Хроники Средиземья - Джон Толкин

Но Хурин и Хуор хотели вернуться к своим сородичам и разделить с ними все войны и бедствия, что выпали на их долю, и сказал Хурин Тургону:

— Государь, мы лишь смертные люди, а не эльдары. Они могут долгие годы терпеливо ждать, пока не наступит день битвы с врагом; но наше время кратко, а надежды и силы быстро иссякают. Кроме того, мы не сами отыскали путь в Гондолин и до сих пор не знаем наверняка, где стоит этот город; удивленные и испуганные, были мы принесены сюда по воздуху, и глаза наши, по счастью, закрывала пелена.

Тогда Тургон согласился исполнить его просьбу и сказал так:

— Вы покинете мои владения тем же путем, каким появились в них, если будет на то воля Торондора. Печалит меня эта разлука, но, может быть, очень скоро — по счету эльдаров — мы свидимся вновь.

Однако Маэглин, сын королевской сестры, обладавшей немалой властью в Гондолине, не печалился их уходу; он завидовал тому, что король к ним расположен, ибо не терпел людей, какого бы происхождения они ни были; и сказал он Хурину:

— Великодушие короля больше, нежели ты можешь себе представить, да и закон сейчас не так суров, как прежде; иначе бы не было у тебя иного выбора, как только остаться здесь до конца дней своих.

Хурин отвечал ему:

— Великодушие короля и впрямь велико, но если слова нашего недостаточно, мы дадим тебе клятву.

И братья поклялись никогда не открывать замыслов короля и сохранить в тайне все, что они видели в его владениях. Затем они удалились, и орлы, прилетев ночью, унесли их и пред рассветом доставили в Дор–Ломин. Соплеменники рады были видеть их, ибо весть пришла из Бретила, что они сгинули, но даже отцу своему не открыли они, где были, сказав лишь, что орлы спасли их в диких землях и принесли домой. Галдор, однако, возразил:

— Так вы провели этот год в дебрях? Или орлы приютили вас в своих гнездах? У вас были пропитание и одежда, и вернулись вы похожими более на юных принцев, чем на бродяг.

И Хурин ответил:

— Будь же доволен тем, что мы вернулись, ибо стало это возможным лишь потому, что мы дали клятву молчать.

Галдор более не спрашивал их ни о чем, но и он, и многие другие угадали истину, и в свое время слух о странной судьбе Хурина и Хуора достиг ушей слуг Моргота.

Когда Тургон узнал, что осадное кольцо вокруг Ангбанда разорвано, он не позволил ни одному своему воину выйти в битву, ибо считал, что, хоть и могущественен Гондолин, время раскрыть его тайну еще не пришло. Считал он также, что конец Осады означает начало гибели нолдоров — если только к ним не придут на помощь; и вот он тайно отправил отряды гондолинцев к устью Сириона и на остров Балар. Там они строили корабли и по приказанию Тургона отплывали на Заокраинный Запад, чтобы отыскать Валинор и молить у валаров прощения и помощи; и просили они морских птиц указывать им путь. Но моря были бескрайни и пустынны, чародейские тени сомкнулись над ними, и Валинор сокрылся. Потому никто из посланцев Тургона не достиг Запада, многие сгинули и немногие вернулись; рок же Гондолина был близок к свершению.

Слух об этом достиг Моргота, и он, несмотря на свои победы, забеспокоился и пожелал получить известия о Тургоне и Фелагунде. Ибо о них он не знал ничего, хоть они были и живы; и опасался Моргот, что они могут объединиться против него. Он знал лишь, как называется Нарготронд, но не знал ни где он находится, ни каковы его силы; о Гондолине же ему вовсе ничего не было известно, и мысль о Тургоне тревожила его куда больше. Потому он выслал в Белерианд новых соглядатаев; главные же силы орков призвал назад, в Ангбанд, ибо понял, что не сможет начать последнюю, победную битву, не собрав свежих сил; понял он также, что недооценил мужество нолдоров и воинскую доблесть сражавшихся рядом с ними людей. Хоть и велики были его победы в Дагор Браголлах и в последующие годы, хоть и тяжел был урон, нанесенный его врагам, — его собственные потери были не меньше; и хотя в руках его были Дортонион и Ущелье Сириона, эльдары, опомнясь от первой растерянности, начали вновь отвоевывать то, что они потеряли. Юг Белерианда на несколько кратких лет обрел подобие мира, но кузни Ангбанд а трудились без устали.

Когда прошло семь лет после Четвертой Битвы, Моргот вновь начал войну и послал многочисленные войска против Хитлума. Яростной была битва на тропах Теневого Хребта, а в осаде Эйтель–Сириона был убит стрелой Галдор Высокий, владыка Дор–Ломина. Он защищал эту крепость именем Верховного Владыки Фингона, и там же незадолго до того погиб его отец, Хадор Лориндол. Хурин, сын Галдора, тогда только еще вступил в пору зрелости, но был крепок телом и духом; он, перебив множество орков, отбросил остальных от Эред–Ветрина и преследовал в песках Анфауглита.

Но королю Фингону пришлось отбиваться от хлынувших с севера войск Ангбанда, и битва завязалась на самых равнинах Хитлума. Силы были неравны, но в залив Дренгист вошел флот Кирдана с могучим войском, а эльфы Фаласа в урочный час обрушились на войско Моргота с запада. Орки были разбиты и бежали, и победа досталась эльдарам, а конные лучники преследовали врагов даже в Железных Горах.

Впоследствии Хурин, сын Галдора, возглавил род Хадора в Дор–Ломине и служил Фиигону. Хурин был не таким рослым, как его предки или сын, но зато вынослив и неутомим, быстр и гибок, подобно сородичам своей матери, Харет из племени халадинов. Его женой была Морвен Эледвен, дочь Барагунда из рода Беора, та, что бежала из Дортониона вместе с Риан, дочерью Белегунда, и Эмелдир, матерью Берена.

В то же время — об этом будет рассказано позже — изгнанники Дортониона были разбиты, и лишь Берен, сын Барахира, чудом избежав гибели, пробрался в Дориат.

Глава 19 О Берене и Лютиэн

Среди преданий о поражениях и скорби, что дошли до нас из тьмы тех дней, есть и такие, в которых сквозь рыдания проступает радость, а под тенью смерти таится бессмертный свет. Из них более всего любима эльфами повесть о Берене и Лютиэн. Об этих двоих была сложена песня под названием Лейтиан — Освобождение от Рабства, которая длиной своей превосходит все, кроме одной, песни о Предначальном Мире; здесь же эта история пересказана много короче и без песенного склада.

Уже сказано было, что Барахир не покинул Дортонион и Моргот нещадно преследовал его, пока у него не осталось лишь двенадцать спутников. На юге к лесам Дортониона примыкали гористые вересковые пустоши, а на востоке от них лежало озеро Тарн–Аэлуил, чьи берега поросли диким вереском; и все эти земли были бездорожны и дики, потому что даже в дни Долгого Мира никто не жил там. Но воды Тарн–Аэлуи почитались высоко, ибо днем они были ясны и сини, а ночами в них отражались звезды; говорили, что сама Мелиан освятила их некогда. Туда отступили Барахир и его спутники и там устроили свое обиталище, и Моргот не смог их найти. Но слухи о деяниях Барахира и его воинов расходились повсюду, и вот Моргот велел Саурону отыскать их и уничтожить.