Мой порочный маркиз - Констанс Холл

Меган приподняла брови. Эта просьба дорогого стоила. По тому, как она прозвучала, можно было с уверенностью сказать: герцог с трудом пересилил себя. Произнести даже одно-единственное слово в подобном тоне определенно было против его натуры. Меган решила дать ему еще один шанс. Она вернулась к своему креслу, зная, что синие глаза следят за каждым ее движением.

— А вы, видно, не из тех особ, кто мнется в нерешительности, — сказал лорд Кенсингтон. — Поэтому перехожу к существу вопроса. Вы, несомненно, знаете, почему я хотел говорить с вами. — Он откинулся в кресле и сложил руки на животе.

— Да, у меня есть на этот счет некоторые предположения.

— Вы должны понимать, что вы не пара моему сыну.

— Это решать ему самому.

— Он в жизни еще не принимал правильных решений.

— По-видимому, вам следовало бы внести уточнение в определения, ваша светлость. Это были неугодные вам решения.

— Вы маленькая бесстыдница, — проворчал герцог, однако в глазах у него промелькнуло уважение.

— Я просто говорю честно.

— Это точно, — сказал лорд Кенсингтон и забарабанил пальцами по столу. — Тогда позвольте я перейду к следующему пункту. Я даю вам пять тысяч фунтов, чтобы вы оставили моего сына и позволили ему аннулировать брак.

— Этого недостаточно. — Меган смотрела герцогу прямо в глаза.

— Десять.

— Нет, — сказала Меган.

— Пятнадцать.

Она покачала головой, так что перо ее жокейской шляпки запрыгало возле уха.

— Вы много запрашиваете, — сказал герцог. — Двадцать тысяч. И это мое последнее предложение.

Меган заморгала, стараясь изобразить неподдельное оскорбление.

— Нет.

— Это же целое состояние, черт побери! — В голосе герцога звучало раздражение, но лицо его выражало удовольствие от самого процесса торга.

— В самом деле, сэр, состояние, — согласилась Меган. — Но этого недостаточно, чтобы вынудить меня оставить вашего сына. — Баррет был прав. Его отцу нравились достойные оппоненты, не обнаруживающие перед ним страха. Это знание приободрило ее. Она почувствовала, что ей стало легче смотреть герцогу в глаза.

— Тогда сколько ж вы хотите?

— Если вы предложите мне все золотые запасы Англии, это не сможет меня поколебать.

— Стало быть, вы его любите? — Герцог бросил на Меган подозрительный взгляд.

— Это вас не касается. Даже если бы и любила, вам я в этом не призналась бы.

— Вы маленькая плутовка. С тех пор как не стало моей Ведетты, никто не разговаривал со мной в таком тоне. — Герцог в задумчивости уставился на свои руки, видимо, предавшись воспоминаниям.

Меган посмотрела на его лицо. Переживаемое волнение, все скорби жизни, каждая рана, покинув свои тайники, вышли наружу. Это побудило ее спросить:

— Кто такая Ведетта?

— Моя вторая жена. — Лорд Кенсингтон взглянул на Меган, и лицо его снова сделалось недоверчивым. — Я думал, мой сын рассказывал вам, поскольку он так ее ненавидел!

— Он не рассказывает ни о ком из своих родственников.

Герцог издал рокочущий горловой звук.

— Мой сын предпочел бы вообще забыть, что на свете существуют его родственники — его единокровные брат с сестрой и я.

— Где они живут?

— В Ницце.

— Значит, вы избрали те края своим домом?

— Ведетта была родом из Франции, поэтому она хотела жить и воспитывать наших детей там.

— А как же Баррет? — Меган вцепилась в свой кнут.

— К великому несчастью, Баррет наотрез отказался жить во Франции. Не пожелал отрываться от родных корней. Ему было тогда всего восемь, но он уже отличался упрямством и воинственностью. Я видел ту неприязнь, которую он питал к Ведетте, и понимал, что если стану принуждать его, это только усугубит дело. Поэтому я оставил его учиться. — Лорд Кенсингтон кашлянул и, задумавшись на секунду, добавил сердитым голосом: — И к лучшему.

— Понятно. — Меган живо представила себе Баррета — одинокого маленького мальчика, отданного в интернат. — Иногда люди думают, что поступают правильно, — тихо сказала она. — Но это вовсе не означает правильности самого выбора.

Черты герцога обрели твердость.

— Вы еще смеете, сидя здесь, судить меня за мои действия?

— Я не собираюсь судить вас, ваша светлость, — сказала Меган. Находясь под прицелом грозных глаз герцога, она старалась не теребить хлыст. — Просто высказываю свои соображения. Я думаю, Баррет вел себя так только потому, что хотел добиться от вас внимания. Видите ли, ваша светлость, его и мое детство во многом похожи. Но я не была трудным ребенком. Чтобы снискать любовь родителей, я пыталась им угождать.

— Как? — не замедлил отреагировать герцог. На сей раз в его сердитом тоне слышалось любопытство.

Меган не хотела открывать перед этим человеком свою душу и тем давать ему возможность получить над ней власть. Однако ему следовало это услышать, чтобы он мог лучше понять Баррета.

— О, я пыталась рисовать акварелью, вышивать, стрелять из лука, скакать на лошади. Только все мои потуги оказались напрасными. — Она улыбнулась, но глаза оставались грустными. — Более нескладного создания, нежели я, вероятно, не существовало на свете. Я кое-как осилила азы. Единственное, чему я выучилась, — это верховой езде. Во всяком случае, я ездила достаточно хорошо, чтобы мои навыки не сердили отца. В конце концов я поняла — будь во мне хоть тысяча талантов, ничто не поможет. Поэтому я отдалась собственным пристрастиям — книгам и астрономии. В них я нашла утешение. — Меган наморщила лоб и ушла в свои мысли.

— И суть вашего длинного повествования… — сказал герцог, когда она замолчала.

— А вы не понимаете? Баррет сердил вас и свою приемную мать, должно быть, потому, что нашел в этом отдушину.

Кустистые седые брови герцога Кенсингтона нависли над глазами.

— Я уверен в этом.

— Возможно, вам нужно было проявить к нему больше терпения.

Лицо герцога сделалось красным.

— Как вы смеете давать мне подобные советы? Вы ничего не знаете о том, что было дальше.

Меган нервно крутила в руках хлыст.

— Я видела рубцы у него на спине. Вы били его.

— Это ложь! — Лорд Кенсингтон ударил кулаком по столу.

— Ложь? — Меган вскочила и уставилась на большой кулак, лежащий на стопке бумаг.

— Я никогда его не трогал. Если он сказал вам об этом, то…

— Нет, он не говорил. Я сама подумала так.

— Причинять вред собственному сыну! — Толстый подбородок и щеки герцога затряслись от негодования. — Я бы никогда себе этого не позволил.

— Тогда кто это сделал?

— Понятия не имею, — сказал герцог. Меган бросила на него скептический взгляд.

— У вашего сына рубцы на спине. Его избивали, а вы не знаете кто?