10 гениев живописи - Оксана Балазанова

Впервые в истории живописи теологическая программа принадлежала не заказчику, а самому художнику, впервые архитектура в живописи играла роль не только обрамления, а составной части всей росписи, имеющей собственное значение. Впервые все изобразительные элементы сливаются в единое целое, продиктованное синтезом архитектуры, живописи и скульптуры.

Работа продлилась около четырех лет, с 1508 по 1512 год, при минимальном участии помощников. Позднее, в письме 1523 года, Микеланджело с гордостью писал, что убедил папу в несостоятельности его замысла и получил полную свободу действий. Это самый грандиозный из осуществленных замыслов Микеланджело. Сначала художник побаивался браться за предложенную работу, потому что никогда до этого не занимался стенной живописью. Он знал, что роспись свода – дело трудное, всячески старался уклониться от этой работы и даже предлагал папе, при всей своей нелюбви к Рафаэлю, поручить это дело ему. Но папа не слушал никаких возражений.

По рассказам Кондиви, роспись осуществлялась следующим образом: архитектор Донато Браманте, якобы завидуя мастерству Микеланджело, посоветовал папе Юлию II поручить флорентийскому скульптору расписать своды Сикстинской капеллы. Римский Папа одобрил затею, призвал к себе Микеланджело и дал указание тотчас начинать работу.

Все соперники и недоброжелатели злословили по поводу того, что такой труд поручили молодому (ему было тогда 33 года) Микеланджело Буонарроти – да к тому же не художнику, а скульптору.

Постройку строительных лесов для росписи потолка папа Юлий II поручил Браманте, но тот подвесил платформу на веревках, и из-за этого во многих местах потолок был пробит. Микеланджело долго размышлял, каким же образом будут заделаны дыры, когда нужно будет расписывать эти места. На что Донато Браманте ответил, что по-другому сделать было невозможно, а о дырах в потолке можно будет подумать в свое время. Но Микеланджело велел снять эти жалкие сооружения и построил не касающиеся стен подмостки, лежа на которых и приступил к работе.

Он выписал из Флоренции несколько товарищей, которые до этого занимались фресковой живописью, чтобы иметь помощников в таком ответственном предприятии. Хотя некоторые и утверждали, что он сделал это из-за незнания техники фресковой живописи.

Вскоре оказалось, что ученики делают все не то и не так, и Микеланджело уничтожил все, что они сделали. По словам его биографа, он сам растирал краски, готовил известковый раствор, приходил в капеллу с рассветом и уходил ночью, довольствуясь лишь легким обедом.

Начатые работы мастер никому не показывал. Отсутствие опыта в настенных росписях сразу же дало себя знать: едва лишь он принялся за дело, как чуть было не пришлось отказаться от работы. Еще свежие краски вдруг стали покрываться плесенью, и сначала никто не мог понять, почему это происходит. Потом, правда, установили, что все дело в плохом качестве римской извести и что Микеланджело употреблял свой раствор слишком сырым. Когда все было исправлено, художник с прежним жаром принялся за дело и в течение двадцати месяцев без помех и остановок выполнил половину работы.

Но таинственность, которой он окружил себя, сильно возбудила общее любопытство. Микеланджело не желал, чтобы его посещал даже папа. Лежа на лесах на спине, он все писал сам, не доверяя работу никому. Папа торопил его, но мастер не пускал грозного заказчика в капеллу во время работы, а когда тому все же удавалось проникнуть под ее своды, «ненароком» ронял с лесов доски, обращая в бегство разъяренного старика. А тот безотлагательно хотел разделить со всеми свое удивление и восхищение, и напрасно Микеланджело заверял его, что работа еще не закончена. Юлий II ничего не желал слышать, и не успела еще улечься пыль от разобранных лесов, как капелла была открыта. 1 ноября 1509 года весь Рим бросился туда, все в немом восторге, не исключая бывших завистников и соперников, смиренно склонили головы перед великим гением. Сам папа торжественно отслужил обедню в капелле, с купола которой на собравшихся смотрели библейские пророки и сивиллы, Творец в трех моментах создания мира и первые люди, Ной, патриархи и целый ряд других лиц, причем каждый из них был, словно красивой рамой, окружен особым орнаментом. Успех был невероятный.

«Не мешало бы прибавить фигурам позолоты, – сказал папа, – а то моя капелла покажется очень бедной». – «Те, кого я написал тут, – возразил Микеланджело, – были бедны». И никаких изменений вносить не стал.

По прошествии некоторого времени художник принялся за роспись второй части свода – более обширной. И на этот раз нетерпение папы было так велико, что он едва не поссорился с Буонарроти. Микеланджело хотел на несколько дней съездить в родную Флоренцию и пошел просить у папы денег. Но тот спросил: «Когда же ты окончишь капеллу?» – «Как успею!» – ответил Микеланджело. «Да я сброшу тебя с подмостков!» – в запальчивости воскликнул папа и стукнул его своим посохом.

Мастер развернулся и отправился домой, привел в порядок свои дела и собрался было уехать, как папа прислал к нему своего любимца Аккурзио с извинениями и пятьюстами дукатами.

Изображения плафона распадаются на три основные группы: сцены из Книги Бытия, пророки и сивиллы и сцены в пазухах свода. Сцены из Книги Бытия, как и композиции на боковых стенах, расположены в хронологическом порядке, от алтаря ко входу. Они делятся на три триады. Первая связана с сотворением мира.

Во фреске «Отделение света от тьмы» Бога Саваофа, борющегося с хаосом, Микеланджело наделяет собственной творческой страстью…

Вторая – «Сотворение Адама», «Сотворение Евы», «Искушение» и «Изгнание из рая» – посвящена созданию человечества и его грехопадению.

О «Сотворении Адама» искусствовед В. Н. Лазарев писал: «Отправляясь от библейского текста, художник дает совершенно новое претворение. По бесконечному космическому пространству летит Бог-Отец, окруженный ангелами. Позади него развевается огромный, надутый, как парус, плащ, позволивший охватить все фигуры замкнутой силуэтной линией. Плавный полет Творца подчеркнут спокойно скрещенными ногами. Его правая рука, дающая жизнь неодушевленной материи, вытянута. Она почти вплотную прикасается к руке Адама, чье лежащее на земле тело постепенно приходит в движение. Эти две руки, между которыми как бы пробегает электрическая искра, оставляют незабываемое впечатление… Расположив фигуру Адама на покатой поверхности, художник как бы создает у зрителя иллюзию, будто фигура покоится на самом краю земли, за которой начинается бесконечное мировое пространство. И поэтому вдвойне выразительны эти две протянутые навстречу друг другу руки, символизирующие мир земной и мир астральный. И здесь Микеланджело великолепно использует просвет между фигурами, без которого не было бы ощущения безграничного пространства. В образе Адама художник воплотил свой идеал мужского тела, хорошо развитого, сильного и в то же время гибкого». Последняя – «Потоп» – повествует об истории Ноя, заканчивающейся его опьянением. Не случайно Адам в «Сотворении Адама» и Ной в «Опьянении Ноя» изображены в одинаковой позе: в первом случае человек еще не обладает душой, во втором он от нее отказывается. Таким образом, эти сцены показывают, что человечество не один раз, а дважды лишалось божественного благоволения.