лаборатории.

— А если будет цепная… — начал было Линкен, но осёкся — люк реакторного отсека приоткрылся, выпустив наружу Хильду.

— Стой, — она цапнула Гедимина за рукав и потянула на себя. — Ты обещал, помнишь?

— Летишь с нами, — тихо сказал сармат, указав на стойки с миниглайдами.

«Датчики движения!» — досадливо сощурился ремонтник секунду спустя. Не успел он снять миниглайд со стойки, как из «чистой» лаборатории вышел Константин.

— Хильда, ты остаёшься. Положи миниглайд.

— Я тоже тут работаю — и летаю, куда мне нужно, — фыркнула самка.

— В рабочее время, — ответил командир. — Оно закончилось полчаса назад. Что ты снова тут делаешь?

— Иду в город, — пожала плечами Хильда. — Что, незаметно?

— Я потрачу пару минут рабочего времени и провожу тебя до ворот, — сказал Константин, недобро щурясь. — Гедимин, Линкен, я не понимаю, почему вы стоите. Вам совсем нечем заняться?

Гедимин, приостановившись на углу ангара, проводил Константина и Хильду угрюмым взглядом. Они шли к воротам; самка выглядела понурой, командир — предельно недовольным.

— Так вы никогда не поговорите, — буркнул Линкен. — Придумай что-нибудь другое. Это проще, чем реактор.

Гедимин стиснул зубы. Ему было досадно из-за сорвавшегося разговора, но ещё хуже было напоминание о гулкой пустоте в черепе. «Надо заняться взрывным реактором,» — подумал он. «Это паршивая идея, но других у меня нет.»

…Дрон плавно опустился на подставленную ладонь. За секунду до посадки Гедимин бросил ему навстречу защитное поле, и оно обернуло отключившийся механизм. Шар из окиси ирренция, целый и невредимый, едва заметно светился зеленью. Ни тусклее, ни ярче это свечение не стало.

— Даже ирренций… — Линкен, не договорив, тяжело вздохнул и махнул рукой. Гедимин забрал у него сигма-сканер, пробежал взглядом по экрану, пожал плечами и отключил прибор.

— Последний опыт с сигмой, — сказал он. — И так всё понятно.

«Ни с чем не взаимодействует и никак не проявляет себя, кроме бликов на сивертсеновом поле,» — мысленно подвёл он итоги, разрушая последние защитные экраны на полигоне. «Что же, такой результат — тоже результат.»

— Через неделю вернёмся к омикрону, — пообещал он, и Линкен радостно ухмыльнулся.

— Другое дело! Что будем взрывать?

…Хольгер протянул Гедимину включённый смарт.

— По прикидкам — так, — сказал он. — Возможно, на полтора грамма больше или на двести-триста миллиграммов меньше.

Хранилище было закрыто изнутри — не один Константин вносил изменения в план защитных механизмов по периметру. Все камеры и датчики отключились за секунду до того, как сарматы вошли внутрь. Сферы — и та, под которую Гедимин только что вернул тридцать граммов ирренция, наскоро раздробив аккуратный шарик на бесформенные куски — стояли на месте и выглядели нетронутыми. Сармат смотрел на них и щурился.

— Четыреста девяносто шесть? Почти пятьсот… — он на мгновение стиснул зубы. — Ещё немного, и я мог бы устроить испытания.

— Ведомство пришлёт агентов в тот же день, — напомнил Хольгер, сочувственно глядя на него. — Навряд ли они согласятся подождать. Ты уверен, что для твоей модели не хватит меньшего количества?

Гедимин качнул головой.

— Им не нужен ирренций, — процедил он. — Почему они не дают работать мне?!

Он вошёл в «чистую» лабораторию, едва не задев плечом дозиметрическую рамку. Константин на треск развернулся от телекомпа и открыл рот, но увидел, что сармат направляется прямо к нему, и резко выпрямился, отступая за кресло.

— Мне нужно два месяца и пятьсот граммов ирренция, — ровным голосом сказал Гедимин. — Пусть Ведомство подождёт до сентября.

Константин ошарашенно мигнул.

— Ты в себе? — спросил он, опомнившись. — Об отсрочке не может быть и речи. Мы передаём им ирренций первого июля, и ни днём позже.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. Гедимин подбирал слова, чтобы объяснить, что и для чего ему нужно, несколько раз глубоко вдыхал — но так и не сказал ничего. Потемневшие глаза Константина были едва видны из-под опустившихся век, на щеках вздулись желваки. Несколько секунд спустя он с присвистом выдохнул и резко развернулся к телекомпу.

— На этом всё. Иди работать.

