Конец второй республики - Зардушт Ализаде

— Юсиф бей, они приходят ко мне гурьбой и ставят передо мной список пятидесяти руководителей района. А это — почти вся номенклатура райкома партии. Требует отправить их всех в отставку. Спрашиваю причину. Отвечают, что за взяточничество. Говорю, что даже если я выгоню всех их, откуда я возьму новых руководителей? Обрадовались. Вытаскивают другой список, пятдесять имен и фамилий с должностями. Вот, говорят, наши кандидатуры. Беру, внимательно изучаю. Сидят, радостно ждут. Говорю, беи, что же вы мне даете список старых руководителей, снятых с работы за взяточничество? А ведь некоторые из них даже отсидели за это. Рассердились, встали и говорят, что начинают бессрочный митинг с требованием моей отставки…

Пересказав нам этот и смешной, и грустный монолог Зардабского первого секретаря, Юсиф бей предложил членам Правления принять решение, призыв, заявление Правления. Не прошло.

Митинги в Джалилабаде продолжались. Годжаманов написал заявление в ЦК КПА с просьбой освободить его с занимаемой должности.

Везиров, как мне рассказал старый студенческий мой друг, работавший в то время в аппарате ЦК, вызвал к себе заведующего орготделом и распорядился найти партийного работника родом из Джалилабада. Орготдел поднял личные дела и… нашел Хейруллу Алиева, инструктора отдела культуры ЦК КПА, родом из поселка Пришиб Джалилабадского района.

Хейрулла Алиев, кандидат филологических наук, научный сотрудник Института литературы и языкознания АН Азербайджана, высокий, седой и смуглый мужчина, мягкий и добрый человек, был выдвинут на работу в ЦК для курирования Союза писателей Азербайджана. Его обязанностью было поддерживать связь между ЦК КПА и СП Азербайджана, заботиться о своевременном и, иногда, внеплановом издании книг писателей и поэтов, держать, как говорится, «под контролем» пишущую братию. У него были прекрасные отношения со всеми писателями, те ценили Хейруллу Алиева за благожелательность, интеллигентность и простоту.

Сообщают Хейрулле Алиеву, что вызывает его Первый секретарь. К добру ли? Время беспокойное. Приходит к Везирову, а тот: ЦК посылает вас в ваш родной район первым секретарем райкома партии. Хейрулла Алиев в растерянности. «Товарищ Везиров, я никогда не был на такой работе, не знаю, как управлять хозяйством, я литератор». Везиров: «Это поручение ЦК партии. Поручения ЦК партии не обсуждаются». Все. Хейрулла Алиев зашел к Везирову простым инструктором ЦК, вышел главой большого и сложного района. Отправился в орготдел. «Кто поедет меня представлять?». «Никто». «Как это?» «А так. У тебя там, в Джалилабаде, третий месяц идет перманентное восстание Народного Фронта, и ты об этом знаешь. Уже свергли двух первых секретарей. Сам поедешь. Выкручивайся сам. Попроси НФА. Пусть Фронт тебя представит».

Звонит Хейрулла Алиев Бахтияру Вагабзаде, который призвал народ сплотиться вокруг НФА и числится там вроде бы аксакалом. Просит известного поэта поехать вместе с ним в Джалилабад и представить его народу как партийного руководителя. Вагабзаде и рад бы отказать, но Хейрулла Алиев столько для него сделал! И он вынужден согласится. Но рекомендует взять еще члена Правления НФА Юсифа Самедоглу.

Юсиф бей тоже соглашается. Как можно отказать в одной просьбе человеку, у которого почти все писатели просили, и много раз просили. И вот едут в конце декабря в Джалилабад два писателя и один литературовед. Писатели, аксакалы НФА должны представить фронтистам первого секретаря райкома партии «из местных», как они и просили. Местный он, местный, уже полтысячи лет все его предки безвыездно живут в этой местности.

В райцентре идет митинг. Митинг ведет Миралим Бахрамов, местный вожак фронтистов, врач районной станции «Скорой помощи». Толпа внимает экзальтированным выкрикам Миралима. Привычный мир рушится, все становится вверх ногами. «Жить стало лучше, жить стало веселее». Митинг идет прямо перед зданием райкома партии. К зданию райкома подъезжает машина, с машины сходят знаменитые поэт и писатель в сопровождении высокого седого мужчины. Народ узнает кумиров, все рукоплещут. Аксакалы НФА поднимаются на трибуну. На празднике жизни для фронтистов района появился новый повод для энтузиазма: сам Бахтияр Вагабзаде! Сам Юсиф Самедоглу!

«Слово предоставляется любимому поэту азербайджанского народа, — Бахтияру Вагабзаде!» Шквал аплодисментов! Поэт и в Азербайджане тоже больше, чем поэт. Он — глас народа. Сейчас сказанет!

