Дневник. Том III. 1860-1861. Созерцательное богословие. Крупицы от трапезы Господней - Иоанн Кронштадтский

Твое есть Царство и сила и слава (Мф. 6, 13). Видишь, в Чьем мы Царстве, в Чьей все силе и Кого Единого слава. Славы, яже от Единаго Бога, не ищете (Ин. 5, 44).

Когда причащаешься пречистых Таин, тогда веруй и твердо помни, что в пречистом Теле и Крови — весь Господь и сообщается тебе весь, что Тот же Господь в церкви, с верующими, Он же вне храма — на всяком месте, что Тот же Господь и на небесах со Отцем, вся исполияяй Неописанный. [203]

При встрече с каждым человеком говори от сердца: спаси его, Господи! Господь так хочет каждому спасения, что хотел бы и от всех верных рабов Своих молитвы о спасении прочей немощной братии нашей. Да, крепко хочет: для спасения людей ведь и жизнь Свою Он положил, Тело и Кровь Свои им дал, чтобы они, вкушая Его Тайны, были живы и спаслись. Молитва о спасении людей — приятнейшая Господу молитва. — Везде, во всякое время и для всех ищи прежде всего спасения, или Царствия Божия, а все остальное, нужное для жизни временной, непременно приложится тебе (Ср.: Мф. 6, 33).

† Основание для крепкой надежды, в молитве просимое: если Господь Сына Своего не пощадил, но за нас всех предал Его, то как с Ним всего нам не дарствует? (Ср.: Рим. 8, 32.) — Попросить только — и дастся нам все необходимое.

К нему приидем и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23): эти слова Господа подтверждают то, что Господь весь на всяком месте: ибо обителию Пресвятой Троицы может быть каждый человек, все люди, рассеянные по миру, и в каждом лице человека может быть всецелый нераздельный Бог.

Имеющие домы заботятся о том, как бы жильцов напустить в свои домы, и пускают их, а о жильце в доме тела своего не заботятся, то есть не заботятся о том, чтобы пустить в дом души своей Животворящего Жильца Иисуса Христа, Духа Святого, — дом душевный остается пуст.

Завистливый человек скорбит, видя успехи и благоденствие брата. Зависть изменяет и помрачает лицо человека, делает его печальным, угрюмым и всего его внутренно связанным. Низкое, сатанинское чувство — зависть: оно имеет в основании крайнее самолюбие и гордость, неуважение нравственных достоинств в брате, попрание Божия слова, Божиих законов любви, слепое невнимание к ним и слепую вражду к нему. Я не хочу, чтобы брат мой имел то же, что и я, чтобы он превосходил меня дарованиями и успехами в делах, чтобы делал такие же добрые дела, какие я делаю, не хочу, чтобы он получил ту же честь от людей, какою я сам пользуюсь. Как это низко! Если бы я любил брата своего, как самого себя, по заповеди Господней, то желал бы ему того же самого, чего желал бы себе; так, я желал бы, чтобы и он имел все, что я имею и больше моего; радовался бы его дарованиям и успехам, желал бы, чтобы и он был в такой же чести у людей, как я, чтобы и он отличался теми же благими делами, какие стараюсь делать я, чтобы и он спас душу свою, как я. Между тем я желаю только сам все, так сказать, захватить в свои руки: сокровища материальные, сокровища ума и сердца, любовь других, желаю только сам быть в чести людей, а брату того не желаю, хочу сам делать дела Божии, а брата считаю как бы недостойным или несостоятельным для таких дел, хочу сам спастись и спасать других, а брату того не желаю, и как бы хочу, чтобы он погиб: потому что, тайно думаю я, он богат, горд, лукав, злобен и потому не имеет права спасаться; он здесь все восприял, значит, не должен и не может быть наследником Царства Небесного, не может и других руководить к нему. И выходит, что я сам — самый недостойный, самолюбивый, гордый и завистливый человек и по своим страстям не вижу в нем ничего доброго, кроме дурного, сам в своем сердечном оке не вижу бревна, гордость на гордость, зависть на зависть громожу и оскорбляю тем крайне Божеские щедроты и Божию любовь и правду. Как же я не хочу видеть, что брат мой во всем подобный мне человек и носит в душе своей тот же образ Божий, имеет такие же достоинства, ту же благодать и те же права, какие имею я? Свете Святый [204] — просвети наши сердечные очи! Падая таким образом сердечно, я умираю душою. Внутренно падаю и внутренно же умираю. Мысленное падение и мысленная смерть. Боже мой! Как строго нужно следить за движением мысли и сердца! Какое потребно бодрствование!

Не разлучное с тем вместе терпение. В терпении вашем стяжите души ваши (Лк. 21, 19) на это.

