Треск Цепей II: Белый Ворон (СИ) - Тихий Даниил

Елисей нашёлся в той яме откуда выбралось чудище. Оказалось, что тварь тут сидела как минимум несколько месяцев. Разрыла землю под одним из домов, серьёзно углубилась вниз выкапывая своё логово, а затем замаскировалась снегом.

О времени её прибывания в брошенном посёлке я мог судить по костям, что лежали на дне ямы. Человеческих останков было немного, и они выглядели старыми, пожелтевшими, из чего я сделал вывод что тварь не брезговала пожирать прогнивших слуг Риордана. Но предпочитала она конечно же свежатину, и оттого среди костей доминировали звериные кости и черепа.

Спрыгнув в яму, я ни где не видел парня, хотя готов был поклясться, что слышал его стон.

— Елисей!

Ответом мне стало молчание, но я не спешил опускать руки. Пошёл по периметру логова и нашёл проводника у одной из землистых стен, наполовину заваленного снегом. Он был без сознания, голова в крови, но руки-ноги на месте. Достав флягу, я умыл его холодной водой и наградил парой оплеух.

К счастью, это подействовало:

— Жив?

Елисей часто-часто заморгал и попробовал сесть. Я помог ему выбраться из-под снега и привалиться к стене. Парню досталось, сечка на голове, штаны и куртка изодраны.

— Как себя чувствуешь?

Я смотрел на него и понимал, что парень обречён. Одна штанина набухала кровью, лицо белее снега, губы синие. Сходу очень похоже на большую кровопотерю, но на нём столько одето, что не понять — прав я или нет. Другое дело что и помочь мне ему просто нечем. Даже если найти раны и перетянуть, обратный многодневный переход он не переживёт.

Глянул на меня и ответил тихо-тихо, едва слышно:

— А неплохая баня у старика Ивана…

Взгляд остановился, изо рта вырвался пар и на этом дыхание прекратилось. Но это ещё ничего не значило, я решил попробовать его исцелить.

— Вульнус долор ауфейра!

Летучая мышь сорвалась с моей руки и разбилось о грудную клетку проводника, обернувшись дымом и россыпью искр. Всё точь-в-точь так же, как это происходило с Малишей.

— Аааххх!

Елисей очнулся резко, со стоном втянул воздух так глубоко, словно был вынырнувшим в последний момент утопленником. Захрипел, схватился руками за грудь и перевернувшись на бок проблевался.

Я придержал его, не забывая прислушиваться к окружающим звукам и поглядывать по сторонам.

— Что ты сделал со мной?

Холодные пальцы вцепились в мою куртку. Всё такой же бледный, с посиневшими губами и темнотой под глазами, парень выглядел жутко. Но чтобы напугать меня требовалось что-то гораздо серьёзней.

Пришлось оторвать его пальцы от своей куртки и отступить на шаг в сторону. Проводник выглядел дезориентированным и сбитым с толку. Но он был жив, а на большее я и не рассчитывал.

— Как ты себя чувствуешь?

Он же ответил невпопад:

— У меня кровь, помню, как болели ноги и спина, нужно перевязать раны.

Я кивнул:

— Сиди не дёргайся, сейчас принесу наши мешки. Попробуй пока снять вещи, чтобы не разрезать штанину.

Выбравшись из ямы, я без труда отыскал брошенные в снег рюкзаки, подхватил их и осмотревшись спустился обратно в логово. Елисей, к моему удивлению, уже поднялся на ноги.

— Мои раны не кровоточат. Я умер?

Кровь и в самом деле не шла, проводник скинул куртку и достав левую ногу из сапога задрал на ней штанину. Жуткие чёрные крючья на щупальцах монстра разорвали его икроножную мышцу, в ране виднелась кость, но кровь и в самом деле не шла.

Бросив ему под ноги рюкзак, я ответил:

— Понятия не имею умер ты или нет. Если ты мертвец, то на моей памяти ты первый восставший, который не пытается меня убить.

— Что ты сделал?!

Я пожал плечами:

— Использовал чудо исцеления, но в моём исполнении оно работает не так как у жрицы Енны.

— И как же?

Елисей пытался перетянуть разорванные мышцы чистой портянкой. Хотя от его действий толку было мало, похоже мы оба не понимали, что именно я сделал.

— Не знаю, до тебя я использовал эту магию на одной зверолюдке, и она не жаловалась.

