"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

Михаил несколько дней проводил в раздумьях. Он понимал, что Алексий вновь попытается вырвать у него Городок в пользу Еремея, ибо любое ослабление Твери было на руку Москве. Долгие часы находился с владыкою тверским, расспрашивая того о предыдущем суде. Василий многое подсказал своему князю, а под конец посоветовал:

– Не ездил бы ты! То не духовный суд будет, а мирской. Алексий на себя бремя земной власти возложит, и оно застит очи его. Не сможет он быть беспристрастным во всем, что касается интересов Дмитрия Ивановича.

– Не ехать – значит война, – устало ответил Михаил. – Земля и без того обезлюдела от мора и нашествия недавнего. Новая рать совсем ее разорит. Дед мой во спасение земли тверской на смерть в Орду поехал, пример заботливого володетеля указав.

– А коли в поруб там угодишь?

– Алексию я верю! Не может духовный владыка именем Господа лгать!

Василий исподлобья глянул на тверского князя и лишь грустно покачал головой.

На следующий день, попрощавшись с женою и детьми, взяв с собою малую дружину и нескольких бояр, Михаил Александрович отбыл в Москву.

Новый белокаменный Кремль поразил всех тверичей. Величественная неприступность стен и башен, заполненные водою рвы невольно подавляли. Сын боярина Дмитро Онисим сблизился с князем и мечтательно произнес:

– Вот бы нам такой Кремник да на наших валах поставить! Любого б ворога отбивали тогда без опасу.

– Ворога не стенами, а удалью их защитников отбивают, Онька! – негромко ответил Михаил. – Нет у нас пока денег на подобное. Отец твой хочет начать гончарный красный камень лепить, говорит, нашел нужного человека. Мечтаю сперва хотя бы башню воротную из него поставить, а там как Господь даст.

За стенами их ждала пристойная встреча. Тысяцкий Москвы, ближние бояре, почетная охрана в горящих на солнце вычищенных бронях и шеломах. Князь Дмитрий ожидал у крыльца своих палат. Услышав уставное: «Брату моему старшему кланяюсь!..», московский князь расцвел в улыбке и обнял гостя.

Потом был пир, где братины и чаши возносились в уставной очередности. Потом тверичей разместили в палатах, убранных истинно по-княжески. Уже перед сном боярчук Онисим постучался в дверь своего князя:

– Княже, дозволь завтра с утра за Кремник отъехать? Отец просил дружка евойного повидать, подарок передать.

– Ступай. К вечеру чтоб был обратно.

Онька прикрыл было дверь, но вдруг заглянул вновь:

– А Еремей-то Константинович ноне до чего довольный был!! Будто кот, сметаны наевшийся. Мыслю – неспроста, княже!

– Завтра все покажет! – оборвал слугу князь. – Ступай.

Он прикрыл дверь на щеколду, присел на разобранную кровать и сам вспомнил про двоюродного брата. Еремей лишь на минутку съехался с ним при уставной встрече. Глаза его бегали взад-вперед, не в силах хоть на миг встретиться с глазами соперника, рот криво улыбался. Знал ли дорогобужский князь о чем-то заранее?

«Господи, да будет на все воля твоя! Милостив буде мне грешному!!»

С силой дунув на свечу, Михаил натянул на себя одеяло.

Глава 8

Суд начался ровно в полдень. Московские бояре сели на лавки вдоль стены, тверские – напротив. Князь Дмитрий и митрополит заняли свои кресла на возвышении. Некоторое время присутствующие словно присматривались друг к другу. Наконец Алексий начал:

– Судится жалоба князя Еремея ко князю Михаилу о незаконном отъеме наследных земель почившего князя Семена.

– Жалоба сия не имеет под собою основы, ибо князь Еремей крест целовал в признании права на те земли за мною и клятвенно обещал в спор по поводу них никогда более не вступать! – решительно отверг Михаил.

– Под то целование силою был я подведен!! – визгливо выкрикнул Еремей. – Владыка, освободи меня от него!!

– Константин Рязанский несколько лет в порубе сыром просидел, а на Коломну Юрию Московскому согласия своего не дал. Знал князь цену крестному целованию. Так и сгинул от ножа подлого, – спокойно напомнил тверской князь. По рядам московлян пробежал недовольный ропот. Алексий нахмурил брови и изрек:

– Освобождаю тебя от клятвы той, князь Еремей!