В прошедшей беседе мы говорили, что назначение христиан — соединение с Богом в будущей жизни окончательное, а в нынешней жизни — предначинательное. Но так как блаженному соединению с Богом препятствуют всем нам грехи наши, к блаженному покою нашему в Господе полагают сильную преграду наши земные пристрастия, то надежда христианина, как добродетель,требует, чтобы мы в надежде на будущее блаженство всю жизнь боролись со грехом и побеждали его, призывая в помощь Господа Иисуса Христа, и упражняли себя во всякой добродетели, по слову Господа: будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф.5, 48). Таково свойство христианской надежды — надеяться на Господа, но и самому трудиться в духовном делании, в очищении себя. И вот свойства христианской надежды — терпение в борьбе со грехом, <понуждение> себя в продолжение жизни ко всякому добру и усилие отстать от всякого греха. Царствие Не бесное нудится, — говорит Спаситель, — и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12). До крови стоять<?> противу греха. Но как грех, в нас живущий, проник все наше существо и от ног даже до главы нашей нет в нас целости (Ис. 1, 6), а все в нас — один цельный, злокачественный труп; так как грехом крайне заражено наше сердце, от коего постоянно исходят помышления злая, прелюбодеяния… (Мф. 14, 19; Мк. 7, 21), то нам предстоит трудная борьба с собою и с виновником всякого зла — диаволом на всю жизнь; в нас самих [205] должна совершаться упорная война. В чем состоит, возлюбленная братия, внутренняя или сердечная брань наша противу греха? Объясним. Вот вы, с Божиею помощию, решились исправиться в жизни и вести себя по заповедям Божиим. До сих пор вы жили без страха Божия и не давали себе отчета в своей жизни, не поверяли своих дел и зол (и всякий грех для вас был по вашему понятию), творя волю плоти и помышлений своих (Еф. 2,3). Вы давали себе простор во всем: думали, что хотели, желали, положим, чего хотели, говорили и делали без строгого разбора, что хотели; знали, что есть Закон Божий писанный, или Божии заповеди, но до них вам было мало дела, как до чего–то стороннего; многие из вас их не знали и не знают; знали, что в вас есть совесть и что совесть есть глас Божий: что она одобряет, то хорошо, что осуждает — худо, но вы думали, этот глас в нас (у нас есть воля, можно и не послушать своего гласа, вопиющаго в пустыне (Ис. 40, 3; Мф. 3, 3; Мк. 1,3; Лк. 3, 4; Ин. 1, 23) души нашей, и не слушались часто; знали, что и люди в свете одобряют добро и осуждают зло; но до суда человеческого опять дела вам было мало, вы думали: люди все во грехах, и грешнику грешника судить — пользы и успеха мало, потому что кто, говаривали вы, другого осуждает, тот сам то же делает: буду делать, что хочу, несмотря на пересуды подобных мне грешников). Но вот Слово Божие, которое вы слышали в церкви, или строгий и решительный голос духовника вашего, или спасительный совет другого какого человека, или болезнь, от которой вы были близки к смерти, или какие–нибудь житейские обстоятельства делают в вашей душе совершенную перемену: вы замечаете в душе духовный свет, который вдруг осветил всю храмину вашей души, и вы ясно видите всю свою греховность, все нечистоты своего сердца, всю далекость от Бога; видите в себе множество пристрастий к земным так называемым благам и отсутствие веры в Бога, надежды на Него и любви к Нему; видите, что вы доселе блуждали вдали от Бога — Источника жизни и напрасно жили на свете; что поле души вашей совершенно дико, невозделанно и все покрыто тернием и волчцами (Быт. 2, 18) и что вы не готовы к ответу на Страшном, последнем Суде. — Вы начинаете скорбеть или печалиться по Бозе; душа ваша начинает желать сама соединения с Богом и упокоения в Нем, коего сладость прежде только изредка испытывала; (вы решаетесь жить строго по воле Божией. И вот здесь вы вступаете с пути широкого и веселого, с пути грешного мира на путь узкий и прискорбный [206], на путь Божий — на тот, который один ведет к жизни вечной. И вот в чем эта прискорбность будет состоять). [207] Так как путь Божий состоит в очищении сердца, а для очищения сердца (как для очищения эолота или серебра от нечистых примесей), как в борьбе со грехом, в нас живущим, необходимы скорбь и теснота, а по временам и огонь попаляющий, то вы часто будете испытывать скорбь и тесноту (и уныние духа часто будут испытывать подвижники Царствия ради Небесного), но не скорбите безотрадно — это очистительное врачевство для вас, это тесный путь, вводяй в живот; что вы захотите подавить свою какую–либо страсть, какую–либо греховную привычку: это неизбежно будет соединено со скорбию; скорбь и теснота, и часто скорбь сильная; потому что страсти телесные как будто сроднились с нашим телом и душою и стали как будто природными членами нашими; на стремление к доброму, ко всякой добродетели опять будете испытывать скорбь, потому что плоть ваша противится добру, особенно же враг наш, который крепко противится искоренению страстей и насаждению в душе благих мыслей, чувств и стремлений и деланию добрых дел.