По секрету всему свету - Ольга Александровна Помыткина

Выложив и свою провизию на стол: варенье, пряники и лечо из перца, я села рядом. Есть вечером суп, да еще такой вкусный мне давно не доводилось. В общежитии мы довольствовались жареной или отварной картошкой, а то и вовсе хлебом с солониной.

Как только горячая еда оказалась внутри, по телу разлилась приятная истома, и очень захотелось спать.

Мои веки стали слипаться, и бабушка это заметила.

— Устала? Спать захотела?

— Да, что-то устала… День был трудный…

— А где ты учишься? — вдруг спросила она.

— В спортивном колледже… Буду учителем физкультуры…

— Учить детей — это похвально… Я ведь тоже учительницей начальных классов работала, еще до войны… А война началась, на фронт забрали… На фронте была санитаркой, раненых с поля вытаскивала… Крепкая была, сильная… Ой, сколько крови повидала… Смерть рядом ходила… А вот, видишь, живая. — Баба Лена встала и начала убирать посуду со стола.

— Я вам помогу.

— Нет, нет… Сегодня я сама уберу, а потом ты будешь…

— Ладно.

— Иди, отдыхай, умаялась, — по-свойски сказала бабушка. — Постель я поменяла… Потом из дома привезешь себе простынь, наволочку и пододеяльник…

— Хорошо.

Я и правда, почувствовала себя очень уставшей, это тарелка горячего супа меня разморила.

Утром меня разбудила баба Лена в половине седьмого. Хотя, у меня уже выработался свой четкий режим — вставать ровно в семь тридцать. Но, на дорогу надо больше времени, нежели дойти просто до общаги, поэтому мой старый режим не годился, пора привыкать к новому.

На бабушке была надета длинная белая сорочка из ситца. Короткие белоснежные волосы торчали в разные стороны, и лицо выглядело опухшим.

Если вам покажут две фотографии одного и того же человека после сна и до сна, вы можете ошибиться, сказав, что это совершенно разные люди. Так и случилось со мной, старушка выглядела совсем иначе, чем вечером.

Она мне предложила попить чайку, но я отказалась, так как никогда не делала это утром.

Быстренько сполоснув лицо прохладной водой и одевшись, я вышла во двор. Пятиэтажный дом только просыпался, загорались окна с разноцветными шторами.

Свет от фонарей ярко освещал дорогу.

К остановке потихоньку подтягивался народ, но автобуса долго не было. Чувство тревоги и волнения накатило на меня, словно снежный ком. Простояв минут двадцать, я пошла на трамвайную остановку и уже там села на трамвай.

«Хорошо, что сегодня первая пара по трудам, а не по электротехнике или психологии», — подумала я, заходя в дверь колледжа.

Возле кабинета столпились однагруппники, в ожидании учителя. Я подошла к Ирине.

— Привет, Иринка!

— Привет, Оля. Ну, как устроилась на новом месте?

— Хорошо… С бабулькой восьмидесятилетней жить буду… Ветеран войны… Добрая.

— Ну и молодец! А как жилье нашла?

— Мамина подруга детства живет в городе, она и нашла.

— А почему она к себе тебя не взяла?

— Да у них сын, мой ровесник, а квартира маленькая, хоть и двушка…

Вскоре, подошел учитель и открыл кабинет. Толпа студентов ринулась внутрь.

Моя подруга Иришка была очень скромной, тихой и ниже меня ростом на целую голову. Короткие русые волосы, голубые глаза, вздернутый носик — вот, пожалуй, самые отличительные особенности этой девушки. Еще она никогда не нервничала и не вспыхивала от гнева, как я.

В кабинете пахло смолой, а на столах-верстаках легла, легким налетом, пыль от опилок.

— Анатолий Кузьмич, у вас столы грязные! — возмутилась самая важная в группе студентка Карина. — Я себе кофту замарала.

— Ох ты, опять плохо, так сказать, прибрались вчера мои мальчишки! — суетливо заговорил учитель, чувствуя себя виноватым. — Сейчас я вам тряпку принесу… Вы быстренько сотрете пыль. — И он удалился в свою коморку, смежную с классом.

А я не стала дожидаться преподавателя, а вытерла парту своим платком. Ирина последовала моему примеру.

— Вот, пожалуйста, девушки, возьмите тряпку… Сегодня мы с вами будем делать вот такие соединения, — и он показал уголок оконной рамы. — Это весьма сложное соединение, поэтому очень внимательно меня слушайте…

— Ты че, баран? Иди ты знаешь куда…, — громко произнес Рыбников своему соседу по парте, словно забыв, что он на уроке.

— Успокойтесь там, Рыбников, а иначе пойдете гулять с товарищем на свежий воздух, — повысил голос Анатолий Кузьмич, чем все были удивлены.

И вообще наш учитель сегодня выглядел каким-то возбужденным и суетливым, словно на него обрушилась череда несчастий. И я оказалась права: наш преподаватель получил большой выговор от директора за распитие спиртных напитков в своем кабинете. Об этом рассказал нам Максим Горбачев, который был в курсе всех событий.

Когда Анатолий Кузьмич раздал нам по два бруска и стал рассказывать последовательное изготовление соединения, на меня накатила тоска.

«Лучше бы я сидела да вязала, чем работать с этими деревяшками… Будто мне это пригодится в жизни… А будущий муж на что?»

Два урока мы трудились в поте лица. И в конце урока каждый показал свою работу. Даже я справилась и получила зачет.

Всюду звенел металл, и слышались тяжелые шлепки штанги о резиновые настилы. Сопение, пыхтение и вздохи таяли в просторном тренажерном зале. Тяжелую работу над собой выполнял каждый спортсмен, превозмогая себя. Троеборцы и двоеборцы старательно рисовали технику движения, оттачивая навыки с каждым нелегким подходом, доводя ее до автоматизма.

Я тоже не отставала от других.

Выполнив красивый рывок, я села отдыхать на скамью, и мой взгляд упал на незнакомку, которая только что вышла из раздевалки. Это была маленькая, но, слегка, полноватая девица. Ее корявое от прыщей лицо, со шрамами, предавало ей больной вид. Карие глаза блестели, словно, от слез.

Она молча прошла мимо меня и взяла маленький гриф, с которым я начинала работать первый раз. Дмитрий Николаевич подошел к ней.

— Ну, Александра, как боевое настроение?

— Нормально, — сквозь зубы процедила она.

— Тогда поделаем рывок… Помнишь, как выполнять?

— Да.

— Покажи…

— Хорошо, — произнесла неуверенно Александра, мельком взглянув на меня, словно решила убедиться — глазею я или нет.

«Смотрю — да!»

Тогда она неуверенно, но правильно выполнила упражнение.

— Хорошо, Сашенька, выполняй, правильно, — подбодрил ее тренер и подошел ко мне. — А ты, Ольга, закончила?

— Да.

— Поработай еще над прессом живота.

— Ладно. — Я подошла к гимнастической стене, возле которой приютился гимнастический снаряд — козел. Села на него, зацепила ноги за стену, сцепила руки за головой и стала выполнять упражнение, опуская и поднимая туловище.

В перерыве поглядывала на Александру — неуклюжую и неловкую девицу.

А парни стали потихоньку расходиться, зал пустел.

Дмитрий Николаевич стоял возле окна, наклонившись немного вперед и соединив руки за спиной. Его орлиный нос вытянулся, а карие глаза,