Встречный марш - Александр Михайловский

Но совсем недавно, после того как три державы предъявили Австро-Венгрии ультиматум, в Вену приехал какой-то странный русский дипломат, который буквально за пару дней успел, судя по косвенным признакам, выйти на след Альберта. Поскольку этим делом сразу занимались полиции четырех стран, у Альберта возникло подозрение, что этот господин под странной фамилией Petroff (вероятно, еще один псевдоним, подумал Альфонс) никакой не дипломат, а высококлассный полевой агент югоросской Кей-Джи-Би. По крайней мере, он уже побывал в том банке, который выплатил Бишопу задаток, и там ему рассказали, откуда именно деньги, выданные Бишопу, пришли в их банк.

Что еще сумел выяснить этот Petroff, никто не знал. Но люди, которые были наняты, чтобы убрать Бишопа и его банду, куда-то внезапно исчезли, и сам Альберт уже не раз чувствовал, что за ним пристально следят.

«Так, — подумал Альфонс, — этот идиот подставил и меня — вполне вероятно, что агенты Кей-Джи-Би уже знают, что Альфонс сейчас у Альберта. Ладно, семья семьей, но сейчас я вижу лишь один выход из ситуации».

Он сказал, что ему нужно подумать, и что самый лучший способ это сделать — отвлечься на пару часов. Все знали, что Альфонс любит гулять один, и никто не удивился, когда он пошел по магазинам за подарками для жены и детей. Но на площади перед Штефанскирхе он вошел в кабачок — было известно, что хозяин его связан с русскими. Этот адрес дал Альфонсу человек в Париже, через которого он собирался начать свой русский бизнес.

— Герр Майер? — спросил он у бармена.

— Да, — ответил тот. — А что вам будет угодно?

— Вам привет от мсье Жильбера, — Альфонс вежливо приподнял шляпу. — Барон Альфонс Ротшильд, к вашим услугам.

— А как поживает мой старый друг? — подозрительно спросил бармен, протирая высокий пивной стакан.

Альфонс вздохнул:

— Он постарел, но до сих пор здоров и крепок.

Герр Майер улыбнулся, ведь это и был оговоренный пароль, и спросил Альфонса:

— И чем же я могу вам помочь, мсье барон?

Ротшильд нагнулся поближе к бармену и шепотом сказал:

— Герр Майер, мне нужно срочно связаться с герром Петрофф из русского посольства.

— Герр Петрофф сейчас в отдельном кабинете, — кивнул бармен. — Подождите немного, и я вас к нему проведу.

Десять минут спустя Альфонс уже рассказывал русскому агенту все, что знал об этой истории, добавив в конце:

— Герр Петрофф, я ничего не знал об этом, и парижская ветвь Ротшильдов готова сделать все, чтобы хоть как-то загладить страшный вред, нанесенный моими проклятыми кузенами.

Герр Петрофф внимательно посмотрел на него и сказал:

— Хорошо, мсье Альфонс, вы подтверждаете имеющиеся у нас сведения. Если хотите выйти из этого дела без серьезных потерь, не говорите ни слова вашей родне. Вы же хотели уже завтра вернуться в Париж? Возвращайтесь. В Париже к вам придут с инструкциями. Этот человек скажет, что он пришел от меня, и представится как мсье Сидорофф. Но если хоть кто-нибудь хоть что-нибудь заподозрит, то тогда пеняйте на себя. Мы, месье барон, сами злые, память у нас крепкая, а руки длинные…

Альфонс в растерянности прижал к груди шляпу.

— Конечно, герр Петрофф, вы можете полностью на меня рассчитывать.

Закончив этот разговор, Альфонс не спеша вышел из кабачка. До отъезда в Париж нужно было еще накупить подарков для членов семьи, чтобы действительно никто ничего не заподозрил…

14 (2) августа 1877 года.

Остров Принкипо в Мраморном море неподалеку от Константинополя.

Частная клиника «Афродита»

Подполковник медицинской службы

Игорь Петрович Сергачев

Большим, однако, прохиндеем оказался мой старый приятель, начальник столичной милиции Аристидис Кириакос. Как не раз говорил мне Шурик Тамбовцев, дело милицейское он знал на ура. Но грек есть грек, и если старина Аристидис видел где-то выгоду, то свое не упускал. Вот и этот проект — во многом его инициатива и заслуга. Ну, не мог бывший контрабандист пройти мимо денег, которые сами текут в руки. Но обо всем по порядку…

Я уже рассказывал о том, как в наш госпиталь МЧС, едва он только открылся и стал принимать пациентов, валом повалили больные. Причем не только со всех концов Югороссии, но, со временем, даже из Болгарии, Греции, Италии и других стран, включая Германию. Примерно месяц назад, а может и больше, был вообще уникальный случай — один египетский шейх, по совету наших морпехов, которые наводили порядок в зоне Суэцкого канала, привез к нам своего сына. У парня оказалась застарелая язва желудка. Он мучился, не находил себе места. Мы провели обследование и обнаружили причину его страданий. Египтянина благополучно прооперировали, после чего счастливый папаша всучил мне в качестве презента кровного арабского жеребца. Честно говоря, я не знал, что мне делать с этим благородным животным.

