История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Мартин Дюбелле (Мемуары, кн. И, парижское издание 1586 г., стр. 43) говорит в 1521 г., рассказывая об осаде Пармы имперцами: "Происходили славные стычки: с этой поры были изобретены аркебузы, из которых стреляли с сошек". Иовий в своем жизнеописании Пескары91 сообщает: когда императорские кирасиры (^risser) приведены были в замешательство французскими "Piscarius... hispanos sclopettarios circiter octingentos subsidio mittit, qui repente circumfusi a tergo et a lateribus edita terribili pilarum procella ingentem equorum atque hominum numerum prosternunt... Hispani natura agiles, et levibus protecti armis, retro sese celeriter explicant, equorumque impetum tortuosis discursibus (aggirandosi intorno) eludunt: auctique numero uti erant cum longo usu, tum novis Piscarii praeceptis edocti, manipulatim (Ruscner: rottmeris) toto campo sine ordine diffunduntur. Erat id pugnae genus per se novum et inusitatum, sed in primis saevum et miserabile, quod magna rerum iniquitate praeoccupantibus sclopettariis, praeclare virtutis usus in equite penitus interiret: nec ullae vel fortissimae dextrae diu (ne alcuve braccia, anchor che fortissime giovano lungo tempo) proficerent, quin conferti a raris et paucis, plures et clarissimi saepe duces et equites inulta caede passim ab ignobili et gregario pedite sternerentur.

 ...Erat pugna omnium maxime funesta et magnopere iniqua Gallis equitibus: nam a circumfusis et expeditis Hispanis in omnem partem ad lethales ictus pilae plumbeae spargebantur; quae non jam tenuioribus (uti paulo ante erat solitum), sed gravioribus sclopettis, quos vocant arcabusios, emissae non cataphractorum modo, sed duos saepe milites et binos equos transyerberabant: sic ut miserabili nobilium equitum strage, et morientium equorum cumulis constrati campi, et alarum virtuti simul officerent, si densato ordine irrumpere conarentur, et passim veluti objectis aggeribus, si cui decore vita potior foret, minime expeditum ad fugam iter praeberent"92.

 Когда в 1544 г. французы нанесли под Черезолой поражение испанцам, полководец последних, Дель Гуасто, вспомнил победу испанских стрелков под Павией. По словам Иовия, сам Дель Гуасто в беседе с ним сказал, что он думал, что теперь уж французских рыцарей нечего бояться.

 Когда в 1542 г. итальянская пехота и конница безуспешно сражалась с янычарами под Будапештом, Иовий в своем рассказе добавляет: "Янычары очень проворно подтыкают назад с обеих сторон полы своих кафтанов и стреляют из более длинных самопалов" ("Janizeri summa agiliatate suspensa adutrunque latus anteriore tunica, peritissime longioribus sclopettibus utebantur") (Historia, кн. 42, т. l, стр. 517).

Глава III. ТАКТИКА КОЛОНН ПИКИНЕРОВ.

 Крупные пехотные колонны, вооруженные холодным оружием, формировались некогда швейцарцами, дабы в оборонительном бою отражать атаки рыцарей, а в наступательном бою сильным натиском опрокидывать и рыцарей, и стрелков. Распространение такой пехоты среди других народов выдвинуло новую задачу для таких пехотных колонн - не только сражаться с рыцарями и стрелками, но и друг с другом. И эта задача стала теперь уже не только новой задачей, но и главной.

 Превосходство сомкнутой пехоты над старыми родами войск сделалось настолько очевидным, что ее пришлось сделать главным, основным родом войск, что она составляла массу и силу войска, в то время как другие рода войск отходили на второй план, и что ее победа или ее поражение решали исход боя. Макиавелли, изучая древний мир, узнал, что и у античных народов пехота, вооруженная холодным оружием, составляла ядро войска, поэтому он предсказывал и требовал обновления военного искусства по образцу древних.

 Однако новые формы построения пехоты были в значительной мере отличны от античных.

 У древних была фаланга, широкое построение, будь то с копьем, с пилумом или мечом; новейшая пехота строилась несколькими, в большинстве случаев - тремя квадратными колоннами с длинными пиками. Больше всего она походила на позднейшую македонскую фалангу, вооруженную сариссами, но различие между единым широким построением и тремя колоннами является существенным, основным. К этому вопросу мы еще вернемся.

 Новая задача боя пехоты против пехоты, может быть, вызвала и известные изменения в существе самих квадратных колонн и их вооружении. В предыдущем томе при описании швейцарского военного дела, в согласии с традицией, я держался того взгляда, что длинная пика, т.е. пика 5 м длиной приблизительно, если ее еще и не было под Моргартеном и Земпахом, все же получила право гражданства в течение XV столетия, ибо это оружие, казалось, было так приспособлено для отражения рыцарства. Однако мы встречаем у Иовия, и притом всякий раз с известным подчеркиванием, сведения о том, что швейцарцы, когда они в 1494 г. вторглись в Италию из Франции, находясь на службе у Карла VIII, были вооружены пиками в 10 футов длины. Рюстов толкует это сообщение так, будто швейцарцы, в приподнятом сознании своего превосходства, сократили длину своих пик на 10 футов, к тому же чересчур длинные пики были неудобны в походе.