Я помнил, что рана на голове Малиши не затянулась после моего «исцеления», но она тоже подскочила вполне себе бодрячком. Но она одна из слуг демонической твари, обычный деревенский парень совсем другое дело.

И всё же как бы там не было, единственной возможность узнать, как ведёт себя заклинание — была практика.

После боя мы решили устроить привал. Елисей был молчалив и угрюм, перемотал все свои ранения. Но на мой взгляд толку от этого было мало. Я просто наблюдал за ним стараясь подмечать детали.

Разведя костёр, я растопил в котелке снег, бросив в него горсть трав и сушёных ягод. Мы сидели на бревне обхватив горячие кружки и подложив под собственные задницы плащи. Сидели и смотрели на огонь отдыхая. Я видел, что изо рта Елисея больше не вырывается пар.

В какой-то миг он почуял мой взгляд и не поворачиваясь проговорил:

— Моё сердце не бьётся.

Глава 23. Шахта

С моим проклятым даром не нужен факел, но я не хотел показывать Елисею что могу видеть в темноте, и потому, факел пылал в моей руке освещая округу.

Мы вышли к заброшенным штольням затемно. И во время нашего пути я видел, как моё заклятье продолжает менять проводника. Чем ближе подступала ночь, тем сильнее изменялось поведение моего напарника.

Что бы я там с ним не сделал — но уж точно не исцелил.

Уверенная походка охотника сменилась шарканьем. Иногда со стороны бредущего впереди парня раздавались хрипы и пощёлкивания. Я начинал сомневаться, что он ведёт меня верной дорогой. Но вскоре в сумраке заснеженного склона появился тёмный зев заброшенной штольни и мои сомнения отпали сами собой.

Проводник остановился под её сводом. Замер, сгорбившись под весом своего рюкзака. Превратился в пугающую тёмную фигуру, заставляя меня положить руку на рукоять меча.

— Елисей?

Парень вздрогнул и неловко потоптавшись, развернулся. Захрипел, жутко ухнул и шагнул ко мне. Я видел в его взгляде звериную злобу и не находил ни одной знакомой черты. Бледное восковое лицо темнело глазными впадинами.

Я ожидал нападения, но резкий шаг в мою сторону вдруг обернулся остановкой. Кривя непослушные губы проводник прохрипел:

— Мы… добрались… идти дальше…

Складывалось ощущение что проводник потерял половину слов в сказанном предложении. Стараясь не делать резких движений, я ответил:

— Мы шли весь день и пережили схватку. Нам стоит развести костёр и переждать ночь, выспаться. Ты понимаешь?

Он не ответил. Постоял несколько секунд (будто переваривая услышанное) и развернувшись потопал в пещеру. Именно в этот миг я сам для себя решил, что на ночёвку с ним не останусь. Уже сейчас я не мог предсказать его поведение, а значит проводник стал опасен. Если опустит на мою голову топор во сне, или навалится сверху — меня не спасёт никакая магия.

Не знаю почему Малиша осталась самой собой после моего заклинания. Возможно, сыграл свою роль тот факт, что она сама была слугой тёмных сил. Тьма для неё была сродни комфортной среды обитания, проводник же — совсем другое дело.

Елисей на моих глазах деградировал. Как физически, так и умственно. Спрогнозировать дальнейшие его действия было непросто, но не удивлюсь, если та злоба что плещется в его глазах, вырвется наружу.

Отдалённо он походил на обычного свежеподнятого мертвеца. Этот узнаваемый хруст шеей и треск суставов, уханье, хрипы, дёрганые и с виду неуклюжие движения…

С психикой у него тоже творилось неладное. Я не стал его лишний раз дёргать, просто принял как данность что вместо того, чтобы помочь с обустройством лагеря, Елисей просто встал лицом к стене и замер. Даже не снял рюкзак, просто встал к стене будто наказанный за непослушание ребёнок.

Вот только он не был ребёнком. Сгорбленная, молчаливая фигура в серой мгле моего «ночного» зрения, вызывала нездоровые опасения.

Сбросив у входа рюкзак и воткнув факел в трещину на каменной стене я вышел в ночь, чтобы через десяток минут вернуться с хворостом для костра. Проводника к этому моменту и след простыл. Наметённый ко входу снег позволял понять, что из штольни он не выходил. Значит, ушёл вглубь, во тьму заброшенных горных выработок.