Я - истребитель. Я — истребляю - Владимир Поселягин

Оставшаяся шестерка — Степка успел сбить еще одного — уходила к себе.

— Отжимай их от берега! — проорал я, догоняя последнюю машину.

Сам ведомый мелькнул у первой двойки, пытаясь атаковать, однако сдвоенный ответный огонь не давал ему воспользоваться преимуществом в скорости. Заметив, что он встал на крыло и ушел вниз довольно кивнул. Степка решил атаковать их в «беззащитное» брюхо. Один пулеметный ствол в нижней сфере, не такая большая помеха.

Мельком глянув на стрелку датчика топлива, недовольно скривился. Это тебе не патрульный вылет, в бою горючка быстро расходуется.

Увернувшись от струи пулеметного огня борт-стрелка, я дал очередь сперва по левому мотору потом по правому. Заметив, как из неуправляемого самолета отделились две фигурки, только пожелал им удачи. Выжить в студеной воде — это уметь надо.

— Уходим! — велел я.

— Сейчас… Добью гада! — услышал бормотание ведомого.

Однако избитый Хейнкель продолжал лететь, хотя Степка заходил на него уже третий раз.

— Бей по кабине или моторам! — наконец не выдержал я.

Судя по виду, это был тот самый бомбардировщик, которого Степка атаковал снизу.

— Угу! Щаз!

Вдруг мой «лавочкин» задрожал и, выбросив в копоти горящего масла языки огня, стал крениться на бок.

— Бля! — только и выкрикнул я, заметив как мимо принеслись две стремительные тени: — Степка, у тебя два «мессера» на хвосте! — успел крикнуть и попытался открыть фонарь, удерживая штурвал ногами.

Однако, похоже, заклиненный пулями замок не открывался. Попытавшись еще раз, я закашлялся от дыма проникавшего в кабину. С отчаяньем осмотревшись, попытался найти возможность выжить. До берега не дотяну, его не было видно, так что у меня только один шанс выжить пока мотор не заклинило и это…

Продолжая удерживать штурвал коленями, я дергал ручку открывания замка фонаря, но результаты были те же. Закашлявшись от заполнявшего кабину дыма, я попытался рассмотреть, что происходит вокруг. Одновременно продолжая направлять истребитель к конвою, благо высоты добраться до него хватало. В это время, стукнув, засбоил и заглох мотор.

В эфире отчетливо звучал мат Степки, радио работало, уже хорошо. Сам он дрался с той парой, которая неожиданно атаковала меня. Бомбардировщики же спокойно удалялись, пользуясь моментом. Причем удалялись только пятеро, ведомый, добил таки шестого.

— База, я Хромой, ответь! — стал вызывать штаб полка.

— Я База, слушаю.

— Я Хромой. Подбит, иду на вынужденную в квадрате ноль-шесть. Как поняли меня?

— Вас понял… но это же… море?!

— Все правильно. Отбил атаку на конвой, сажусь радом с одним из эсминцев, прошу предупредить моряков.

— Вас понял, сделаем.

— Еще из этого квадрата идет пять толстопузых, пошлите группу их встретить.

Скорее всего они выйдут в квадрате три-восемь. Идут пустые.

— Я База, сделаем. В остальном все в порядке?

— Да! Второй дерется с парой пчел, что подбили меня.

— Прислать помощь?

— Не надо, справится. Отбой!

Дальше я уже сражался с управлением. Несмотря на великолепные летные характеристики «лавочкина», при не работающем моторе аэродинамика работала против него, сказывалось толстолобый нос машины, чем-то похожего на «ишачка».

Скорость быстро падала, как и высота, а до кораблей было еще далеко, если бы горящий мотор не заглох так быстро, то шансов добраться до конвоя были бы не такими призрачными. Плохо еще было в том, что я мог скоро потерять сознание от удушливого дыма. Не помогала даже повязка, наспех сделанная из носового платка.

«А, была не была» — подумал я и бросил истребитель в штопор, одновременно пытаясь сбросить фонарь и сбить пламя. С пламенем получилось, но вот фонарь открыться так и не смог.

— Да на хрен! — прорычал я, удерживая истребитель на стометровой высоте.

Скорость, набранная за счет падения давала возможность добраться до своих. Вытащив из кобуры пистолет, взвел курок, и дважды выстрелил в замок, не обратив внимание на рикошет и брызнувшие стекла одного из приборов на приборной панели.

— Блин, да я так сам себя прихлопну, — пробормотал я.

— Что? — услышал я вопрос ведомого.

— Фонарь заклинило, никак… кха-кха… открыть не могу. Как у тебя дела?

— Одного подшиб, он к себе ушел, второй за ним, страхует.

— Понял. Кха-кха… Ты где?

