Тайны острова Плам - Нельсон Демилль

Я вернулся в библиотеку, но не стал садиться.

Эмма Уайтстоун посмотрела на меня:

– Что-нибудь не так?

– Нет. Так на чем мы остановились?

– Не помню.

Я взглянул на часы и предложил:

– Может быть, закончим наш разговор за ленчем?

– Конечно. Но сперва я покажу вам наш музей.

Большая часть второго этажа отводилась для кабинетов, хранилищ, экспонатов и архивов, там находились и два спальных гарнитура в старом стиле. Один из них, по словам Эммы, относился к середине семнадцатого века, другой был ровесником дома, построенного в середине восемнадцатого.

– Дом построил морской купец, разбогатевший в Южной Америке, – пояснила Эмма.

– На кокаине?

– Нет, это смешно. На самородках из Бразилии. Капитан Сэмюэль Фарнсуорт.

Я опустился на бугорчатую постель.

– Вы здесь спите?

Она улыбнулась.

– Иногда. Это матрац, набитый перьями.

– Перьями морского ястреба?

– Наверное. Раньше они пользовались успехом.

– Они снова становятся модными.

– Все становится модным. Проклятый олень съел мои рододендроны. – Мы вышли из спальни. – Вы хотели посмотреть на архивы?

– Да.

Она провела меня в большую комнату, которая, скорее всего, когда-то служила спальней, а сейчас была заполнена шкафами для папок, полками и длинным дубовым столом.

– У нас есть подлинные документы и книги, восходящие к середине шестнадцатого века. Документы, письма, завещания, судебные решения, проповеди, приказы по армии, судовые декларации и журналы. Некоторые из них просто очаровательны.

– Как вы занялись этой работой?

Она пожала плечами.

– Не знаю... Лишняя головная боль. Еще одна из глупых идей Фредрика, якобы ведущих вверх по социальной лестнице. Я работала здесь архивариусом, и меня это устраивало. Он предложил меня на пост президента, а все, что пожелает Фредрик, – закон. Помимо всего, я осталась архивариусом. Цветочница и архивариус исторического общества Пеконика.

– Вы проголодались?

– Конечно. Я только позвоню в магазин.

Она пошла звонить, а я слонялся по кабинету. Я слышал, как она сказала: "Возможно, я не вернусь сегодня".

Нет, мисс Уайтстоун, вы точно не вернетесь, если мне будет что сказать по этому поводу.

Она повесила трубку, и мы пошли вниз.

– Здесь бывают небольшие приемы и вечеринки. На Рождество здесь весело.

– Да, вспомнил... вы придете на вечеринку Тобина в субботу?

– Может быть. А вы?

– Пожалуй, схожу. По долгу службы.

– Почему бы вам не арестовать его при всех и не увести, надев наручники? – предложила она.

– Звучит забавно, только мне кажется, он не сделал ничего плохого.

– Я уверена, что он сделал нечто плохое.

Она подвела меня к парадной двери, и мы вышли. Мне становилось теплее. Она заперла дверь и сняла записку.

– Я поведу машину, – сказал я.

Уайтстоун показывала мне дорогу, а я размышлял. Наконец она спросила:

– Правда, что в этом замешана вакцина?

– Пожалуй, да.

– Это не связано с биологической войной?

– Нет.

– А с наркотиками?

– Насколько мне удалось выяснить, нет.

– А кража со взломом?

– Похоже на это, но я думаю, здесь виновата украденная вакцина. – Кто говорит, что я не командный игрок? Я способен излагать официальное дерьмо не хуже любого другого. – У вас есть другая версия? – спросил я.

– Нет. У меня такое чувство, что их убили по неизвестной нам причине.

Я думал то же самое. Светлая голова у этой женщины.

– Вы были замужем?

– Да. Я вышла замуж молодой, когда училась еще на втором курсе. Наш брак длился семь лет. И я уже семь лет как разведена. Посчитайте.

– Вам двадцать пять.

– Каким образом?

– Сорок два?

– Здесь поверните направо. Направо – это в мою сторону.

– Спасибо за подсказку. Гордоны интересовались астрономией? – спросил я.

– Ничего такого не слышала.

– Вы знаете, что они купили акр земли у миссис Уили?

– Да. Не очень выгодная сделка.

– Зачем им нужна была эта земля?

– Не знаю... Я этого никак не могла взять в толк.

– Фредрик знал, что Гордоны приобрели землю?

– Да. – Она перевела разговор на описание окрестностей. – Вот подлинный дом Уайтстоунов. Тысяча шестьсот восемьдесят пятый год.

– Он все еще принадлежит вашему семейству?