 Гобом высказывает противоположное мнение и полагает, что до тех пор швейцарцы вообще не имели более длинных пик и что настоящая длинная пика, т.е. удлиненная с 3 метров до 5, появилась лишь в результате боя пехотной колонны против пехотной же колонны. Ведь раньше швейцарцы в сомкнутом строю могли с успехом отражать рыцарей и трехметровыми пиками, а в одиночном бою эта пика была несравненно удобнее, чем чрезмерно длинная. Если все же это оружие было удлинено, то это надо приписать ландскнехтам, для которых такое удлинение пики представляло неоценимые преимущества в бою с швейцарцами, ибо таким образом они раньше своих противников могли нанести первый удар.

 Таким образом, и швейцарцам пришлось по необходимости следовать этому примеру. Иллюстрированные манускрипты предоставляют нам известные данные о том, что швейцарцы манипулировали своими пиками несколько иначе, чем ландскнехты.

 Если так шел ход развития - чего, впрочем, я не решаюсь безусловно утверждать, - то мы здесь можем найти аналогию с историей развития македонской сариссы, которая ведь не с самого начала, а лишь в последних стадиях достигла длины 21 фута, о которой гласит историческая традиция.

 Впрочем, вопрос о длине пики не имеет уже такого значения, ибо преимущество одной стороны - раньше нанести первый удар более длинной пикой - в свою очередь уравновешивается значительно большей сподручностью более короткой пики.

 Испанцы при обучении своей пехоты с самого начала придавали главное значение ловкости отдельного бойца, поэтому они остановились на пике длиною лишь 14 футов, и в этом за ними последовали французы и итальянцы.

 Гобом в настоящее время смотрит на развитие длинной пики следующим образом.

 Сначала рыцари удлинили свои копья, чтобы доставать пеших пикинеров. Возможным оказалось это сделать лишь с введением в XV веке пластинчатых лат, ибо последние были снабжены крюком для закладывания копья, которое при чрезмерной его длине долго держать наперевес было бы невозможно.

 Затем эксперименты с удлинением пики начали производить ландскнехты.

 Однако, когда в 1494 г. швейцарцы выступили в поход с Карлом VIII в Италию, эта опытная стадия еще не была закончена, следовательно, швейцарцы явились еще с десятифутовыми пиками. Лишь с этого момента началось действительное удлинение пики.

 Если два таких отряда пехоты, вооруженных длинными пиками, сшибались между собою, то происходила ужасная давка. То и дело читаем мы в источниках о "нажиме" или "натиске", при помощи которого стараются сломить тяжестью своего напора глубокое построение противника. Под Бикоккой, где швейцарцы были разбиты, отмечают с известным ударением, что натиск (ибо солдат задержал сначала ров) был не особенно напористым. Под Черезолой капитан швейцарцев удерживает свою колонну, чтобы колонна противников-ландскнехтов несколько расстроилась при быстром движении вперед и не ударила бы на швейцарцев плотно сомкнутыми рядами, что и было достигнуто. Когда гасконцы в том же сражении ошиблись с ландскнехтами, рассказывает Монлюк, то столкновение было так сильно, что первая шеренга с обеих сторон рухнула на землю (tous ceux des premiers rangs, soit du choc ou des coups, furent, porffis а terre). Конечно, это не следует понимать вполне дословно. Но когда дальше говорится, что победу одержали вторая и третья шеренги, ибо задние потеснили их вперед ^r les derniers rangs les poussaient en avant), то такое описание соответствует всему тому, что про это передают другие источники.

 Надо думать, что при таком натиске сзади, когда люди сжаты плечом к плечу, люди первых шеренг должны бы проткнуть друг друга пиками; отчасти так и бывало, но так как именно первые ряды носили крепкую броню, то нередко пики ломались, или поднимались острием в воздух, или же выскальзывали из рук солдат назад, несмотря на зарубки, которые имелись на древке, чтобы крепче их держать. Наконец, происходила давка, так что было почти невозможно пользоваться оружием.

 С такой картиной боя мы не встречаемся в древности, ибо позднейшей македонской фаланге не приходилось сражаться с однородным противником93.

 Впрочем, и во времена ландскнехтов только что изображенная нами нормальная картина иногда носит и иной характер. В первую шеренгу ставили несколько особенно хорошо вооруженных и испытанных бойцов, которые поражали врага двуручным мечом или алебардой. О самом Фрундсберге сообщают, что "в битве под Ла-Моттой (1513 г.) он стоял в первой шеренге, разил мечом и рубил, как дровосек, который валит дуб в лесу". Ставили также в первой или во второй шеренге стрелков, например под Черезолой. Под Равенной отборным испанским пехотинцам, опытным солдатам, было приказано подползти под пиками по земле и поражать ландскнехтов коротким испанским мечом.