Профессор Криминале - Малькольм Брэдбери

Но на человека, только что обретавшегося в раю, «Гранд-отель» производил, увы, совсем иное впечатление. Нам с Илдико его обширные залы показались тусклыми и убогими, постояльцы — жалкими и скучными, скатерти — сыроватыми, столовое серебро — несеребряным, меню — угнетающим, номер — тесным и несвежим. Вилла Бароло, надменно парившая над деревней, делала для отеля любое сравнение губительным. Но зато деревенская гостиница обладала одним неоспоримым преимуществом: в отличие от парадиза, изрыгнувшего нас из своих кущ, она была готова предоставить нам кров.

Этот прискорбный эпизод произошел на следующее утро после великой бури, которую, должно быть, вспоминают на Бароло и поныне. Когда мы с Илдико восстали ото сна, нас приветствовало ясное, абсолютно безмятежное утро. Под окнами Мемориальной купальни плескалось кроткое озеро, горы дышали свежестью и спокойствием. Я шел по парку, направляясь на завтрак (Илдико по своему обыкновению предпочла остаться в постели), разглядывал сломанные ветки и расщепленные стволы, разоренные клумбы и поваленные скамейки. Садовники уже приступили к работе, устраняя ущерб и восстанавливая поруганное совершенство. Прислуга во дворце тоже была при деле — убирала следы вчерашних разрушений, выравнивала покосившиеся картины. Но шторм оставил-таки на конференции свою мету, атмосфера неопределимым, но вполне ощутимым образом переменилась. Я понял это, едва вошел в столовую, где делегаты поглощали яичницу с беконом в странно торжественном молчании. Обведя зал взглядом, установил причину столь необычного поведения: Басло Криминале отсутствовал.

Неужели так и не вернулся? Через несколько секунд после того, как я занял место за столом, появилась Сепульхра «Ну и ночка. Эта буря совершенно выбила меня из колеи!» — громогласно объявила она, высоко вскинув свою величественную прическу. Все молча смотрели, как она наливает чашку кофе, предназначенную отсутствующему титану. Сепульхра замерла, обернулась и спросила: «А где же Басло?» Соседи недоуменно пожали плечами. «Как, вы его не видели? Может быть, пошел погулять?» Сепульхра не казалась особенно обеспокоенной — видимо, успела привыкнуть к внезапным исчезновениям супруга. Я предпочел умолчать о вчерашних событиях и быстро закончил завтрак. Мне все еще казалось вполне вероятным, что Криминале сбежал с концерта, осененный очередной гениальной     идеей.     Возможно,     решил     изучить какую-нибудь статую или картину. Наконец, просто отправился почитать газету. Что же до мисс Белли, то она, будучи девушкой тактичной, составила великому мыслителю компанию. Вскоре она приведет его в целости и сохранности. Ну, не она, так полиция доставит рассеянного философа в служебном автомобиле.

До начала заседания оставалось полчаса, и я вышел в вестибюль, собираясь наведаться в старую Купальню — разбудить Илдико и накормить ее похищенным со стола рогаликом. Тут ко мне подошел дворецкий и очень вежливо попросил немедленно подняться к миссис Валерии Маньо — я знал, что падрона занимает апартаменты на верхнем этаже виллы. Поднимаясь по лестнице и глядя в накрахмаленную спину хозяйкиного вассала, я впервые ощутил нечто вроде нехорошего предчувствия. Неужели нашелся низкий человек, сообщивший падроне, что я попал на конгресс — ну не то чтобы мошенническим, но, скажем, не совсем честным путем. Если так, то кто мой разоблачитель? Опереточная Козима Брукнер со своими еврофантазиями, в которые, надо признаться, я ничуточки не поверил? Или же герр профессор доктор Отто Кодичил, приветствовавший меня накануне вечером самым ледяным образом? Ведь Герстенбаккер предупреждал, что Кодичил мне враг, и враг опасный.

Апартаменты миссис Маньо, как и следовало ожидать, были обширны и величественны. Дворецкий провел меня сначала через вестибюль, потом через гостиную, столовую, гардеробную в необъятных размеров спальню. Под окнами ползала горничная с ведром и тряпкой, истребляя натекшую во время бури лужу. Сама хозяйка сидела перед туалетным столиком в умопомрачительной пижаме и изучала в зеркале собственное отражение. Вид у нее был озабоченный, словно буря могла оставить разрушительный след и на ее дивных чертах. Рядом стоял профессор Монца в галстуке с эмблемой Корпуса королевских инженеров и печатью волнения на смуглом личике. В кресле у окна обозначилась солидная туша доктора Кодичила. «Вот он, наглый самозванец», — возопил герр профессор. Итак, все-таки Кодичил.