— Над тобой. Выше на километр.

— Ага, вижу. Уходи, горючка на исходе. До базы ты вряд ли доберешься, садись у Быка, на крайней площадке.

— Но…

— Это приказ! Выполнять, я уже под прикрытием зенитных систем конвоя.

— Понял, выполняю, — недовольно пробормотал лейтенант.

Еще раз подергав за ручку, я неожиданно сдвину фонарь на несколько сантиметров. Почти сразу в кабине стало легче дышать. Еще раз подергав, я мощным рывком с легким треском распахнул таки фонарь.

В кабине сразу посвежело и уже можно было не напрягая слезившиеся глаза осмотреться. «Лавочкин» за время полета опустился еще на шестьдесят метров. До верхушек волн, такое впечатление, можно было дотянуться рукой.

Впереди уже был виден близкий борт одного из транспортов. Связаться с конвоем я не мог, частоты можно поменять только на земле, так что, качнув крыльями стал по пологой дуге приближаться к одному из охотников который на полном ходу шел в мою сторону.

Отстегивать ремни я даже не пытался, знал, что может случится при резком торможении. Удар, рывок вперед и смятая о штурвал грудная клетка. Нет уж, я лучше после приземления — или приводнении, кому как нравиться — отстегнусь, а вот парашют… Его я отстегнул заранее, только снимать придется уже в воде.

Чиркнув остановившейся лопастью винта о верхушку высокой волны, истребитель перелетел через нее, и врезался в следующую. Было такое впечатление, что я врезался в стену, благо ремни все-таки спасли меня от увечий. Через открытый фонарь, хлынула просто до сумасшествия ледяная вода, от перекатившейся через истребитель волны. Нос стал опускаться, а хвост задираться, когда я отчаянно отстегнув ремни, вывалился на крыло дергая ногами чтобы освободиться от парашюта, оставшегося в кабине.

Булькая, и пуская пузыри «лавочкин» уходил все глубже, еще мгновение и он скроется под водой. Сообразив, что хоть и небольшая, но воронка может утащить меня за собой, я оттолкнулся от ушедшего под воду крыла и брассом, стараясь согреться резкими движениями, отплыл в сторону, как раз оттуда шел катер с матросами на носу.

Выбивая зубами дробь, я с надеждой подумал.

«Надеюсь, они эти сто метров преодолеют достаточно быстро!»

— Лови конец! — услышав, попытался схватиться полуобмороженными руками за канат брошенный рядом, но пальцы уже не гнулись, и канат ушел в сторону.

Вдруг рядом в воду упало что-то большое, разбрызгивая воду. Меня ухватили крепкие руки, и ругающийся под нос моряк, завязал под мышками веревку. Рывок, и я оказался на палубе. Мгновение и рядом мой спаситель.

Почти мгновенно меня освободили из комбинезона, и на миг остановились, увидев весь иконостас на груди. Честно говоря, на груди были только две Золотые Звезды Героя, остальные я оставил в вещмешке, но и этого хватило.

— Мать моя женщина, так это же Суворов, — ахнул один из моряков в звании главстаршины.

— От этого он человеком не перестал быть, боцман. Раздевайте до исподнего и в каюту его, растирать будем, — рявкнул кто-то рядом.

— Товарищ капитан-лейтенант, Аникина тоже? — поинтересовался боцман.

— Да и его тоже, — буркнул командир охотника.

— Есть. А ну быстро черти морские! Давайте обоих в каюту! — рявкнул главстаршина и нас понесли в каюту. По крайней мере меня точно, моряк, который прыгнул в воду шел сам. Понимать что либо, я стал минут через двадцать после того как меня растерли водкой, и одели в сухую морскую робу.

— Вот, товарищ капитан, горячего чаю попейте, — протянул мне парящую кружку молоденький, моих лет конопатый морячок.

— А что, в такую погоду и камбуз работает? — удивился я.

— Это из термоса, — просто пояснил он.

— Хорошо, — протянул я отхлебнув крутой чай.

— Еще налить?

— Да, было бы не плохо. Кстати, когда мы в порт придем?

— Через час наверное будем, — пожал плечами конопатый. В это время дверь отворилась и в каюту ввалился командир катера.

— Ну что летчик, как самочувствие?

— После водки на голодный желудок? Хороший вопрос. Сидеть сижу, но думаю встать уже не смогу. Шатает, — протянул я.

Хохотнув, командир сел напротив, на другую койку, потеснив моего спасителя. Я-то думал он спал, но нет, оказалось просто подремывал.

— Это нормально. Молодцы, видел, как вы крестоносцев штабелями валили…

— Восемь сбили. Четыре я, четыре напарник. Как эту пару просмотрел, вот что не понимаю, постоянно же головой крутил…