Но плут Аристидис увидел скакуна, закатил глаза и сказал, что подобная лошадка может стоить очень-очень дорого. И назвал примерную цену, после чего настала моя очередь удивляться. В конечном итоге мы решили, что жеребец станет хорошим свадебным подарком будущему царю Болгарии. Как говорится, кесарю кесарево. А господин Аристидис после этого случая и предложил мне получать с некоторых пациентов за оказанные медицинские услуги звонкой монетой.

Поначалу я возмутился — как можно требовать деньги за излечение страждущих! Но Аристидис довольно доходчиво объяснил мне, что деньги следует брать лишь с тех, у кого их куры не клюют. Они от этого не обеднеют. Тем более если лечение не связано со спасением жизни страждущего, а служит лишь удовлетворению его тщеславия. А с бедных — да, брать за лечение не надо. Тут он со мной согласен.

Подумав, я вспомнил соответствующий роман Золя, который сам был врачом, и согласился со старым греком. Действительно, почему мы бесплатно должны помогать людям, которые бесятся с жиру и могут позволить себе покупать драгоценности за баснословные деньги, а также строить виллы в Ницце и Биарицце? Ведь мы тратим на них не только свое время, но и драгоценные медикаменты, многие из которых здесь пока еще не производятся.

Дополнительно я посоветовался на эту тему со своими коллегами из госпиталя МЧС и с «Енисея». Они тоже, в общем, согласились со мной, что было бы неплохо подзаработать немного денег для страны и для себя. Кроме того, от коллег поступило еще несколько дополнительных и очень дельных предложений. Одна из наших врачей-хирургов сказала, что мы, мужики, совершенно не разбираемся в женской психологии. Для иной дамочки прыщ на подбородке или малый размер груди страшнее цирроза печени. Поэтому вместе с платной больницей для богатеньких буратин можно создать что-то вроде такой же платной хирургическо-косметической клиники, где герцогини и графини могут избавиться от двойного подбородка, откачать с талии лишний жирок, удалить бородавки и рубцы — короче, омолодиться.

У нас было несколько специалистов, которые в свое время занимались подобными операциями. Так что особых сложностей в этом деле быть не должно.

Сказано — сделано. Следующий, с кем я поделился своей идеей создания платной клиники, или проекта «Афродита» — такое рабочее название мы придумали для нее, был Шурик Тамбовцев. А в это время в его кабинете, рядом с ним, сидела и что-то строчила в блокнот наша красавица Ирочка Андреева, которая, даже будучи царской невестой, не забывала о журналистском ремесле. Она сразу же навострила ушки, услышав о клинике «Афродита». Почесав кончик прелестного носика, она пристально посмотрела на нас и мечтательно произнесла лишь одно слово: «Мода…»

Я поначалу не понял, к чему это было сказано, но Шурик, прохиндей еще тот, деловой хваткой мало чем отличавшийся от Аристидиса, закричал, словно Архимед, выскочивший голым из ванны:

— Эврика! Ирочка, ты просто гениальна! Как мы все до этого раньше не додумались!

Потом они в два голоса стали объяснять мне, что можно было бы устроить в нашей «Афродите» настоящий дом мод! Причем такой, которому в нашем времени позавидовали бы Версаче и Армани. Организацию этого почтенного заведения взяла на себя сама Ирина. Но, конечно, неофициально, потому что, по довольно странным понятиям века девятнадцатого, уважающая себя знатная дама не должна была «грязной тачкой руки пачкать». Даже литературный труд считался здесь чем-то неприличным и предосудительным. А потому барышни и дамы, обладающие литературным талантом, писали сплошь под псевдонимами, причем в основном мужскими. А тут какая-то пошлая коммерция! Фи!

Аристидис Кириакос, наш «великий комбинатор», сделал нам всем предложение, от которого мы так и не смогли отказаться. Он сказал, что устроить и клинику, и дом мод лучше всего на одном из Принцевых островов в Мраморном море. Места там были сравнительно уединенные — раньше эти острова служили местом ссылки сановников, чем-то прогневавших византийский базилевсов. Потом, уже в турецкое время, османские султаны отправляли туда своих родственников, недостойных, по их мнению, лицезреть светлый лик падишаха.