Особняк с видом на безумие - Валентина Андреева

– Да я от вас раньше сбегу! – заорал сын. – Вплавь на тот берег! Что б я еще когда-нибудь куда-нибудь поехал с такой компанией! – Тут уже возмутилась я и сказала, что он меня обидел, поскольку я тоже в этой самой компании: и вообще, и душой. Тогда Славка предложил мне составить компанию лично ему и воспарить имевшейся у меня душой вместе с ним на другой берег. Сразу же хор возмущенных голосов загалдел, что я плохо воспитала сына. Но вскоре все утихли, поскольку Валерка перестал тамтамить в бочку. – О! Перерыв на ужин! – обрадовался сын, забыв про вспышку гнева. – Ленка! Быстро на кухню. Мамочке нельзя – у нее еще не кончился второй день дня рождения. Помнится, в прошлый раз оно у тебя на неделю затянулось…

– Не следует наедаться перед большим плаванием, браток, – заметила Алена. – Кроме того, кто-то предлагал запечь рыбку на угольях? – Она покосилась на Лешика. – И без лучины обойдемся.

– На Лешку не рассчитывай. Он со мной, правда, Леха? Не одному же канистру переть? – Славка окинул все общество взглядом, требующим немедленной поддержки. – Темнеет! А в канистре стратегический запас горючего. Лешка, возьми во-о-он ту дубинушку. Будешь от врагов отбиваться. Ка-ак ухнешь! Дальше она, если верить знаменитой песне, сама пойдет!

– Да идите отсюда оба, балаболы! – вспылила Наташка, не дав Лешику и рта разинуть. – Тянете кота за хвост, а потом в полной темноте придется рыскать по подвалу и бензин на ощупь в вашу динамо-машину заливать. – Оба моментально скрылись с глаз. – Правда, холодает, – поежилась она. – Одно утешает: нашей секс-бомбе Ирке с голыми ногами еще холоднее…

Поднимались неохотно. Вечерняя заря в полнеба абсолютно не располагала к суете. А в дом и вообще не хотелось заходить. После небольших дебатов было решено развести на поляне костер и устроить пикник на закате солнца.

Все как-то разом засуетились. Меня три раза по пустякам возвращали с истинного пути в комнату, куда я направлялась переодеться и захватить Алене и Наталье теплые свитера. Из комнаты Наины доносился легкий храп. Я подергала за ручку двери. Она была закрыта. Ключ торчал снаружи. Оставалось надеяться, что старушку не уложили спать голодной.

Из холла слышался громкий голос Натальи. Ей лень было подниматься наверх, и она вела переговоры с Юлькой снизу. Закончились они просьбой хозяйки особняка оставить ее в покое, высказанной в весьма резкой форме. История повторялась. Только с новыми участниками. Пока Наташка искала достойный ответ, я ухитрилась затолкать ее в кухню. В конце концов у супругов Зеленцовых крупные неприятности. Им не до нас и не до сантиментов. По крайней мере, Юлька не закатывает сольные номера и не колотит посуду, соперничая с мужем в создании шумовых эффектов.

– Я ясным языком предложила обоим Зеленцовым сообщить о случившемся в милицию, – возмущалась Наталья. – Борис меня поддержал. Но они наотрез отказались сделать это, сославшись на то, что ничего страшного не случилось – во всем разберутся сами! Блин! Кража миллиона условных единиц – это ничего страшного!

– Как миллиона? – Я даже забыла закрыть рот.

– Ну, не знаю. Может, и больше. Они ничего не говорили. Мне самой так кажется. Ладно. Не переживай. Ленусик, пойди посмотри, куда делся Валера. Может, он теперь в пустой бочке будет жить, как Циклоп?

Алена с радостью оторвалась от нарезки хлеба и, заметив на ходу, что в бочке жил Диоген, а Циклоп обитал в пещере, отправилась на улицу, где Борис и Димка готовили костер.

– Какое мне дело, кто там жил? – ворчала Наташка. – Циклоп или Диоген. Снимать угол я у них не собиралась. Меня волнует другой вопрос: если Валерка придет поздно или не придет совсем, как быть с входной дверью? Закрывать или нет? Посмотри на меня внимательно! – Подруга всем корпусом развернулась ко мне. Я посмотрела. Ничего нового не заметила. Наташка выжидательно сложила брови домиком. – Ну? – поторопила она меня.

– А что нужно увидеть? – растерялась я. – Синяк на месте. Второй глаз цел. Лицо не перекосило… Нет, вот теперь перекосило…

– Балда! Я хотела спросить, похожа ли я на сумасшедшую?

– А зачем это тебе надо? Живи спокойно. Или ты что-то задумала?

– Люди добрые! – неожиданно взвыла подруга, перепугав меня до такой степени, что я решила ничего не выяснять и не перечить. Мигом согласилась, что подруга вполне тянет на клиентку дурдома и может мной полностью располагать в своих безумных замыслах, если они достаточно продуманы. В ответ получила слова черной неблагодарности и возмутилась. Ясность внесла только вернувшаяся на кухню Алена, с трудом разобравшаяся, почему Наталья Николаевна плачет злыми слезами, а я, проглотив звание «редкостной дуры», с каменным выражением лица кромсаю помидоры на микрочастицы, которым до размера молекул – рукой подать.