– Нет, но я его выкуплю. Фредрик должен был помочь мне в этом. Тогда-то я и узнала, что он не так богат, как казалось.

Я промолчал.

Мы приближались к большому дощатому зданию, разместившемуся на нескольких акрах засаженной деревьями земли. Помню, что в детстве видел это место однажды или дважды. В памяти всплывали, словно в проекторе, картинки детства, летние пейзажи.

– Кажется, мы здесь обедали всей семьей, когда я был маленьким.

– Вполне возможно. Этому зданию двести лет. А вам сколько?

Я ушел от ответа:

– Чем здесь кормят?

– Скоро увидим. Здесь хорошая обстановка и далеко от часто посещаемых мест. Никто нас не увидит, никто не будет сплетничать.

– Хорошая мысль.

Я въехал на покрытую гравием подъездную дорожку и остановил машину. Мы вышли и направились к гостинице. К моему удивлению, она взяла меня под руку.

– Когда у вас заканчивается служба? – спросила она.

– Прямо сейчас.

Глава 18

Ленч прошел достаточно приятно. Почти никого не было. Подавали чисто американскую пищу, ничего замысловатого, что, впрочем, устраивало мои плотоядные вкусы. Эмма Уайтстоун оказалась настоящей американкой, простой в обращении, что также соответствовало моим плотоядным вкусам.

Мы не обсуждали ни убийство, ни Тобина, ничего, что могло бы испортить аппетит. Она говорила только об истории, и я зачарованно слушал. Может быть, я преувеличиваю, но история из уст Эммы Уайтстоун легко доходила до меня.

Она рассказывала о его преподобии Янгсе, который привел свою паству сюда из Коннектикута в 1640 году, и я громко поинтересовался, переправлялись ли они на нью-лондонском пароме, чем заслужил холодный взгляд Эммы. Она упомянула капитана Кидда и менее известных пиратов, которые плавали в этих водах триста лет назад, затем рассказала мне о Гортонах, один из которых построил этот постоялый двор. Затем разговор перешел к генералу революционной войны Фрэнсису Мэриону, прозванному Лисой Болот, имя которого, утверждала она, сейчас носит место Ист-Мэрион. Я оспаривал это, утверждая, что в Новой Англии вряд ли найдется город под названием Мэрион. Но она знала свое дело. Она продолжала сыпать неизвестными мне именами.

Снова резкий звук в ушах. Если Пол Стивенс наводил смертельную скуку своим компьютерным голосом, то Эмма Уайтстоун заворожила меня придыханиями, с которыми она произносила некоторые слова, не говоря уже о серо-зеленых глазах. В любом случае результат получился тот же – я услышал нечто, замедлившее реакцию моего почти всегда бодрствующего мозга. Я прислушивался, ожидая, что она скажет это еще раз, все равно что, и пытался вспомнить, что же она такого сказала и почему мне это показалось важным. Напрасно. На этот раз я чувствовал это клетками своего мозга и был уверен, что скоро все прояснится.

Мы не заметили, что стрелка часов вплотную приблизилась к трем, и официант стал проявлять признаки нервозности. Терпеть не могу, когда в плавное течение событий вмешиваются женские юбки. Бесспорно, первые трое суток любого расследования являются решающими. Однако мужчине приходится реагировать на определенные биологические позывы, а мои становились все сильнее.

– Когда у вас найдется время, можем покататься на моем катере, – сказал я.

– У вас есть катер?

Честно говоря, у меня его не было, следовательно, я взял не совсем верный курс. Но у меня была собственность в районе порта и пристань, и потом можно сказать, что катер ушел на дно.

– Я остановился в доме своего дяди. Это в районе порта.

– В районе порта?

– Верно. Поехали.

Мы проезжали через район ферм и виноградников.

– Осень здесь скучная и тянется долго, – сказала Эмма. – В садах полно фруктов, и большинство овощей еще не убрано. В Новой Англии ко Дню благодарения случаются снегопады, а здесь в это время мы собираем урожай. Я болтаю без умолку?

– Нет. Ваши слова рисуют чудесную картину.

– Спасибо.

Мне почудилось, что уже пройдена первая лестничная площадка на пути к спальне.

В основном же мы вели себя непринужденно и весело, как люди, которые немного нервничают, зная, что все завершится постелью.

Мы приближались к длинному подъезду большого викторианского дома.

– "Большая накрашенная леди", – сказала Эмма.

– Где?

– Дом. Мы так называем старые викторианские дома.

– А! Верно. Между прочим, моя тетя когда-то была членом исторического общества Пеконика. Ее звали Джун Боннер.

– Знакомое имя.

– Она знала Маргарет Уили. Моя тетя родилась здесь, поэтому она и уговорила дядю Гарри приобрести этот дом.