Полное собрание стихотворений - Александр Блок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Октябрь 1906
Тишина цветет
Здесь тишина цветет и движетТяжелым кораблем души,И ветер, пес послушный, лижетЧуть пригнутые камыши.
Здесь в заводь праздную желаньеСвои приводит корабли.И сладко тихое незнаньеО дальних ропотах земли.
Здесь легким образам и думамЯ отдаю стихи мои,И томным их встречают шумомРеки согласные струи.
И, томно опустив ресницы,Вы, девушки, в стихах прочли,Как от страницы до страницыВ даль потянули журавли.
И каждый звук был вам намекомИ несказанным – каждый стих.И вы любили на широкомПросторе легких рифм моих.
И каждая навек узналаИ не забудет никогда,Как обнимала, целовала,Как пела тихая вода.
Октябрь 1906
«Так окрыленно, так напевно…»
Так окрыленно, так напевноЦаревна пела о весне.И я сказал: «Смотри, царевна,Ты будешь плакать обо мне».
Но руки мне легли на плечи,И прозвучало: «Нет. Прости.Возьми свой меч. Готовься к сече.Я сохраню тебя в пути.
Иди, иди, вернешься молодИ долгу верен своему.Я сохраню мой лед и холод,Замкнусь в хрустальном терему.
И будет радость в долгих взорах,И тихо протекут года.Вкруг замка будет вечный шорох,Во рву – прозрачная вода...
Да, я готова к поздней встрече,Навстречу руки протянуТебе, несущему из сечиНа острие копья – весну».
Даль опустила синий пологНад замком, башней и тобой.Прости, царевна. Путь мой долог.Иду за огненной весной.
Октябрь 1906 (1915)
«Ты можешь по траве зеленой…»
Ты можешь по траве зеленойВсю церковь обойти,И сесть на паперти замшённой,И кружево плести.
Ты можешь опустить ресницы,Когда я прохожу,Поправить кофточку из ситца,Когда я погляжу.
Твои глаза еще невинны,Как цветик голубой,И эти косы слишком длинныДля шляпки городской.
Но ты гуляешь с красным бантомИ семячки лущишь,Телеграфисту с желтым кантомБукетики даришь.
И потому – ты будешь радаСквозь мокрую травуПрийти в туман чужого сада,Когда я позову.
Октябрь 1906
Окна во двор
Одна мне осталась надежда:Смотреться в колодезь двора.Светает. Белеет одеждаВ рассеянном свете утра.
Я слышу – старинные речиПроснулись глубоко на дне.Вон теплятся желтые свечи,Забытые в чьем-то окне.
Голодная кошка прижаласьУ жолоба утренних крыш.Заплакать – одно мне осталось,И слушать, как мирно ты спишь
Ты спишь, а на улице тихо,И я умираю с тоски,И злое, голодное ЛихоУпорно стучится в виски...
Эй, малый, взгляни мне в оконце!.Да нет, не заглянешь – пройдешь..Совсем я на зимнее солнце,На глупое солнце похож.
Октябрь 1906
«Ищу огней – огней попутных…»
Ищу огней – огней попутныхВ твой черный, ведовской пределМеж темных заводей и мутныхОгромный месяц покраснел.
Его двойник плывет над лесомИ скоро станет золотым.Тогда – простор болотным бесам,И водяным, и лесовым.
Вертлявый бес верхушкой елиПроткнет небесный золотой,И долго будут петь свирели,И стадо звякать за рекой...
И дальше путь, и месяц выше,И звезды меркнут в серебре.И тихо озарились крышиВ ночной деревне, на горе.
Иду, и холодеют росы,И серебрятся о тебе,Всё о тебе, расплетшей косыДля друга тайного, в избе.
Дай мне пахучих, душных зелийИ ядом сладким заморочь,Чтоб, раз вкусив твоих веселий,Навеки помнить эту ночь.
Октябрь 1906
Рождество
Звонким колокол ударомБудит зимний воздух.Мы работали недаром,Будет светел отдых.
Серебрится легкий инейОколо подъезда.Серебристые на синейЯсной тверди звезды.
Как прозрачен, белоснеженБлеск узорных окон!Как пушист и мягко неженЗолотой твой локон!
Как тонка ты в красной шубке,С бантиком в косице!Засмеешься – вздрогнут губки,Задрожат ресницы.