Разгадка была проста. Просто-напросто Фома неверующий – в миру Борис Иванович – издевательски посмеялся над слишком впечатлительной женой, которой в окне почудилось привидение. А то обстоятельство, что видели его все, объяснил массовым психозом. Рассчитывали увидеть, готовились к этому и увидели. В противном случае всех можно считать сумасшедшими. Натальин вопрос как раз был нацелен на отрицательный ответ с моей стороны. Кто бы мог подумать? Получив разъяснение, обе еще долго жалели друг друга и себя лично, пока окончательно ни стемнело.

Темнота совсем не располагала к душевному спокойствию. Мы постарались побыстрее покинуть помещение кухни. В доме стояла тишина. Смолк даже храп из комнаты Наины Андреевны. Окошко у нее было немного приоткрыто, что успокаивало. Если позовет – услышим.

На крыльце столкнулись с ребятами. Оба перли канистру за палку, продетую в ручку и на ступеньках благополучно с ней застряли, парализовав нам выход.

– Что-то вы подзадержались, мальчики, – съехидничала Алена. – В разлив бензинчиком торговали?

Пропустив шутку мимо ушей, мальчики, перебивая друг друга, сообщили, что отвлеклись на разговор с Валерием. Выяснилось, что он уже почти пришел в себя, но идти к костру категорически отказался. Понятное дело. Человеку хотелось побыть одному. Так и остался сидеть на пристани. А вдогонку крикнул, что входную дверь можно закрывать. У него с собой ключ. Только баррикады желательно не сооружать.

Алена, прихватив фонарик, пошла обеспечивать ребятам безопасный спуск в подвал. Мы с Наташкой, не покидая ступенек крыльца, успели обсудить вопрос о необходимости срочного возвращения в Москву. Все равно плавать по Селигеру не на чем, а бегать по острову надоело. Да и у четы Зеленцовых, похоже, нет желания радоваться гостям. Таким образом, было принято решение звонить перевозчику дяде Вите.

5

Через короткое время дом засветился огнями. Страхи мгновенно улетучились. «Мобильники!» – напомнила я Наталье, и мы вернулись в дом. Подруга, поставив на зарядку телефоны Бориса и свой, перевернула вверх ногами все вещи в комнате молодежи, но аппарат Лешика не нашла и отправилась выяснять отношения с сыном в подвал.

Я успела соединиться с турбазой «Селигер» по номеру, оставленному нашим лодочником. Отозвались сразу – мужественным и яростным «але!!!». Мне даже стало неловко за то, что отвлекла человека от важного дела. От растерянности я пожелала ему «доброго утра». Меня поправили, сказав, что до него еще надо дожить. Ничего не оставалось, как согласиться.

– Че надо?! – раздраженно осведомился собеседник.

Я долго и путано объясняла ему, что этот номер нам дал дядя Витя и просил связаться с ним, если… Немного подумала и добавила:

– Если что…

– Витька! Поди сюда!.. К телефону говорю… Баба какая-то чокнутая… Вот сам ее и пошли!

– У аппарата! – раздался кислый голос дяди Вити. Он почти узнал меня только с третьего захода. До этого обозвал сначала Зойкой, потом ласточкой. А узнав, долго радовался своей исключительной памяти и сыпал комплиментами: – Тебя, Натаха, разве забудешь?!

Говорили мы долго. Дядя Витя был в средней степени опьянения и все пытался удариться в воспоминания о своей молодости. Время от времени он спрашивал, по какому поводу я звоню. Семь раз я ему напоминала о просьбе приехать за нами на остров не далее как завтра. В крайнем случае – послезавтра. Он все время соглашался и возвращался к дням своей молодости. Тем не менее я смогла выяснить все что хотела и оставить последнее предложение за собой:

– Ждем завтра.

Далее телефон замолчал. Заряжать его уже не было смысла. У сына на счете кончились деньги.

Вполне довольная собой, я выключила свет и выскользнула из комнаты. За дверью Наины Андреевны слышалось тихое бормотание. Я негромко позвала ее по имени – бормотание стихло. Наверное, старушке что-нибудь снилось.

Костер был небольшим. Сосновые сучья отстреливались искрами, и те, взлетев, незаметно гасли. Четыре пенька и три доски служили прекрасными лавочками. Рядом на всякий случай стояло ведро с водой. Не сомневаюсь – предусмотрительность моего мужа. Разговор велся тихий и неспешный – все завороженно смотрели на костер. Конечно, посиделки на даче обожаемы всеми. В них некий особый уют домашнего очага, но на природе. А здесь было что-то от первобытных костров предков: манящая глубина почти черного звездного неба, круглый сияющий диск луны, разделенный стволами сосен на полосы, темный, загадочный лес со всеми его ночными шорохами и звуками, заставляющими сжиматься от страха сердце, но страха, какого-то томительно-желанного, что ли… Темнота вокруг костра и пугала, и непреодолимо манила к себе. Всполохи пламени выхватывали знакомые лица и делали их удивительно красивыми. Душа надрывно пела без слов. Наташкин подбитый глаз загадочно светился, за свой заплывший – не ручалась. Надеялась, что в темноте он и меня не портил. Особенно в профиль. Прижавшись ближе к Димке, я зябко передернулась, представив, как жутко сидеть у костра ночью в одиночестве. И пожалела Валерия. Впервые за все время. Только бы пережить эту ночь. Завтра все встанет на свои места. Если, конечно, моя задумка удастся…