Пепел наших костров - Антон Антонов

Во всяком случае, после катастрофы женщины беременели чаще, чем до нее. А число абортов, наоборот, уменьшилось – может быть, потому, что беременные не могли за них платить. Медики соглашались брать плату продуктами – но где их возьмешь.

Итак, Москва после исхода не опустела. Не все семьи отправились столбить участки в полном составе. Некоторые главы семейств благоразумно оставили жен и детей дома. Некоторые оставляли только детей. Не покинули Москву многие старики.

Не были захвачены исходом сотрудники ключевых служб города, которых подкармливали остатками последних запасов. А когда стало ясно, что многих эти жалкие пайки не остановят, Гарин пообещал, что милиции, военным, коммунальщикам и энергетикам разрешат разбить огороды прямо в городе – в парках, где деревья все равно либо уже вырублены, либо продолжают вырубаться.

Многие горожане уходили из Москвы без намерения остаться за городом навсегда.

Они спешили застолбить участки, чтобы потом обрабатывать их обычным порядком, приходя один-два раза в неделю из города.

Правда, такое не всегда получалось. Чем ближе к кольцевой дороге, тем больше была опасность, что участок, владелец которого отлучился хотя бы на день, тут же приватизирует кто-то другой. И ничего не докажешь, даже если у тебя есть бумага, которая подписана соседями и свидетелями и подтверждает, что ты действительно пришел на это место первым.

Но многие все же возвращались. Некоторые так и не нашли земли для себя, повернули с полпути, утратив надежду. Другие договорились с новыми соседями о совместной посменной охране участков. Третьи выбрали землю далеко от города, где не было большого риска, что ее отнимут.

Но несмотря на все это уже на следующий день после начала исхода президент Казаков обвинил премьера Гарина в опустошении Москвы.

– Предприятия встали, света нет и не будет, транспорт не ходит и скоро все развалится окончательно, потому что работать будет некому, – горячился генерал.

– Нужна новая мобилизация на лесоповал, а как ее провести, если все население рассеяно на сотню километров вокруг, и нет ни адресов, ни учета, ничего!

– Очень просто, – отвечал Гарин. – Не надо никакой мобилизации. Сейчас все будут рубить деревья на своих участках. Надо только подрядить кого-нибудь на доставку. За деньги.

– А дальше что? Все рабочие разбежались. На предприятиях никого не осталось.

– Рабочие вернутся, когда в городе будет работа. Когда насытится рынок продовольствия и обработка своего участка уже не будет вопросом жизни и смерти.

И так далее до бесконечности, потому что на каждый вопрос у Гарина находился ответ, а Казаков не хотел слушать эти ответы. Он хотел сместить Гарина, и для этого требовались такие аргументы, которые никто не сможет оспорить.

Пробным шаром послужила статья в «Российской газете», где Гарин обвинялся в разрушении промышленности и городской инфраструктуры, а косвенно также и в создании голода, так как перебои с поставками продовольствия в Москву начались будто бы из-за «дачного бунта».

Статья не вызвала никаких беспорядков и даже протестов, и атака на Гарина была продолжена в следующих номерах.

Тимур, как и положено либералу, не препятствовал этим публикациям, и вскоре понял, что очутился в ловушке.

Если прежде Гарин держал чекистов на коротком поводке, шантажируя их новым голодным бунтом, то теперь они поменялись местами.

На новых дачах за внешним кольцом начал созревать первый урожай, а старые дачники и фермеры приступили к уборке третьего. Ловкие коммерсанты в пригородной зоне торговали продуктами в долг под залог земли – так что здесь голод тоже отступил. А потом и в городе стали снижаться цены на продукты. Казалось, все идет хорошо – точно так, как предсказывал Гарин, но сам он очень быстро терял свое преимущество.

Поднять на бунт сытых людей гораздо труднее, чем голодных. Максимум, на что мог рассчитывать Гарин теперь – это мирная демонстрация в его защиту. Но если начнется стрельба, демонстранты просто побегут.

Все дело в том, что голодному нечего терять, а у сытого слишком много дел на этом свете, и он вовсе не торопится на тот.

И чем оптимистичнее становились вести с полей, чем лучше были показатели продовольственного снабжения города, тем яснее Гарин понимал, что в высоком кабинете он долго не удержится.

44

Гарин переехал в Белый дом вскоре после того, как в единственной уцелевшей газете появились разоблачительные статьи и стало ясно, что мирное сосуществование премьера с президентом – мечта недостижимая.

Немного позже Тимур стал переводить в Москву ветеранов «дачного бунта» – бойцов старых отрядов самообороны.

Но один из этих людей – отличный специалист из Московского СОБРа – сказал Гарину прямо:

– Мы не сможем защитить тебя ни от киллера, ни от спецоперации. Сколько бы автоматчиков ты ни выставил в коридорах и вокруг здания, «Альфа» перебьет их всех за пять минут. И до тебя доберется обязательно.

Так что выходов у Гарина было ровно два. Либо ждать, пока чекисты решатся пристрелить его исподтишка или захватить с боем, либо бежать из города без промедления. Ловить Тимура в джунглях чекистам будет затруднительно.

Правда, позора не оберешься. Казаков и компания смогут безнаказанно поливать беглого премьера грязью. Сбежал – значит виноват.

И Тимур, наверное, думал бы еще долго, не случись утечки информации из ФСБ.

Гарин подозревал, что эту утечку организовал майор Филатов. И вряд ли он сделал это из дружеских побуждений. Скорее всего, беглый Гарин был для чекистов более выгоден, чем арестованный или убитый.

Гарин получил сообщение, что генеральный прокурор выписал ордер на его арест, что в ближайшем номере «Российской газеты» появится статья о том, что именно Гарин организовал взрывы, с которых началась революция, а теперь он будто бы покровительствует подпольным рабовладельцам.

Тут пригодились показания Балуева, которые он дал в Лефортово. Сергею Валентиновичу рассказали о том, что Гарин предлагал отправить его на лесоповал, и намекнули, что рабовладельческую фазенду валькирии разорили именно по приказу премьера – и Балуев охотно подписал все, что сочинили от его имени люди генерала Казакова. И подельники Балуева все это подтвердили – им тоже не хотелось тянуть долгий срок в тюрьме или на лесосеке.

Показаний было вполне достаточно, чтобы арестовать Гарина, а в случае сопротивления пристрелить его на месте. Недаром к делу приплели взрывы.

Терроризм – это тебе не фунт изюму.

И когда эта информация поступила к Гарину, он сразу поверил, что все так и есть.

Ордер на арест подписан, и «Альфа» уже выходит на исходные позиции для захвата Белого дома.