Веселишь ты всех прохожих —Молодых и старых,Некрасивых и пригожих,Толстых и поджарых.
Подивятся, улыбнутся,Поплетутся дале,Будто вовсе, как смеютсяДети, не видали.
И пойдешь ты дальше с мамойПокупать игрушкиИ рассматривать за рамойЗвезды и хлопушки...
Сестры будут куклам рады,Братья просят пушек,А тебе совсем не надоНикаких игрушек.
Ты сама нарядишь елкуВ звезды золотыеИ привяжешь к ветке колкойЯблоки большие,
Ты на елку бусы кинешь,Золотые нити.Ветки крепкие раздвинешь,Крикнешь: « Посмотрите!»
Крикнешь ты, поднимешь веткуТонкими руками...А уж там смеется дедкаС белыми усами!
7 ноября 1906
Проклятый колокол
Вёсны и зимы меняли убранство.Месяц по небу катился – зловещий фонарь.Вы, люди, рождались с желаньем скорей умереть,Страхом ночным обессилены.
А над болотом – проклятый звонарьБил и будил колокольную медь.Звуки летели, как филины,В ночное пространство.
Колокол самый блаженный,Самый большой и святой,Тот, что утром скликал прихожан,По ночам расточал эти звуки.
Кто рассеет болотный туман,Хоронясь за ночной темнотой?Чьи качают проклятые рукиЭтот колокол пленный?
В час угрюмого звона я былПод стеной, средь болотной травы,Я узнал тебя, черный звонарь,Но не мне укротить твою медь!
Я в туманах бродил.Люди спали. О, люди! Пока не пробудитесь вы, —Месяц будет вам – красный, зловещий фонарь,Страшный колокол будет вам петь!
Ноябрь 1906 (1917 или 1918)
«О жизни, догоревшей в хоре…»
О жизни, догоревшей в хореНа темном клиросе твоем.О Деве с тайной в светлом взореНад осиянным алтарем.
О томных девушках у двери,Где вечный сумрак и хвала.О дальней Мэри, светлой Мэри,В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
Ты дремлешь, боже, на иконе,В дыму кадильниц голубых.Я пред тобою, на амвоне,Я – сумрак улиц городских.
Со мной весна в твой храм вступила,Она со мной обручена.Я – голубой, как дым кадила,Она – туманная весна.
И мы под сводом веем, веем,Мы стелемся над алтарем,Мы над народом чары деемИ Мэри светлую поем,
И девушки у темной двери,На всех ступенях алтаря —Как засветлевшая от МэриПередзакатная заря.
И чей-то душный, тонкий волосСкользит и веет вкруг лица,И на амвоне женский голосПоет о Мэри без конца.
О розах над ее иконой,Где вечный сумрак и хвала,О деве дальней, благосклонной,В чьих взорах – свет, в чьих косах – мгла.
Ноябрь 1906
«В синем небе, в темной глуби…»
В синем небе, в темной глубиНад собором – тишина.Мы одну и ту же любим,Легковейная весна.
Как согласны мы мечтами,Благосклонная весна!Не шелками, не речамиПокорила нас она.
Удивленными очамиМы с тобой покорены,Над округлыми плечамиКосы в узел сплетены.
Эта девушка узналаЧары легкие весны.Мгла весенняя сплеталаЕй задумчивые сны,
Опустила покрывало,Руки нежные сплела,Тонкий стан заколдовала,В храм вечерний привела,
Обняла девичьи плечи,Поднялась в колокола,Погасила в храме свечи,Осенила купола,
И за девушкой – далечеВ синих улицах – весна,Смолкли звоны, стихли речи,Кротко молится она...
В синем небе, в темной глубиНад собором – тишина.Мы с тобой так нежно любим,Тиховейная весна!
Ноябрь 1906
Балаган
Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира!
КинНад черной слякотью дорогиНе поднимается туман.Везут, покряхтывая, дрогиМой полинялый балаган.
Лицо дневное АрлекинаЕще бледней, чем лик Пьеро.И в угол прячет КоломбинаЛохмотья, сшитые пестро...
Тащитесь, траурные клячи!Актеры, правьте ремесло,Чтобы от истины ходячейВсем стало больно и светло!
В тайник души проникла плесень,Но надо плакать, петь, идти,Чтоб в рай моих заморских песенОткрылись торные пути.
Ноябрь 1906
«Твоя гроза меня умчала…»
