Власть и наука - Валерий Сойфер

Лысенко заручается благосклонностью Молотова на конференции по борьбе с засухой и получает первый правительственный орден

Когда начинаешь выписывать даты выступлений Лысенко на различных научных и ненаучных встречах в 1929 -- 1931 годах, то не можешь не обратить внимания на то, что основное время этот молодой ученый (человек уже вполне сложившийся, но ученый еще без году неделя) тратил не на научные занятия, а на мельтешение перед глазами начальства. В сентябре 1931 г. он выступает на Коллегии Наркомзема СССР в Москве, в начале октября -- на конференции в Киеве, в конце того же месяца опять в Москве. В конце октября--начале ноября 1931 года в Москве прошла Всесоюзная Конференция по борьбе с засухой, и выступление на ней помогает ему подняться на еще одну ступеньку выше.

Задача проводившейся на правительственном уровне конференции, по мысли лидеров партгосаппарата, заключалась в том, чтобы дать проверенные наукой рекомендации относительно возможности преодоления основного бича российского земледелия -- засух.

Как вспоминал достаточно близко знавший Вавилова ботаник П.А.Баранов, перед проведением конференции Вавилова вызвал к себе Сталин и предложил оценить планируемые партией мероприятия по мелиорации земель вдоль низкого берега Волги. Вавилов объяснил, что проведение воды на поля может существенным образом повысить урожаи, но добавил, что экономически это вряд ли оправданная мера, так как потребует невиданных капиталовложений. Ответ Сталина, по словам Баранова, был вполне в духе повседневных сталинских резолюций: "Мне интересно ваше мнение как растениевода, а в экономике мы без вас разберемся".

В дни работы Конференции на ней выступил глава Правительства Молотов (19), а на заключительном заседании номинальный глава государства М.И. Калинин (20). В числе крупнейших ученых получил слово и Лысенко. Он снова расхвалил яровизацию, обещал, что ее широкое использование даст возможность и засухи побороть. Более свободно чувствовал он себя в полемике с теми, кто осторожно оценивал перспективы яровизации, и прежде всего с недавно раскритикованным Яковлевым профессором Максимовым, которого теперь Лысенко не считал зазорным уверенно поправлять, хотя аргументов для такой уверенности у него, конечно, не было:

"Профессор Максимов и его сотрудник тов. Разумов довольно легко объясняли [противоречивые данные -- В.С.] тем, что между вегетативным развитием и репродуктивным развитием существует антагонизм. Такого антагонизма не существует" (21).

Эта легкость в отвергании выводов авторитетов кажется особенно безответственной, если обратить внимание на то, чем оперировал Лысенко в докладе на конференции. Он сам сказал, что еще не располагает сведениями об итогах яровизации, а может говорить только о предварительных данных:

"... было взято 1260 чистых линий главным образом твердых пшениц из различных районов Советского Азербайджана. ВЕСОВОГО УЧЕТА УРОЖАЯ НЕ ПРОИЗВОДИЛОСЬ, но ПО ВЕСУ ЗЕРНА и по весу 1000 зерен... видно, что зерно получилось НЕСРАВНЕННО ЛУЧШЕ наших украинских пшениц" (/22/, выделено мной -- В.С.).

Конечно, и неспециалисту ясно, что при учете лишь веса неизвестно с какой площади собранной тысячи зерен сказать что-либо определенное о преимуществах того или иного способа обработки семян нельзя, а по внешнему виду семян об урожаях судить нельзя. Но это очевидное соображение никоим образом не повлияло на решимость руководства поддержать Лысенко. Все центральные газеты принялись восхвалять его. Газета "Правда" сообщала:

"27 октября, вслед за докладом акад. Вавилова о мировых ресурсах засухоустойчивых сортов, выступили т. т. Таланов, Кулешов, Максимов, Константинов, Лысенко, Дроздов и другие... С исключительным интересом конференция выслушала доклад агронома Лысенко, рассказавшего об открытых им методах яровизации и о перспективах, открывающихся в связи с этим в области сокращения вегетационного периода растений. По предложению наркомзема тов. Яковлева... конференция наметила комиссию..., тов. Яковлев особо подчеркнул значение работ агронома Лысенко" (23).