Бахтияр Вагабзаде сообщает, что ЦК партии одобрило совершенно справедливое требование народа и приняло решение прислать на работу первым секретарем Джалилабадского райкома партии местного товарища, родом из поселка Пришиб, что на берегу Каспия. Местный он, вот, Хейрулла Алиев…

Не успел Бахтияр Вагабзаде приступить к описанию доблестей нового первого партийного лидера района, как Миралим Бахрамов оттеснил поэта от микрофона и взревел:

— Измена! В рядах НФА — измена! Бахтияр Вагабзаде продался ЦК! Они хотят навязать нам такого секретаря, которого народ не хочет! Мы не хотим Хейруллу Алиева! Долой! В отставку!

Почему «долой»? Почему «в отставку»? Он же «местный». Как вы того требовали. Все это хотел сказать Бахтияр Вагабзаде, но не успел. Миралим Бахрамов бросил клич:

— Сжечь книги изменников!

Сотни людей врассыпную разбежались от площади к своим домам. Вот они, любимые, лелеемые, выученные наизусть стихи Бахтияра Вагабзаде. Трудно найти дом азербайджанца, где нет книг Бахтияра Вагабзаде. А где книги другого изменника, Юсифа Самедоглу? Нет книг изменника, у него один всего роман, знаменитый, но всего один, рассказы и сценарии не в счет. Нет книг Юсифа Самедоглу. Зато есть много книг его отца, Самеда Вургуна, классика азербайджанской литературы. Нет ни одного азербайджанца, который не знает его стихов. Вот они, книги Самеда! В огонь их! За что? А за сына изменника. И вот уже в непрерывно пылающий перед зданием райкома партии костер летят книги Бахтияра Вагабзаде и Самеда Вургуна. Вот уже несколько патриотов пытаются добраться и до самих писателей, побить их. Чего же не побить изменников? Ведь сам Миралим Бахрамов назвал их изменниками. Писателей спасает кучка героических учителей, они сажают их в машину, автомобиль рвет с места и выходит на оперативный простор шоссе Джалилабад-Баку. А где литературовед Хейрулла Алиев? Милейший, местный, родной джалилабадский? А вот он, патриоты уже проломили ему голову ломом, по его седой шевелюре струится кровь, он без сознания, толпа держит его тело за руки и ноги, раскачивает. Для чего? А чтобы бросить в уже подожженный автобус. Автобус пылает. Сейчас фронтисты бросят туда и Хейруллу Алиева…

На его счастье, в дело вмешивается местный сейид. Сейид — потомок пророка Мухаммеда. Сейидов много, все они кормятся за счет благодарных пророку мусульман. Есть сейиды легкие, средние. Этот — очень «тяжелый» сейид. Когда он поднимает руку, инстинкт, воспитанный тысячью лет, пересиливает свежеиспеченный инстинкт. «Что вы делаете, мусульмане!? Вы берете на себя смертный грех! Нельзя убивать, нельзя сжигать мусульманина».

Фронтисты и нефронтисты отступились. Подоспели врачи и сумели увезти, спасти жизнь Хейруллы Алиева. Фронтисты в отместку разгромили здание райкома партии, подожгли здание районного отделения милиции. Как раз к своему отделению милиции подходил возвращающийся из Карабаха рядовой милиционер. «Как хорошо дома, в родном Джалилабаде! Сейчас, а может, завтра, я расскажу землякам, как я стоял на посту в селах Нагорного Карабаха, с одним пистолетом, день и ночь, целый месяц! Что это? Куда бегут мои земляки?»

А земляки, заметив человека в милицейской форме, подбежали, окружили и зверски избили несчастного рядового милиции.

А Миралим Бахрамов, после погрома, направился в штаб НФА. За ним, героем, увязалась большая толпа поклонников, Миралим вошел внутрь, толпа осталась на улице шуметь. Вдруг вышел член Правления районного отделения НФА, поднял руку и крикнул толпе:

— Тише! Замолчать! Бей по телефону разговаривает с Маргарет Тетчер!

Толпа почтительно притихла. Миралим из Джалилабада говорил с Маргарет Тетчер, премьер-министром Правительства Ее Величества Елизаветы II, королевы Англии и Северной Ирландии…

На каком языке? По какому телефону? Такие прозаические вопросы в горячие головы абсолютно не лезли. Вообще не приходили. Говорит. Только что сверг двух первых секретарей. Третьему проломил голову. Выгнал Бахтияра Вагабзаде и Юсифа Самедоглу. А теперь, вот, говорит с Маргарет Тетчер.

Конец декабря. Близится любимый с детства праздник — Новый Год. Но на сердце у меня тяжело. Утром вхожу в здание АН, в фойе, около лестницы, меня ожидает группа работниц Академии. Все больше технические работники, библиотекарши, лаборантки. Бедняки, получающие гроши. Увядшие, более чем скромно одетые. Они ждут меня.