Путь наемника (СИ) - "Rayko"

— Противошоковое колют, суки! — Глым до хруста в пальцах сжал ручки тяжелого излучателя, — Не дают уйти за грань…

— … всем на месте. Это провокация, они выманивают нас на открытое место. Мы ему уже ничем не поможем. Оставаться всем на месте. Это провокация… — Рататуй настойчивым шепотом шипел в амулет общей связи свою мантру, пытаясь переключить внимание бойцов на свой голос и немного отвлечь от ужаса, творящегося за лифтовыми створками. Моральное состояние отряда стремительно падало к нулевой отметке. Психологическая атака наемников Тенебриса определенно выполняла свою задачу. На передних рубежах бойцы уже начали проявлять нездоровую суету. Кто-то, уставившись взглядом в одну точку с отрешенным видом бессмысленно щелкал переключателем зарядов игломета, кто-то ежесекундно поправлял на себе оружие и снаряжение. И уже почти все синхронно вздрагивали при каждом новом вопле Слайса. Отряд был на грани.

— Группа! К бою! — на одном из передних рубежей выросла громадная белая фигура и рванула через баррикаду в сторону лифтовых шахт. Следом вскочили с десяток бойцов поменьше и с довольным ревом бросились вслед за гориллой.

— Чирик, назад! Назад, я сказал! Назад, мудилы, это приказ! Чирик, отставить!

— Пошел ты на хрен, Глым! — в амулете связи отчетливо раздался хриплый рык Чирика, — Охраняйте сами себя! Мы со Слайсом на одной улице росли, меня его мать подкармливала втихушку, когда меня родители из дому выгоняли. Что я ей скажу, если увижу? Что бросил ее сына, дрожа за свою шкуру?

Группа Чирика уже перелезла через завалы и под аккомпанемент тяжелого излучателя гориллы, выставив перед собой оставшиеся щиты, исчезла в проеме ворот грузовых лифтов. Судя по освещавшим темноту шахты вспышкам, излучатель Чирика, автоматы бойцов и редкие боевые заклинания лупили во все стороны без остановки. Но вскоре группа начала пятиться назад к баррикаде, огрызаясь редкими выстрелами на бешеный огонь противника.

Горилла-альбинос, удерживая тяжелый излучатель в правой лапе, непрерывно поливал из него проем ворот, а левой тащил за рюкзак изрубленного в лохмотья енота. Чирик забросил излучатель за спину и бережно взяв Слайса обеими лапами начал протискиваться сквозь баррикаду.

— Ты куда его тащишь, долбоеб бледный?!! Всем в укрытия!!! — вдруг заорал дурным голосом Рататуй.

В голове Чумы успела промелькнуть мысль: "А разве у "Единиц" были с собой рюкзаки? Бляяя…"

Чудовищной силы взрыв показался ей совершенно беззвучным. Будто кто-то резко выкрутил регулятор звука в ноль. В одно мгновенье горилла и полумертвый енот в его лапах просто испарились в облаке взрыва. А потом пол и потолок начали бешено меняться местами и зрение Чумы просто выключилось.

*****

В себя Чума пришла, когда чья-то когтистая лапа, ухватившись за разгрузку, начала выдергивать ее тело из-под туши Глыма. Медленно проведя взглядом по этой лапе, Чума обнаружила на другом ее конце Рататуя. Сфокусировав наконец глаза на его морде, брави увидела вместо правого глаза котолака пустоту — то, что прежде было глазом, теперь было размазано по щеке студенистой массой. Рататуй, как в немом кино, разевал рот в беззвучном крике, тормошил Чуму и тыкал лапой куда-то ей за спину. Видимо устав от своей пантомимы, он извлек из кармашка на ее разгрузке тюбик с длинной иглой на конце и всадил его Чуме в шею. Из головы девушки мгновенно вымело всю вату, и нахлынула жуткая тошнота. Звуки стал понемногу прорываться к сознанию.

— … пробита, Чума! Баррикада! Баррикады больше нет! — наконец в ее контуженой голове звуки сложились в понятные слова. Котолак отчаянно тормошил Чуму и тыкал лапой в сторону бывших грузовых лифтов.

На том месте, где еще недавно находились баррикада и Чирик со своей группой, сейчас не было ничего. Вместе с ними исчезли и ближайшие к завалам огневые позиции. А тем временем, вошедшие под прикрытием щитов штурмовые группы Тенебриса уже входили в пролом, оставшийся вместо лифтовых створок.

Оставшиеся на ногах лекари пытались быстро поставить на ноги контуженных, на раненых у них уже просто не хватало времени. Пришедшие в себя бойцы Чумы тут же попадали под кинжальный огонь надвигающегося противника.

