Дневник кота мага - Ольга Мяхар

— Ну… — Мучительное раздумье. — Нет.

— Вот! А если что, тебя проклятие защитит.

— А эльфа? А мага?

— А маг что-нибудь придумает. Он ради своей безопасности чего только не выдумывает, потому-то наш дом все еще цел, несмотря на твое проклятие.

— Черт.

Радостно улыбаюсь, чувствуя, что почти победил.

— Ладно, уговорил. Но только если этот некромант выкинет хоть что-либо подозрительное до той поры, пока мы не вернемся домой, считай, что я против.

Киваю и радостно уматываю в спальню. Да кто бы спорил! Я только за.

А вообще если кто спросит, чего я так распереживался из-за этого некроманта, скажу только, что… он меня любит. И заботится, когда я в облике кота. А коты такое чувствуют и не забывают. Мы только выглядим расчетливыми эгоистами, независимыми до кончика ушей. На самом деле нормальный кот всю жизнь будет искать тех, кто обеспечит ему максимальный комфорт, и коты редко ошибаются в своем выборе. Хотя… это вроде бы не исключает того, что мы — эгоисты.

Да… правда, была одна проблема. Когда эльф узнал о решении Сая, едва не умер от ужаса и тут же бросился к парню со своими контраргументами и криком: «Вы еще бы вампира притащили! Они тоже страшно одинокие и в гробах спят!»

Но Сай был непоколебим и упорно стоял на своем, так что через какое-то время эльф сдался.

Ну а Коф промолчал в ответ на мои радостные вопли и всего один раз кивнул. Я так и не понял: рад он или нет. Впрочем, это неважно. Важно то, что мне опять надо забираться на эту лошадь, сползая каждые пять метров пути по крупу назад, и приготовился к долгому изнурительному путешествию еще через два города к конечному пункту маршрута — городу Алда. Где и должно будет завершиться наше ненормальное задание.

Среда

12:15

— Вы чьих будете-то? — Деревенский староста сплюнул на землю, шумно прочистил нос.

— Свои мы, — говорю я, так как остальные нервно оглядываются на толпу крестьян с вилами и косами, взявших нас в окружение.

— Свои? А некромансер? Кто из вас некромансер?

— Я. — Кофа никто не успел заткнуть.

— Кхргм! — сложно выругался староста. — Ты, значится…

Мы, кажется, все разом решили, что его сейчас убьют.

— И чего пришел?!

— Вот королевская грамота. Мне велено упокоить здешнее кладбище.

Грамоту недоверчиво взяли, повертели в руках. Еще раз сплюнули, прочистили нос.

— Ну чего там? — Народ заволновался, всем было интересно.

— Писано… что и впрямь… это. Король! — Староста радостно ткнул пальцем в единственную закорючку, которую признал: подпись в виде короны.

Удивленный шепоток, неуверенное:

— А может, ну и ладно тогда… пущай упокаивают? А то энти зомби, как вчера Заикину корову утащили, так ее и не видали. Кажную ночь шастають! Спасу нет никакого.

— Тихо!

Все притихли. Старосту туг явно уважают.

— Кхм. Ладно, некромансер! Упокаивай. А только знай, что ни еды, ни воды, ни шиша тебе здесь не будет! Сразу дуй на кладбище и сиди там. Потом, как всех зомбяков упокоишь, свалишь огородами. Понял?

— Да.

— Вот и ладненько…

— А только упокаивать кладбище я тогда не буду. Сразу пойду дальше.

Шок в глазах аудитории.

— Шо это? — Мужик все еще сжимал грамоту, но смотрелся при этом презабавно. Словно табуретка не сочла милостью, когда на нее сели, и укусила хозяина за пятую точку.

— Мне и моим спутникам…

— Друзьям… — шиплю, стараясь не переставать улыбаться.

— Я ему не друг. — Эльф отошел на шаг назад и задрал нос повыше.

Сай мудро промолчал.

— Мне и моим друзьям, — поправился Коф, — нужен ночлег, еда и вода. А также золотой в качестве уплаты за упокоение кладбища.

Нас окружила зловещая тишина. Люди думали.

— Как некромансеры-то обнаглели, — посетовала старушка из задних рядов. — В мои-то времена: вилами, да на костер. А этот просит еще чего-то. Кошмар. Вот раньше…

Дальше ее увели, дабы не сболтнула что лишнее. Уже при слове «костер» Коф сильно помрачнел.

— Вали отседова. — Грамоту вернули, староста набычился и подтянул ремень. — Сами управимся. Небось не дурней тебя.

— Сами так сами. Всего доброго.

Коф молча пошел прямо на ряд из вил, но те разошлись в стороны, подрагивая от страха в руках крестьян, и пропустили нас дальше.

— Это чего… он уходить, што ль? — За спиной нарастал гомон.

Мы старались не оглядываться.

— А корова как же? Заикина-то. А сеять как весной будем?

— Люди! А куда он побег? Шо, упокаивать не будут?

