Малый драконий род - Элизабет Кернер

Я был ослеплен, находясь в этом мире внутри чужого разума. Встрепенувшись, я сделал пару-другую глубоких вздохов, возвращаясь в настоящий мир, — и тут узрел чудо.

Марик сидел на постели, остановив взгляд на Берисе; он весь дрожал, однако голос его прозвучал на диво внятно:

— Проклятье, отчего так долго?

Я изменилась с тех пор, как покинула его, — изменилась как душою, так и телом. Я бродила глубоко в лесах при лунном свете, впитывая его лучи, точно воду, чувствуя, как в земле под ногами струятся глубинные потоки, подобно живым существам. Однажды, жаркой летней ночью, я летала — взмывала ввысь и устремлялась вдаль, кружа и носясь в воздухе, что поддерживал мои крылья прочно и твердо, словно камень. Я видела многих таких же, как он, — шагавших, подобно ему, на двух ногах, — но они казались мне страшными в тени деревьев; я видела и себе подобных — четвероногих, с крыльями и хвостами, покрытых чешуей и снабженных острыми когтями.

Но было больше его сородичей, нежели моих.

...Будучи совсем еще юной, я уже знала, что мы различны. По мере роста я задумывалась: когда я сброшу крылья и начну ходить стоймя, не будет ли это больно? Я знала, что он старше и мудрее меня, а выглядел и пахнул он как-то странно; но я также чувствовала и любовь — верную и сильную. Я никогда не задавалась этим всерьез, пока в одно прекрасное утро не наклонилась над озерцом, чтобы напиться, и не увидела в воде собственное лицо цвета осеннего заката — и осознала до мозга костей, что лик мой, подобный прочному и твердому щиту, никогда не станет мягким и не покроется таким же нежным пушком, как у него. Я не стала после этого любить его меньше, но поняла тогда, что должна покинуть его и искать для себя иной доли.

Я искала и нашла — и начала жить с себе подобными; но никогда не забывала — не могла забыть — то милое лицо и тот облик. И теперь, когда грядут великие перемены, во мне проснулось могучее желание — вновь быть с ним. Долго я не могла решить, идти ли мне или все же остаться, долго страхи мои не давали мне сделать ни того ни другого, но в конце концов я отказалась от собственной безопасности и отправилась на его поиски. Никогда мне не понять, отчего я сделала этот выбор и где нашла столько мужества, — но я решилась, и мир был изменен.

Ланен

Прежде я никогда не отказывалась от оленины, однако сейчас была не в состоянии есть, даже после того, как Джеми нарезал немного мяса мелкими кусочками и, нанизав их на вертел, быстро поджарил над огнем, который развела Релла. Пахло недурно, но я, как ни крути, все еще не могла унять отголоски этого страшного крика, до сих пор теребившие мне разум. Вместо этого я куснула морковку — из зимнего хадронстедского запаса, который мы существенно подсократили, набрав кое-чего с собой в дорогу, — и туг же поймала себя на мысли: хорошо вот, что овощи не кричат. В животе у меня и так творилось невесть что, а при этой мысли меня едва не выворотило. Даже морковь показалась отвратительной.

— Что с тобой, девочка? — спросил Джеми, когда я отказалась от оленины. — Мясо прожарилось на славу, а всем нам необходима горячая пища.

— Прости, Джеми, — произнесла я. Не могла же я пуститься сейчас в объяснения того, о чем лишь смутно догадывалась. Он и так с трудом поверил, что люди могут общаться при помощи Истинной речи. Я сомневалась, что вообще стоит говорить об этом. Может, оно так само и пройдет. — Я не голодна. Не могу сейчас даже смотреть на еду.

Он пристально поглядел на меня, потом пожал плечами:

— Как хочешь. Нам надо готовить горячую пищу как можно чаще, а на холоде мясо будет оставаться свежим несколько дней. — Он улыбнулся мне. — Ежели ты не голодна, окажи мне услугу. Пригляди-ка за остальным мясом, а я пока займусь лагерем.

Он оставил меня следить за вертелами с маленькими кусочками оленины, жарившимися над огнем, а сам принялся отвязывать от седел скатки с постельными принадлежностями — свою и мою.

— Хвала Владычице, эти драные ублюдки так были заняты тем, чтобы заполучить тебя, что совсем не заинтересовались нашими лошадьми, — сказал он спустя некоторое время. — Я бы предпочел ехать верхом, чем брести на своих двоих.

— А куда ехать-то? — вопросила Релла, став коленями на холодную землю, чтобы расчистить место себе для постели подле огня. — Мы ведь так и не решили, куда отправимся, — голос ее посуровел. — Я все так же стою за Сорун. Кое-какие подозрения у меня имеются, но я хочу узнать наверняка, кто нанял этих несчастных оглоедов.

— Ты подозреваешь кого-то? А кого именно? Я его знаю? — вырвалось у меня, и губы мои против воли тронула улыбка.

— Нет, если только ты не слышала имени Берис.

Я нахмурила лоб. Имя это казалось знакомым, но я не была вполне уверена. И тут услышала, как Джеми прошипел:

— Берис!..

Голе его прозвучал так низко и напряженно, что я обернулась и посмотрела на него. Он оставил свое занятие: казалось, кроме слов Реллы, его ничто больше не интересовало.

Мне пришлось как следует сосредоточиться, прежде чем я что-то услышала. Голова моя вдруг опять наполнилась голосами, которые теперь были даже громче, чем прежде. Я отчаянно пыталась не замечать их. Что-то в словах Джеми всколыхнуло мне память — что-то такое, о чем он уже упоминал, но я не могла толком припомнить. А с этим шумом в ушах и вовсе было невозможно ни о чем думать.

— Я знаю его, — сказал он. — Ты тоже?

— Да, хотя уж лучше бы и не знать, — отозвалась она. — За ним следят уже много лет, и ни одна из новостей о нем не сулит ничего доброго.

— Так было и всегда, — произнес Джеми, точно впав в какую-то одержимость. — Я знаю его вот уже двадцать пять лет и ненавижу с тех самых пор, как впервые услышал его голос.

— А ты мне по сердцу, Джеми, — заявила Релла, словно пытаясь перенять позу и голос Джеми. И добавила: — Как бы меня не выгнали из Службы за то, что я сейчас тебе скажу, но тебе надо это знать. Ныне он является верховным из магистров и возглавляет школу магов в Верфарене, куда отправляются лучшие молодые целители, чтобы обучаться своему искусству и совершенствовать свои навыки. По всем меркам, место это неплохое, да вот только сам-то он прогнил насквозь — впрочем, насколько нам известно, он всегда был таким. Ходят слухи, будто там уже попахивает демонами.

— Да, и уже лет этак двадцать пять, не меньше, — ответил Джеми. От его слов я содрогнулась, а Релла всмотрелась в него еще пристальнее. Он стоял посреди зимнего леса, забыв о своем мешке, который болтался у него в руке; другую руку он держал на рукояти меча, а сам полыхал от гнева многолетней давности. Голоса у меня в голове звучали теперь потише.

— Оборони нас Владычица, что он такого тебе сделал? — вопросила Релла, широко раскрыв глаза от удивления.