Нам не дано предугадать. - Елена Райдос

слишком хорошо знал, как работают установки подчинения, а потому даже не сомневался в том, что через минуту, отведённую ему Джаретом для прощания с сыном, он будет уже мёртв. Но как можно уместить чувства отца к сыну в нескольких словах? Разве хватит минуты на то, чтобы рассказать этому мальчику обо всём, что разлучённый с сыном отец хотел бы ему поведать перед смертью? Увы, времени могло хватить только на самое важное. Семён глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, но в этот момент осознал, что у него имеется нечто более значимое, чем даже прощание с сыном. На Магистре лежала ответственность за целую реальность, и сейчас только от него зависела судьба этого мира.

— Алик, ты же ещё увидишься с Мартином, правда? — Семён заглянул в глаза сыну. — Передай ему, что его магия создала угрозу этой реальности. Ему нужно сюда вернуться и всё исправить. Я знаю, что это опасно, но иначе может погибнуть целый мир. Жаль, я уже не смогу его подстраховать.

Нужно сказать, что Семён напрасно потратил несколько драгоценных секунд на своё предсмертное завещание сыну, поскольку тот настолько растерялся и запутался, что тупо пропустил его слова мимо ушей. До этого момента Алик считал, что бессмертный, которого должен убить Джарет, был приёмным отцом Мартина и к нему самому не имел никакого отношения. Однако несколько фраз, которыми обменялись бессмертные, однозначно свидетельствовали о его кровном родстве с жертвой киллера. Наверное, он мог бы ещё принять всё это за какой-то розыгрыш, если бы ни прямо-таки мистическое сходство между ним самим и этим странным незнакомцем, которого боялся даже Магистр.

Про своего отца Алик почти ничего не знал и всего несколько дней назад вообще считал себя круглым сиротой. Впрочем, нужно честно сказать, что до недавнего времени он и не стремился узнать побольше о человеке, который подарил ему жизнь, поскольку подсознательно винил его в своей сиротской доле. Да, после встречи с мамой Мартина Алик несколько пересмотрел свою позицию, и всё-таки отец так и остался для него чужаком. Парню, конечно было любопытно познакомиться со своим родителем, однако никаких особых надежд на эту обещанную Кирой встречу он не возлагал. Но тогда почему с первого же взгляда на этого чужака Алика потянуло к нему как магнитом? Словно сомнамбула парень приблизился к смертнику и испытывающе уставился ему в глаза.

— Ты правда мой отец? — в голосе Алика надежда смешалась с отчаянием в пропорции гремучей смеси, готовой взорваться от малейшего движения. Только в этот момент он осознал, что ему предстоит потерять родного человека, даже толком его не узнав, а потому Алик инстинктивно попытался вывернуться из этой невозможной ситуации. — Почему ты такой молодой? — он ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку в надежде разрушить магию близости между ними.

— Да, ты мой родной сын, — признался Семён. — Не смотри на внешность, на самом деле я гораздо старше, чем выгляжу.

— Значит, Джарет прав, — в глазах Алика заблестели слёзы, — ты меня бросил ещё до рождения.

— Нет, он ошибается, — Семён постарался говорить спокойно и убедительно, но его голос дрогнул от волнения, — я тебя не бросал, просто ничего о тебе не знал. Я бы тебя обязательно нашёл, правда. Пожалуйста, прости меня, если сможешь.

— Почему ты сдался? — до Алика наконец начал доходит смысл той странной сцены, которой он только что был свидетелем, и его сразу накрыло чувство вины. — Это из-за меня?

— Не вздумай себя винить, — остановил его Семён, — я даже рад, что хоть как-то могу расплатиться с судьбой за то, что у меня есть такой сын.

— Ну всё, достаточно, — Джарет ухватил Алика за плечо и подтолкнул его к двери. — Вали отсюда, парень.

Он был настолько уверен в своём превосходстве, что даже не счёл нужным убедиться, что его приказ выполнен. Впрочем, Алик вроде бы и не порывался устроить бунт, он покорно поплёлся на выход, однако в последний момент свернул в сторону и оказался около стойки, на которой висела кобура с пистолетом. Джарет понял, что что-то пошло не по плану, только когда заметил, как расширились от ужаса зрачки Семёна, но достать своё оружие уже не успел.

— Замри, — полный отчаянной решимости голос Алика буквально пригвоздил его к полу.

Впрочем, замешательство Джарета длилось недолго. Он развёл руки в стороны, демонстрируя, что безоружен, и медленно повернулся к безбашенному пацану.

— Зачем, Ал? — в голосе бессмертного было гораздо больше недоумения, нежели раздражения. — Ты же ему ничего не должен.

— Я знаю, зачем ты меня сюда притащил, — взгляд Алик потемнел как небо пред грозой, — ты знал, что отец будет меня защищать даже ценой своей жизни.

— Просто военная хитрость, — на Джарета обвинения обманутого сыночка совсем не произвели должного впечатления. — Не дури, малец, бессмертного убить не так-то просто, — снисходительно бросил он. — А впрочем, так и быть, даю тебе шанс. Смотри не промахнись, второй попытки не будет.

При этих словах и так уже ошарашенный отчаянным поступком сына Семён окончательно завис в ступоре. Происходило что-то совершенно невероятное. Бессмертный под установками подчинения просто по определению не мог добровольно поставить свою жизнь под угрозу, ведь это автоматом ставило под угрозу его миссию. По идее, в данных обстоятельствах Джарет должен был бы тупо превратиться в зомби-убийцу и расправиться с глупым мальчишкой. Однако бессмертный каким-то образом сумел сохранить контроль над своим сознанием. По тому, как напряглись мышцы его шеи, было видно, что Джарет уже держится из последних сил, цепляясь за уплывающие остатки разумности, как цепляется сорвавшийся с обрыва дикий зверь за каждый убогий кустик, хотя и понимает, что эта опора его не удержит.

— Не надо, Алик, — взмолился Семён. — Если ты его не завалишь с одного выстрела, тебе не жить. Джарет под установками подчинения, но сейчас он хоть как-то себя контролирует, а твой выстрел запустит программу полного зомбирования.

— Я не промахнусь, — процедил сквозь зубы сын бессмертного, и его палец уверенно лёг на курок.

Трудно сказать, понимал ли Алик, насколько ничтожны были его шансы спасти отца и уцелеть самому. Скорей всего, он даже не пытался их оценить, потому что это было совсем неважно. Цена не имеет значения, когда на кону стоит жизнь тех, кого мы любим. А этот странно похожий на него мужчина, в котором всего несколько минут назад Алик видел лишь чужака, отчего-то вдруг сделался самым близким человеком на земле.

Мы вообще очень часто недооцениваем силу любви. Кому-то это искреннее чувство представляется притворством или потаканием своим страстям, а иные вообще принимают присущую ему жертвенность