— Это некромант или не некромант? Вот ты мне скажи…

— Вернуть гада! Пущай работает!

— А потом на костер!

— Да окстись ты. В наше время уже не на костер, а на кол сажают.

— Во-во, и я о том же. На кол! А кол на кладбище поставить. Вот пущай оттуда всех зомбяков и распугивает.

— Как пугало, што ль?

— Ага. Оно самое. Все лежать будут! И ни один гад не полезет.

— А шо? Ни шо так. Мне шо кажется? Оно… вроде как и так… а могёт и получиться…

— Бежим. — Это у меня нервы не выдержали.

— Если побежим — точно прибьют, — просветил Сай.

— Вот влипли-то.

— Так, стоять! — Мы остановились. Когда надо, у старосты мог быть на редкость звучный голос. — Куда собрались?

— Вы передумали и решили заплатить? — Коф был сама невозмутимость.

Староста закряхтел.

— Хватит с вас и серебрушки. — Вздох народа, подтверждавший, что и это уже слишком хорошая цена за работу некромансера.

— Золотой.

Еще более тяжелый вздох. Кто-то снова начал высказываться по поводу кола. Но староста махнул рукой, и умника заткнули.

— Ладно. Пошли в дом, тогда поговорим. Чего здесь стоять лясы точить?

Задумчиво оглядываемся. Коф стоит в позе сфинкса, увидевшего Клеопатру, не оборачивается то есть.

— Так чего? Идете али как? — Нетерпеливо.

— Идем. — После паузы.

И мы пошли. Чему лично я был очень рад, так как черт его знает: а может, они здесь друзей некромансера тоже на колья сажают. А меня нельзя на кол. Меня вообще только на ручки можно.

В избе было светло и чисто. Дети спрятались с бабушкой за занавеской в боковой комнатке, какая-то девица, вроде бы дочь старосты, гремела чугунками у печи, собирая на стол. Я еще на входе поймал ее заинтересованный взгляд и вежливо улыбнулся. Красная как рак, она тут же отвернулась, махнув косой.

— Так это… — Староста сел и чинно предложил сесть нам. Напротив, значит. — Золотой — многовато будет. Селяне не поймут.

— Меньше не возьму.

— Серебрушка не так плохо. Кладбище у нас более или менее спокойное, никто сильно из могил не прет.

Холодный взгляд в ответ.

— Вот вчерась, к примеру. Три зомбяка в деревню пришли. И ничего! Баба Вася одному из них сковородкой челюсть снесла, да и убегла. Корову, правда, увести не успела, так что пропала корова. Заикина была…

— Вы уверены, что нам стоит оставаться здесь и дальше?

Староста заткнулся и с крайним неодобрением посмотрел на некроманта.

— Молодой исчо, непуганый. А и ладно! Черт его знает, когда нового некромансера к нам в глухомань занесет. Даю золотой!

Вздохи за занавеской и за окном.

— Сейчас.

Пауза повисла аж на пять минут. На стол успели накрыть и даже вручить каждому по тарелке.

— А чего это сейчас?! А ежели обдуришь и сбежишь с ним? А ежели…

— Слово некроманта. Не сбегу.

Короче, после еще получасового спора, доводов и контрдоводов в пользу кола и костра вместо ночлега и пива… нам выдали золотой, обругали последними словами, накормили и отвели на кладбище. Меня, кстати, поцеловали. На прощание прижали в темном углу к огромной мягкой груди и чмокнули в нос. Видимо, промахнулись. Ну и ладно. Я был даже немного рад, что вызываю такие теплые чувства, и пообещал выжить, вернуться и рассказать о подвиге. А на стыдливый вопрос: «А замуж возьмешь?» — предпочел туманно не отвечать, спеша смыться поскорее.

Замуж. Я кот, а не человек, и замуж вообще не собираюсь… жениться, кстати, тоже.

На погост нас провожала вся деревня. С шутками, прибаутками, песнями и выкрикиванием лозунгов народ довел нас до хилой покосившейся оградки, и мы обозрели освещенные зимним солнцем ряды покосившихся крестов. Кое-где снег был разрыт, и была видна земля. Видно, зомби второпях не успели толком самозакопаться и оставили все как есть. Таких могил было большинство, но некроманта это вроде не испугало. Он стоял гордо и одиноко посреди небольших холмиков, черный плащ развевался за его спиной, а в черных глазах читалась умная, но непонятная мысль. Все смотрели на него с любопытством, переходящим в восхищение или ненависть. Я не смотрел вообще, мне было плохо, переел картошки.

14:32

Осмотрели кладбище и вернулись в хату старосты. Легли спать перед ночным мероприятием. Всех уложили в горнице, спали по двое на одной лавке. Мне было неудобно. Но я так устал после наших заездов по лесам, да еще и на крупе коня, что спал без задних лап, пихаясь во сне и разглядывая сны, в которых лично разгонял толпы нечисти грязными вилами.