Отступники успели перегруппироваться и захватить солидный плацдарм на месте бывшей баррикады. Постоянно прибывающий поток наемников Тенебриса делился на группы по пять-семь бойцов, идущих следом за одним оборотнем-щитовиком. Эти группы моментально рассредоточивались по флангам, стараясь обойти рубежи защиты. Под непрерывным обстрелом отступники все же прорвались к первым рубежам защиты и сблизившись вплотную с бойцами Чумы, вступали в рукопашные схватки. Постоянно маневрируя, все новые и новые группы врага медленно, но верно продвигались к центру зала.

— Надо уходить на административный уровень, они вот-вот нас сметут! — бросивший бесполезный пулемет с опустевшим магазином Рататуй подскочил к Чуме и Глыму, — Отступаем назад!

— Всем, блять, стоять на месте! — проревел горилла, — Начнем перемещаться под огнем, и все тут поляжем на хрен! Тут хоть укрытия есть, а в коридорах административки они нас зажмут по углам как крыс и передушат по одному!

С левого фланга в авангард наступающего противника через воздушный щит полетели ледяные копья и иглы. Это Серый с Харисом наконец доползли до своей огневой позиции.

— Фрикаделька, прикрывай наших щитом! Все остальные — не давайте отступникам прорваться к Тузам на дистанцию броска гранаты!

Чума по началу еще пыталась выцеливать щитовиков, сбивая им защиту мощными зарядами Плетки, тем самым подставляя под удар немногочисленных, оставшихся с боекомплектом, пулеметов. Продвижение противника наконец удалось если не остановить, то основательно замедлить. Узкие проходы между оборудованием технического этажа не давали наступающим полноценно реализовать численное превосходство. В результате часть противника просто скапливалась на площадке перед грузовыми лифтами. Но силы обороняющихся неумолимо таяли. Ответной стрельбы по противнику становилось все меньше, тут и там закипали скоротечные рукопашные сражения, а к противнику все подходили и подходили свежие подкрепления.

— Справа! Они справа прорвались! — штурмующим наконец удалось смять оборону на правом фланге и группы пятерок начали окружать выживших защитников, собравшихся перед лестницей на административный этаж. Рататуй схватился за амулет связи и скомандовал своим бойцам:

— Всем включить "скрыты"! За мной!

Рататуй на бегу выхватил из-за пояса, прошитого гранатными осколками Хариса, саперную лопатку и не став уходить под "скрыт", рванул в сторону прорыва. Котолаки серыми тенями заскользили вдоль линии последнего укрепления обороняющихся и уходя в "скрыт", материализовались уже внутри построений врага. Оставшиеся немногочисленные силы под прикрытием двух последних пулеметов стали отступать по лестнице на верхний этаж.

Прорвавшимся внутрь вражеских рядов "морячкам" удалось застигнуть противника в врасплох. В условии, где преимущество в огневой мощи реализовать невозможно, котолаки оказались в выигрыше, попав в родную стихию — рукопашный бой. Рататуй вертелся как заведенный, нанося саперной лопаткой удары во все стороны. Стараясь не столько убивать, сколько калечить противника, и пользуясь своей низкой стойкой, он целил по коленям и в пах. Один раненый — это обуза для двух здоровых. Его учили, что таким образом, враг будет иметь трех небоеспособных.

Стараясь заходить сбоку и резать в основном неповоротливых оборотней, несущих тяжеленные штурмовые щиты, Рататуй видел, как один за другим, окружаются врагами и гибнут в неравной схватке его бойцы. Отступники быстро опомнились от внезапной атаки и начали принимать контрмеры. Котолаков старались загнать между щитов, где по ним можно было без опаски стрелять, не рискуя зацепить своих.

Вытекший правый глаз все-таки сыграл в пользу противника. Из-за ограниченной видимости Рататуй пропустил укол ножом справа, в грудину. В ответ он рубанул напавшего лопаткой по голове, но тут же получил еще два удара в спину. Котолак рванулся перекатом влево, стараясь уйти от насевших противников, но тут же наткнулся на удар прикладом автомата в голову, и нелепо растянулся на полу. Удары и тычки ножами посыпались со всех сторон как град, быстро превращая тело котолака в сплошное месиво. Когда Рататую с трудом удалось разлепить единственный глаз, он обнаружил себя лежащим навзничь в плотном кольце обступивших его врагов. Они что-то орали ему, и наверное, били. Тела он уже не чувствовал. Возле его головы стоял огромный медведь со щитом в лапах и пялился на Рататуя мутным и тупым взглядом.