Треск Цепей II: Белый Ворон (СИ) - Тихий Даниил

Красный легион

Ни кто не воюет зимой.

Зимняя пора — время охоты, душных, натопленных таверн, замерзающих в сугробах пьяниц и пряной настойки заготовленной с лета. Но только в том случае, если ты не торчишь на стене, прячась за каменными зубьями от порывов ледяного ветра и снежной крошки сметаемой с вершины надвратной башни.

Тихомир кутался в плащ из овечьей шерсти и смотрел на укрытую льдом реку. Сейчас настала его очередь вглядываться в темноту и следить, чтобы огни на стене не потухли. Сероглазый, белокурый страж был коренным имперцем, Русом, крепким и высоким парнем, чьё лицо украшали шрамы и татуировка угловатой руны не правой щеке.

До падения восьмерых, он, сколько себя помнил, ходил в охранных дружинах по реке. Вместе с отцом нанимался к купцам, защищал их грузы и жизни, от водных существ и татей. Со смертью отца осел в Эрлеме, городке, что стоял посреди реки на острове. И теперь служил в городской дружине.

Молодому дружиннику не нравился городок. На его взгляд Эрлем прогнил сверху донизу, мясник дорвался до власти, странные колдуны свили своё гнездо у всех на виду, а в ночную пору не внушающий страх человек мог быть ограблен и убит прямо на центральной улице. Ходили странные и страшные слухи коим пока не было подтверждения, но Тихомир к ним прислушивался, с каждым днём всё больше убеждаясь, что переждав зиму, стоит осесть в другом месте.

Люди говорили, что подгорный город на Одиноком клыке устоял, а значит, можно направить свои стопы туда.

В башне хлопнула дверь, послышалась ругань. Снег скрипнул под чужими сапогами и Тихомир понял, что кто-то из дружины идёт его менять. Так и вышло, Хезерт южанин, встал рядом и, положив руку на меч, поёжился.

— Дубовая стужа, кажется, что лоб вот-вот треснет.

Тихомир хотел спросить, почему южанин пришёл так рано, но не успел. Над надвратным участком ударил малый колокол, и одновременно с тем, воин разглядел фигуры, идущие по скованной льдом реке. Одна, вторая, третья… люди шли и шли из тьмы. Тяжёлые одежды, усталая походка, снегоступы и меховые шапки. Все при оружии, но не воины — охотники из ближайшего зимовья. Те, кто заготавливает мясо и рыбу, чтобы снабжать город.

Что-то случилось. Охотники никогда не приходят ночью, да и до следующего каравана как минимум неделя…

Чутьё прошедшего множество схваток бойца, заставило Тихомира потянуть за петлю и вытянуть из-за спины боевой топор. Заметив смену настроения стража, южанин хохотнул.

— Ждёшь проблем? Это же просто охотники, никто не воюет зимо…

Хрррок!

Арбалетный болт, с хрустом вошёл дружиннику в висок, не дав завершить фразы. Воздух наполнился щелчками и дробным стуком. Смерть рубанула по стене роем железных болтов, одного за другим сметая редких дозорных.

Тихомира спасла рунная татуировка. Разогревшись, обожгла кожу, налилась синим светом, и отвела смерть в сторону. А сам воин упал рядом с трупом южанина, стараясь укрыться от пронзающих воздух арбалетных снарядов.

Стреляли не от реки, стреляли из города…

Внизу кто-то взвыл, воздух быстро наполнялся звуками схватки. Матом, лязгом, криками и воем раненых. Перед вратами набирала обороты мясорубка. Дверь в башню открылась, Тихомир увидел одного из дружинников с арбалетом в руках, но в следующую секунду по ушам ударил хлопок и выскочивший на стену боец превратился в кровавый фарш.

Магия.

Сжав зубы, воин трижды глубоко втянул воздух и, выжав своё тело вверх (как если бы делал отжимания), перекатился через каменный бортик на внутреннем крае стены, чтобы в следующую секунду упасть прямо в наметённый сугроб. Толку оставаться наверху не было, врата были атакованы изнутри, а значит, в первую очередь следовало отбить именно их.

