Ты, только ты - Сьюзен Филлипс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она обезумела, когда поняла, чего он хочет. Слезы брызнули из ее глаз. Она продолжала извиваться всем телом, пытаясь высвободить ноги. Она даже укусила его за локоть, и он отдернул его с сердитым восклицанием.
— Хватит! — Он оттолкнул ее от себя, тряся головой. — Я долго пытался быть либеральным и понимающим, но теперь подаю в отставку.
Она была так поражена, что прекратила сопротивляться.
Он вскочил на ноги.
— Я заведен как черт, но я лучше запрусь в ванной комнате с экземпляром «Пентхауза», чем буду продолжать эти первобытные игры. Мне наплевать на все твои выверты, потому что я прекращаю издевательство над собой. Мне до чертиков надоело чувствовать себя каким-то папуасом, которому дадут лишь после того, как он пропляшет боевой танец. — Он навис над ней. — Если хочешь знать мое мнение, у тебя достаточно зарубок на спинке твоей кровати, чтобы поиметь немного больше чувственности, когда дело доходит до мужчин. — Уперев руки в бедра, он смотрел на нее. — Начиная с этого момента, я обещаю вести себя по собственному разумению и, как только мне окажут сопротивление, тут же пошлю все к дьяволу, невзирая на то что меня просили прежде не обращать на это внимания.
Пораженная, она молча глядела на него.
— Может быть, мне самому, ради разнообразия, хочется почувствовать чье-то желание! — воскликнул он. — Может быть, и мне бы понравилось быть привязанным к спинке кровати! Неужели я многого хочу?
Понимание приходило медленно. Она вспомнила, что действительно шепнула ему не останавливаться, что бы она при этом ни говорила. Она вспомнила о его уродливых отношениях с Вэлери, и, когда все это до нее дошло, облегчение было таким острым, что к горлу ее подступил какой-то комок.
Он тяжело сел на край кровати, заложив руки между сдвинутых колен и бездумно глядя на дверь гостиной.
— Возможно, это Божья кара. Когда мне было за двадцать, я принимал участие во многих кутежах с обязательной групповухой, так что мне теперь никак не удается вернуться на исходные рубежи.
Она натянула одеяло до подбородка.
— Дэн… ох… Могу я что-то сказать?
— Нет, если разговор пойдет о хлыстах и собачьих ошейниках. — Он помедлил. — Или о группах более двух человек.
Комок в ее горле поднялся еще выше. Она издала кашляющий звук:
— Нет.
— В таком случае хорошо. Давай. Она заговорила, обращаясь к его спине, тщательно подбирая слова:
— Ты не совсем правильно меня понял. Когда я просила тебя не прекращать… этого, даже если я стану возражать, я имела в виду поцелуи. Ты действительно… ммм… прекрасно целуешься. — Она сделала глубокий вздох, начиная понемногу справляться с собой. — Я… У меня была пара замыканий. Ну, не замыканий, это не то слово. Скорее это можно назвать аллергией. Как бы то ни было, когда я целуюсь с мужчиной, у меня порой возникает такая реакция.
Он повернулся к ней, наморщив лоб. Она умолкла. Его грудь смущала ее. Его великолепный бюст, отлитый в бронзе, сделал бы честь любой галерее искусств.
Она с трудом сделала глотательное движение.
— Я просто пыталась пояснить тебе, что, если у меня появится… эта реакция… ты мог бы отчасти…
— Не обращать на нее внимания?
— Верно. Но дальше было другое… Когда мы уже не целовались. Когда ты трогал меня… — Комок в ее горле исчез. — Я просила тебя остановиться уже по этому поводу.
Его глаза потемнели от сострадания:
— Фэб…
— Когда я говорю «стой», я именно это имею в виду. Всегда. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Никаких кривотолков, никаких измышлений. Я не похожа на твою бывшую жену, и жажда насилия над собой — не моя игра. В моем понимании «стоп» и означает «стоп».
— Я понял и приношу извинения. Она знала, что разразится слезами, если он еще раз пожалеет ее.
— Насчет этой аллергии при поцелуях… — Он потер свой подбородок, и ей показалось, что в его глазах вспыхнули озорные искорки. — На случай, если мы решим как-нибудь поцеловаться еще. Вдруг у тебя опять появится эта реакция и ты скажешь: а ну-ка Дэнни, постой! Надо ли мне будет останавливаться?
Она опустила ресницы.
— Да. Я, кажется, уже поняла, что в любом деле нужна четкость.
Потянувшись к ней, он провел пальцами по ее щеке.
— Теперь у нас все в порядке?
— Да.
Она хотела подняться и подобрать свою одежду, но он коснулся ее с такой нежностью, что ей расхотелось двигаться. Она вновь почувствовала закипающий в нем жар и поняла, что он собирается поцеловать ее. Она больше его не боялась. Более того, что-то похожее на желание, кажется, загорелось и в ней — не всепожирающий огонь, но маленькое, уютное пламя.
— Тебе не нравится мое нижнее белье? — шепнула она.
— Нет. — Он слегка прикусил ее нижнюю губу. — Но мне нравится его содержание — целиком и полностью. Кончики его пальцев пробежали вдоль ее позвонков. Поцелуй был осторожным и длительным.
— Дэн?
— Умммм.
— Ты говорил, что не хочешь никакого… ну, ты знаешь… никаких выкрутасов.
Она почувствовала, как он напрягся, и почти утратила смелость, ибо он отодвинулся от нее.
Откинувшись на подушки, притиснутые к спинке кровати, и все еще кутаясь в одеяло, она выпалила скороговоркой:
— Это совсем не так лихо закручено, как ты думаешь. Действительно, это не так.
Он недоверчиво хмыкнул:
— Предупреждаю вас, леди, я становлюсь все консервативнее — с каждой минутой.
Отвага покинула ее.
— Забудем об этом.
— Мы уже так далеко зашли; к тому же тебе надо расслабиться.
— Я просто… Не имеет значения.
— Фэб, если то, что происходит сейчас между нами, будет прогрессировать, ставлю восемьдесят против одного, что мы станем близки в течение этой ночи. Тебе лучше поведать мне, что у тебя на уме. Иначе я буду опасаться, что ты в самый неподходящий момент или залаешь, как собака, или попросишь называть тебя Говардом.
Она неуверенно улыбнулась:
— У меня не такое богатое воображение. Я хотела спросить… Я имею в виду, не стал ли бы ты возражать, если бы мы… — Она запнулась, потом попыталась снова:
— Если бы мы притворялись, что я…
— Укротительница львов? Надсмотрщица в тюрьме?
— Девственница, — прошептала она и почувствовала, что ее щеки вспыхнули от смущения. Он с удивлением взглянул на нее:
— Девственница?
Она опустила глаза, униженная тем, что ей пришлось открыться.
— Забудь это. Забудь, что я что-либо говорила.
Давай просто сделаем это.
— Фэб, дорогая, что происходит? — Он провел указательным пальцем по ее губам.
— Ничего не происходит.
— Ты можешь сказать мне все. Я постараюсь понять. Я немало выслушал исповедей, особенно в спальнях. Тебе что — захотелось вернуться в прошлое?