«Значит, ты помочь не хочешь…» — Гедимин быстро пошёл к двери. Уже у дозиметрической рамки его остановил оклик Константина.

— Стой! — командир «научников» снова поднялся с места. — Насчёт Хильды Хагав. Уже второй раз она подходит к тебе не по рабочим вопросам. Вас видели с ней у озера. Что ей от тебя нужно?

— Мы просто говорили, — отозвался Гедимин. — Теперь ты следишь за всеми сарматами?

— Только за теми, кто сам за собой не уследит, — Константин сузил глаза. — Тебе некому слить информацию?.. В третий раз увижу вас вместе, всё равно, где, — вечером сюда придёт новый оператор. У меня уже двое на примете, и ни один из них не лезет не в своё дело.

— Не понимаю, — Гедимин растерянно мигнул. Запреты командира, касающиеся ирренция, он ещё как-то мог осознать, но что ему помешало в данном случае?..

— Как обычно, — криво усмехнулся Константин. — Это твоё нормальное состояние. Иди работать!

В коридоре его ждал Линкен. Гедимин хотел пройти мимо, но взрывник схватил его за плечо и развернул к себе.

— Отказал? — вопрос прозвучал как утверждение. Ремонтник даже не стал тратить силы на кивок, только сузил глаза.

— Я с ним поговорю, — сказал взрывник, прижимая пальцы к шраму на затылке. Его белые глаза стремительно темнели.

— Не поможет, — мотнул головой ремонтник. — Решение за Ведомством. Хольгер с ними свяжется… Не ходи за мной. Надо кое-что сделать.

Зайдя в «грязную» лабораторию, он вырвал лист из ежедневника и ненадолго задумался. Через минуту листок был полностью покрыт строчками. «Для начала ей хватит,» — Гедимин добавил к четырём десяткам сетевых ссылок ещё две и сложил бумагу вдвое. «Нужно больше — пиши адрес, скину конспект,» — приписал он по-сарматски в углу листа и отправился в реакторный отсек.

— Подвинься, — бросил он Ангусу, просовывая руку под пульт. Листок, приклеенный снизу, со стороны было трудно заметить, и сармат надеялся, что Константин его не увидит.

— Покажешь это Хильде и только ей. Понятно?

Новые вопросы «ученицы» заняли три экрана. Гедимин, удивлённо мигая, дочитал их до конца. «Действительно читала… Ей что, интересно?» — он недоверчиво хмыкнул и открыл форму ответа. «Тем лучше. Будет хотя бы понимать, что делает. Так, глядишь, и до конспектов из Лос-Аламоса дело дойдёт…»

В «грязную лабораторию» последние два дня не заходил никто, кроме Гедимина, и даже Линкен и Хольгер ограничивались тем, что звонили в дверь и осторожно заглядывали через порог, если им открывали. Константин, проходя мимо ремонтника, смотрел сквозь него и недобро щурился. Но тревожило сармата не это…

Едва Гедимин успел отправить ответ, как его смарт коротко пискнул — пришло сообщение от Хольгера. «Ya» at» — всё, что в нём было написано. «Нет,» — Гедимин тяжело вздохнул, коротко поблагодарил и отключил устройство. «Этого следовало ждать.»

Он в очередной раз пожалел об отсутствии в научном центре одного-двух потайных ходов — запасной лаз в хранилище сейчас был бы кстати. Отключить камеры и датчики движения было секундным делом, но бесшумно открыть дверь оказалось не так просто — хотя сармат долго в этом практиковался.

Когда массивные створки сомкнулись, и блокировка включилась, Гедимин на секунду остановился, задумчиво глядя на сферы. Три блока обеднённого урана были у него с собой, размеры ирренциевых источников внутри сфер он помнил наизусть, — оставалось что-то сделать с зелёным свечением, которого уран не испускал. «Люминесцентный состав,» — подумал сармат. «Есть вещества-детекторы — реагируют на ионизирующее излучение. Надо очень чувствительное, уран почти не активен…»

Из хранилища он вышел через час. Ирренциевые блоки были легче нейтронных пушек и занимали гораздо меньше места, — карманы Гедимина со стороны казались пустыми, тем более, что часть «мусора» из них он вытряс и оставил в хранилище. «Четыреста двадцать шесть,» — он убедился, что никто его не видит, и приложил ладонь к карману; ему снова показалось, что тепло радиоактивного металла проходит сквозь защитное поле и дотягивается до кожи. «Техника безопасности…» — он вспомнил неизменный рефрен во всех письмах Герберта Конара, криво усмехнулся и пошёл к «грязной» лаборатории. Три слоя защитного поля были абсолютно надёжной защитой, — что бы ни мерещилось Гедимину, ни один омикрон-квант не доходил до его тела.