Михаила передернуло. Стараясь говорить спокойно, он продолжил:

– Вот список с дарственной князя Семена, в коей он свои земли мне завещал в обход князей Василия и Еремея.

– По русским законам наследство должно переходить к сыновьям, а за неимением таковых к ближайшему родичу, – уже громче проговорил Алексий. – Ибо завещающий может быть при болезни разумом слаб и не ведать, что он творит.

– Тогда почему Даниил Московский от Переславля не отказался? Его он тоже получил по дарственной от князя Ивана в обход князя великого Андрея?

Новая волна рокота. Дмитрий Зернов не выдержал:

– Переяславль потом был передан в волость великого княжения, где находится и поныне!!

– Да? Ты хочешь сказать, что, когда я сяду на великий стол, этот город безропотно будет отдан мне?

Князь Дмитрий словно получил пощечину. Забыв о своем великокняжеском достоинстве, он вскочил на ноги и закричал:

– У меня ярлык великого хана на наследственное владение владимирским княжением! Многие князья русские это признали.

– Многие, но не все! Моего лествичного права на великий стол поболе твоего будет, Дмитрий Иванович. Я же под грамотой Мамая не подписывался.

– Ты сделаешь это сегодня же, Михаил Александрович!!!

– Никогда! Памятью отца и деда моего великого клянусь – НИКОГДА!!

Тверскому князю уже было ясно, что именно ради этой подписи и заманили его московиты в эти палаты. Было понятно, что необходимо соглашаться на требования Еремея и бежать прочь. Но подарить этому неуклюжему юноше наследственное право на великое княжение – нет, нет и нет!!

Алексий переводил горящий взор с Михаила на Дмитрия и обратно. Великий князь лишь пунцовел и молча раскрывал рот. Наконец, выговорил явно заранее заготовленную фразу:

– Понеже ты, князь тверской Михаил, противишься воле моей великокняжеской, объявляю тебя в полон иматым! Стража, взять князя и бояр его!

Рука Михаила метнулась туда, где обычно была рукоять меча. Но оружие было оставлено в прихожей по судебным традициям. Мощным толчком правой руки отшвырнув первого подбежавшего гридня, он сделал несколько шагов к возвышению. Дмитрий испуганно шагнул за свое кресло, митрополит же остался сидеть. К нему и воззвал тверской князь:

– Где ж твоя святая клятва, русский митрополит? Или ты уже язычнику Ольгерду уподобился?!

Алексий с трудом вымолвил уже ранее произнесенное:

– Имею право от клятв, как духовный владыка, освобождать! Сам дал, сам с себя ее и снимаю…

– А как же совесть, Бог, честь? – отпихнув еще двоих дюжих ратников, успел крикнуть Михаил. – Вспомни Писание святое! Тот, кто клянется храмом, клянется и жителями его!!! Так будьте же вы все, московиты, прокляты!!! Не пастырь ты мне более, а ворог проклятый!

Тут мешавшая друг другу в дверях толпа ратных ворвалась, наконец, в палату и заломила руки и князю, и его боярам. Их силой выволокли прочь, раскидали по каким-то кельям. Дмитрий дрожащей рукою поправил на себе слегка великоватую шапку Мономаха. Алексий словно закостенел.

– К вечеру развезите их по дворам, кого куда ранее порешили, – наконец разлепил он губы. – Держать под строгой и неусыпной охраной, но воли в пределах двора не ущемлять. Повестите на площади, что князь Михаил по суду моему задержан на Москве как ворог земле русской. Готовим рати на Тверь, бояре! Пора ее в полное повиновение приводить…

Глава 9

Онисиму весть о поимке тверян принес знакомый его отца. Боярчук заметался, не зная, что предпринять:

– Мне надобно в Тверь, срочно! Отца надобно повестить.

– Сиди здесь и покуда даже на улицу не высовывайся! – окоротил его москвич. – Все ворота и дороги заставами переняты, и князевы ратные, и митрополичий полк подняты. Дмитру я дам знать, меня в Москве каждая собака знает. А ты погодь седмицу-другую. Вызнаем, где князя держат, нельзя ли вызволить его, тогда и сам на Тверь тронешься.