Упал удачно, в снег и темноту. Туда, где не станет мишенью для стрелка или колдуна что били с крыш домов по дружинникам на освещённой факелами стене. Выбираясь из снега и бросаясь в переулок чтобы добраться до вражеского кудесника и стрелков, Тихомир не мог знать, что Эрлем уже обречён.

Он не видел пропитанных кровью одежд «охотников» пришедших из зимовья и пены на их губах. Не видел, как поднялся мёртвый южанин и, пошатываясь, двинулся на своих же товарищей. И уж точно не мог знать, что империю наводняют многочисленные отряды красного легиона — саранча песчаного трона.

Никто не воюет зимой…

Глава 1. Затерянная деревня

Молот взлетал и падал десятки раз, раскалённая пластина постепенно обретала форму, на каждом ударе недовольно фырча и плюясь искрами. Несмотря на то, что на дворе была самая середина зимы, я был одет лишь в лёгкие рабочие штаны и кожаный фартук с нарукавниками на голое тело.

Близость горячего горна и тяжёлая работа покрывали мою кожу бусинками пота. О гостье меня предупредил поток воздуха, холодная волна, прошедшая по ногам.

— Грач?

Соня словно специально подгадала момент, зайдя в кузню именно тогда, когда заготовка была доведена до ума. Я отложил молот и взял пластину щипцами, чтобы опустить её в ведро с водой. Зашипело, дохнуло паром и пузырями…

Вытащив пластину из воды, бросил её в ящик к остальным и отложил щипцы в сторону.

— Привет. — Я стянул нарукавники, развязал фартук и повесил на крюк. — Подождёшь минуту? Я переоденусь.

Жрица пришла не просто так. Сегодня мы договорились отправиться в путь.

— Конечно, я на улице.

Легконогая девушка выскользнула вон, ещё раз обдав меня холодом. Мелькнула на прощанье лисьим хвостом на капюшоне своей шубки. После всех злоключений, она осталась всё такой же красивой, разве что в глазах появилась какая-то странная глубина, которую было видно даже тогда, когда она улыбалась.

Я умылся растопленным в бочке снегом, смыл с себя пот с помощью ковша, обтёрся чистой тряпицей и переоделся. Попутно размышляя над тем, сколько воды утекло с тех пор, как мы покинули Малистинский монастырь.

Череда событий, что привела к наследию древних, измотала нас как физически, так и эмоционально. На привалах молчали, двигались на автомате, как роботы.

Длительный отдых был единственным лекарством от подобной «болезни». А путь до Одинокого клыка был многодневным и изматывающим. Стоит ли говорить о том, что натолкнувшись на натоптанную человеческими ногами тропу, мы решили остановиться?

Деревня оказалась махонькой, чудом уцелевшей в том развале, который постиг империю. Окружённая частоколом и включающая в себя четыре десятка домов, она страдала от бродящей по окрестностям нежити и прочих напастей.

Местные были мрачны и угрюмы, но их отношение круто изменилось после того, как они узнали о том, что Соня — целительница. Жрица помогла деревенским своими чудесами, и не только лекарскими. Часть найденных в Малистинском монастыре кристаллов ушла на сильное защитное заклинание, на ритуал, призванный отвадить нежить от поселения.

А нежити в окрестных лесах, было хоть задницей жуй.

Близость к павшему монастырю и нескольким крупным посёлкам, погибшим во время крика Риордана, делала местность неспокойной. И если мужики худо-бедно справлялись с низшими тварями, выбредающими к деревне, то с чем-то посильнее испытывали проблемы.

Так, например, повадилась к ним ходить какая-то тварь, которую они называли плакальщицей. Ночью проберётся в поселение, походит, поплачет вокруг изб, а на следующий день все цветы вокруг вянут, животные и люди болеют, будто все силы из них кто-то выпил.

Среди крепких, сельских мужиков, была парочка воинов, но тут и они оказались бессильны. Первый же храбрец, шагнувший за порог с топором и щитом в ночную пору, был растерзан на куски.

Соня справилась с этой проблемой за день. Закопала по периметру деревни, за частоколом, кристаллы, окропленные собственной кровью, и провела ритуал. С тех пор тварь не могла ступить на землю защищаемую жрицей. Но ночью, помня о напасти, что плакала во тьме, люди всё равно за пределы деревни не выходили.