В те же дни газета "Известия" писала так:

"Тов. Яковлев подчеркнул, что совершенно особо должен быть поставлен вопрос о работах тов. ЛЫСЕНКО. Сам тов. Лысенко еще недостаточно отдает себе отчет о значении своей работы, а ее значение ОГРОМНО... Наша задача -- ...уже весной 1933 года применить метод тов. Лысенко в МАССОВОМ масштабе, в масштабе по меньшей мере сотен тысяч гектаров. Только в этом случае дело будет поставлено действительно по-научному, действительно по-революционному" (24).

Научные, приравнивавшиеся к революционным, заслуги Лысенко отмечал не один Яковлев. Услышав выступление Лысенко, Молотов в кулуарах с похвалой отозвался о нем. По рассказу академика ВАСХНИЛ Н.В.Турбина, также допущенного на конференцию, мнение Молотова оказалось очень важным для Яковлева, который, узнав об этом, воспылал еще большей любовью к Лысенко. В постановлении, принятом на конференции, указывалось: "необходимо развернуть работу по установлению способов предпосевного влияния и на другие растения...", то есть не только на хлебные злаки (25).

Пытаясь понять корни легкомысленного отношения к пока еще не прошедшим серьезной проверки рекомендациям, следует обратить внимание на два момента. Первый -- это взрыв интереса широких слоев общественности к всевозможным залихватским проектам, взрыв, рожденный общим оптимизмом и верой, что недалеко то время, когда и природа, и люди, и общество в целом будут перестроены, когда "открытия инженера Гарина" из фантастических книг перекочуют в повседневную реальность. Второй -- это средоточие власти в руках людей без глубоких знаний -- революционеров-заговорщиков, не способных критически оценить серьезные проблемы естествознания и техники.

Это хорошо показала Конференция по борьбе с засухой. Восторженный прием на ней встретила не только яровизация. Инженер Авдеев (Авава) выступил с проектом орошения заволжских засушливых степей. Он предложил перегородить Волгу в районе Камышина плотиной длиной 4 километра и высотой 37 метров. После этого, заявил он, воды Волги самотеком устремятся по степи в сторону Аральского моря и оросят миллионы гектаров земель (26). Судьба Каспийского моря автора проекта не волновала, вопросы водного режима и самой Волги и ее нового русла не обсуждались, а лишь давалось обещание устранить засуху на огромных территориях и разом накормить страну хлебом.

Другой инженер, Б.Кажинский, высказал идею иного рода -- посылать в приземные слои атмосферы стратостаты и самолеты с установками для ионизации воздуха, чтобы вызывать искусственные дожди (27). И снова поражали не столько фантазия автора, свободный полет его мыслей, сколько низкий уровень чисто инженерной проработки проекта: подсчета влаги в атмосфере над зоной засушливых районов представлено не было, возможности переноса воздушных масс различной влажности и динамика этого переноса в годичные и более протяженные циклы, вертикальный и горизонтальный массообмены воздуха не изучены, технические возможности того времени не оценены, лабораторная проработки эффективности ионизации отсутствовала.

Тем не менее оба доклада были с энтузиазмом приняты. В газетах появились большие статьи с описанием предлагаемых фантасмагорических проектов. У читателей газет, а это была вся страна, могло действительно сложиться мнение, что в деле борьбы с засухой уже открылись новые эффективные возможности, что, благодаря такому мощному наступлению на бич земледелия, и яровизация, и обводнение степей Заволжья, и искусственное вызывание дождей вот-вот дадут реальный положительный результат. Сегодня, спустя более полувека, мы можем видеть, что ни один из проектов не ушел из сферы иррационального, а борьба за урожай и преодоление капризов погоды и по сей день остаются наисерьезнейшими проблемами.

Но в глазах властей все сомнения ровным счетом ничего не стоили, масштаб реального и иррационального их не волновал. Словесная шелуха обещаний и откровенное манипулирование фактами в угоду политическим чаяниям весила в их глазах больше, чем доводы ученых. Прозорливость же Лысенко заключалась как раз в том, что он четко осознал запросы и меру требовательности властей, выстроил свою фразеологию в полном соответствии с мифотворческими лозунгами дня и твердил на публике о взятии вершин, высоту которых он не был способен оценить, но которые хвастливо объявлял покоренными. Эти словесные победы тиражировали органы советской печати, тотально контролируемые коммунистическими властями, и Лысенко был возведен в ранг героев без единой победы. Итог всех этих выступлений был неожиданным даже по тем временам. Лысенко еще никого не накормил хлебом из яровизированной пшеницы, но сумел получить первую правительственную награду: в 1931 году "за работы по яровизации" правительство СССР награждает его орденом Трудового Красного знамени! (28).