Хозяйка обернулась, оглядела меня с головы до ног. «Вы Фрэнсис Джей?» «Да». «Наш проф говорит, что вы всех тут надули. Ну-ка, Отто, повтори, что ты нам рассказал». «Во-первых, этот молодой нахал самым воровским образом злоупотребил вашим гостеприимством, — начал Кодичил. — Это уже непростительно». «Боюсси, это моя упущенья, — взмахнул руками профессор Монца. — Вы пониматти, сеньора Маньо, организационе большой конгрессе — очень сложная задачча». «Да ладно тебе, Массимо, — успокоила его миссис Маньо. — Ты шикарно все организовал. В журнальчик всех переписал, как положено». «Ах, я должен был проверятти его документи!» — причитал безутешный Монца. «Чего еще ожидать от коварных служителей индустрии обмана? — вернул себе слово Кодичил. — Не буду скрывать, даже я поначалу попался на его удочку». «Что-то я не врублюсь, — сказала меценатка, заштукатуривая какую-то трещину в своем фасаде. — Он журналист, что ли?» «Именно так», — подтвердил Кодичил. «Мы же вроде решили, что на этот раз пустим прессу?» «Да, но этот субъект мошенник и самозванец, в чем я имел возможность убедиться еще в Вене», — наябедничал Кодичил. «Да? Ну давай, выкладывай», — велела падрона. «Если позволите, я буду говорить прямо, не миндальничая». «Валяй, не стесняйся, — подбодрила его миссис Маньо. — Мы, калифорнийцы, всякие слова слыхали».

«Ну так слушайте. — Кодичил встал и принялся расхаживать по комнате. — Этот субъект, никчемная, малограмотная личность, объявился в Вене несколько дней тому назад и обратился ко мне за помощью. Сказал, что готовит телевизионное шоу о нашем многоуважаемом друге Басло Криминале». «Почему же он пришел к тебе, а не к Басло?» — спросила хозяйка, румяня щеку. «Моя дорогая леди, — уязвленно ответил Кодичил, — вы погружены в светскую жизнь и, вероятно, не знаете, что моему перу принадлежит фундаментальное исследование, посвященное жизни и творчеству титана мысли». Я хотел было оспорить это утверждение, но решил не усугублять своего и без того сложного положения. «Я согласился встретиться с этим проходимцем, — продолжал повествовать Кодичил. — С первого же взгляда я понял, с кем имею дело — с недостойным, нечесаным, неотесанным мужланом». «Да, у него и в самом деле такой брутальный вид», —. задумчиво сказала миссис Маньо, внимательно меня разглядывая. «Разве возможно, чтобы этакий тип делал передачу о самом Криминале? — воскликнул герр профессор. — Вспомните Хайдеггера, который решительно отверг öffentlichkeit, то есть внимание публики». «Еще бы. У него были на то веские причины», — прокомментировала падрона.

«И тем не менее я пошел ему навстречу, — скороговоркой продолжил Кодичил. — Он получил и кофе, и пирожные в лучшем из венских кафе, причем счет оплачивал я. Я предоставил в его распоряжение на целых два дня своего незаменимого помощника Герстенбаккера, дабы британский гость ни в чем не испытывал неудобства». «Какой ты пуся», — одобрила его миссис Маньо. «Но на душе у меня было неспокойно. Мне не нравилась вся их затея». «Недостаточно кошерная?» — осведомилась хозяйка. «От нее — прощу простить за резкость — попахивало. К счастью, у меня на свете много влиятельных друзей. Я позвонил старому товарищу в Лондон, попросил навести кое-какие справки, и буквально через несколько часов чудовищный обман был разоблачен. Этот авантюрист утверждал, что представляет солидную телекомпанию, а на самом деле он работает на сомнительную фирму, где заправляют девчонки и молокососы. Занимаются они грязными сплетнями и дешевыми сенсациями. Судя по почтовому адресу, их контора расположена в самой непрестижной части Сохо, наимерзейшего из лондонских районов. Полагаю, вам известна репутация этого рассадника порока. Хотя, надеюсь, что нет». «К сожалению, котик, только про репутацию и слышала. Так ты считаешь, что это афера?» «Боюсь, именно так это и называется, — закручинился Кодичил. — И худшее еще впереди».

«Могу я тоже сказать пару слов?» — не выдержал я. «Чуть позже, котик, — сказала миссис Маньо. — Сначала хочу послушать профессора». «Так вот, далее выяснилось, что этот наглец нанял профессиональную соблазнительницу, поручив ей совратить моего ассистента, юношу безупречной чистоты, стал собирать про меня грязные сплетни! Тогда, во имя справедливости и благопристойности, я решил положить конец всей их мерзкой телеинтриге. Я строго-настрого велел британскому послу даже не помышлять о подобном шоу, причем выразил свою позицию по данному вопросу с предельной ясностью. Затем я отправился на Бароло. Кстати говоря, мне безумно неудобно, что я опоздал к началу конгресса. У профессора столько неотложных дел — лекции, экзамены...» «Ничего страшного, — успокоила его падрона, — мы тебя вообще-то и не ждали». «Итак, прибываю я на Бароло и кого же я здесь вижу? Прибегнув к новой чудовищной лжи, наш аферист угнездился на конгрессе и продолжает заниматься своими неблаговидными делишками». «Можно вопрос? — подал я голос. — Интересно, с чего это профессор взял, что ему позволят вмешиваться в судьбу серьезной телевизионной программы?»