Авианосцы адмирала Колчака - Анатолий Матвиенко

Подтянулся отряд эсминцев, продефилировал между крейсерами и берегом, затем двинулся в сторону моря. За кормой малых кораблей в воду ссыпались темные рогатые предметы. Когда отступили и крейсера, американский адмирал Джеймс Гленнон скомандовал выход в море главным силам эскадры, там строиться в кильватерную колонну и догонять обидчиков. Вперед он отправил тральщики, ориентируясь на минные банки, установленные эсминцами. Через полчаса флагманский линейный дредноут высоко поднял нос в ослепительном пламени взрыва и без промедления лег килем на дно, выставив стеньги над волнами как последнее «прости». Оказывается, пока эсминцы отвлекали внимание, на самом фарватере поработал подводный минзаг. Преследование не случилось.

Когда спряталось солнце, пропустив на раскаленные палубы вечернюю прохладу, адмирал Порембский отдал приказ о возвращении в Порт-Артур. Русские подняли из воды около четырех тысяч американских солдат, матросов и офицеров. Понятно, что кто-то догребет до берега. Десятки тысяч человек тысячи лошадей, сотни артиллерийских орудий и автомобилей, несметное количество военной амуниции отправились к Нептуну навечно. В качестве доказательства, не требующего провокаций, в строю тянулся эсминец с американскими надписями и пленным экипажем, на его борту — тряпка с изображением восходящего солнца, сослужившая плохую службу.

После побоища Колчак в ночь на б июля издал приказ: в связи с использованием американскими кораблями японских флагов считать все корабли под японскими флагами вражескими и уничтожать. Он же предупредил японскую сторону напрямую, не обращаясь в Санкт-Петербург: судам не заходить к побережью России, Северного Китая и Кореи без предварительного согласования с Тихоокеанским флотом.

Пусть приказ вышел абсурдным с точки зрения морского международного права, но особые условия требуют необычных решений. Из Мукдена в Порт-Артурский штаб поступила короткая телеграмма: «Приказ подтверждаю. Врангель». Командующий фронтом письменно разделил ответственность.

О событиях на Дальнем Востоке Императору и премьеру доложил Брусилов.

— Поздравляю, Алексей Алексеевич. Боюсь только, перекормили мы народ реляциями о славных победах. Вроде как в привычку вошло, перестало удивлять.

— Прикажете уступить одно сражение нарочно, Ваше Императорское Величество?

Александр Михайлович хохотнул, подошел к министру и обнял его за плечи.

— Ежели армия не будет радовать, к черту вообще такое царствование. Коронуем Брилинга или Керенского.

Пользуясь ситуацией, Государь совершил попытку договориться с президентом через привычный парижский дипломатический канал. Американский посол в Париже ознакомился с посланием в самом умиротворяющем духе, мол, судьба Англии как яблока начального раздора давно уже не насущна, мы готовы не поддерживать кайзера в его оккупации острова; американские армия и флот в случае продолжения войны понесут большие потери, о чем вы убедились под Циндао; зароем топор войны, и забирайте своих пленных.

Французский премьер Клемансо, пытавшийся заработать личный моральный капитал на посредничестве, так объяснил русскому посланнику короткое и решительное американское «нет»:

— Мон шер Николя! Посудите сами. Господин Вудро Вильсон переизбран на второй срок. Война начата с его подачи. Выбиты огромные ассигнования на постройку двенадцати линейных кораблей, сколько там крейсеров, наверняка авианесущие корабли и подводные лодки. Если он прекратит войну, зачем столько оружия? А буржуа, не получившие обещанных средств, не поддержат демократов на следующих выборах. Сейчас Америка, можно сказать, перевооружается за счет российской угрозы. Вы утопите их старые корабли, собьете старые аэропланы, новые вступят в строй. Далее им понадобится крохотная, но убедительная победа, после которой демократы гордо скажут: смотрите, как мы накостыляли русским медведям и подписали мир на наших условиях, голосуйте за нас! У них только в 1920 году следующие президентские выборы. Се ля ви. Пока что они постараются смыть национальный позор. Сигару, коньяк?

Таким образом, «гавана» под янтарный напиток из запасов из премьерского бара получилась единственным положительным итогом парижских маневров.

Глава третья

— Ваше высокопревосходительство! Совет солдатских депутатов Гвардейского Волынского полка отменил приказ командующего гарнизоном об отправке части в Маньчжурию. Совет счел приказ не соответствующим благу трудового народа, — отчеканил генерал-майор Туркестанов.

Брусилов поднял тяжелый взгляд на главу контрразведки. Близко знавшие Военного министра замечали, что после славной революции генерал осунулся и похудел, замучившись больше, чем при командовании соединениями на фронте. Армия если и не разваливается как в феврале, то катастрофически далека от состояния, привычного по довоенным годам.

— Три минуты назад мне доложили из штаба гарнизона. Опять недоглядели, господин генерал-майор.

— Виноват, — машинально ответил тот, ни малейшей вины не чувствуя, ибо о мятежных настроениях гвардейских полков докладывал, и не раз, не имея полномочий что-либо предпринять. — Разрешите, наконец, действовать.

— Ежели арестовать большевистско-эсеровскую заразу прямо сейчас, взбунтуются. За ними другие части гарнизона, а там и Кронштадт может полыхнуть.

— Вы правы, ваше превосходительство. Предлагаю тоньше поступить.

— Удивите, Василий Георгиевич.

Князь открыл папку для докладов.

— В столичном гарнизоне полтораста тысяч душ личного состава. По прежним планам они призваны защищать город от внешнего врага или внутренних волнений как в девятьсот пятом и шестом годах. Однако эти части, разагитированные левыми, не только не охраняют порядок, но сами постоянно создают разные напасти. Посему считаю неотложным заменить петербургские полки и уменьшить численность войск, находящихся непосредственно в городе. Мятежников постепенно вывести и переформировать. Членов их так называемых Советов отделить и сослать в арестантские роты, но не в столице, а подальше за ее пределами.

Брусилов опустил набрякшие веки и протер платочком уголки воспаленных глаз.

— Именно так. Наступать, но с умом. Вы отметили самых неблагополучных, вся лейб-гвардия… К вечеру согласуйте с командующим гарнизоном план вывода частей, я поручу штабу определиться с их замещением. Потом займемся Балтфлотом. Тот еще рассадник.

— Разрешите идти? Честь имею!

Министр немедленно отправился на доклад к Государю, тот собрал Временное правительство. Наученные опытом февраля, они понимали — достаточно упустить вожжи, и столичные вояки начнут сражаться со своими.

Эсеры и социал-демократы клялись, что Петросовет не уполномочил солдатские Советы отменять решения командования, те учинили самодеятельность. Полковые сборища делегируют депутатов в городской Совет, но сами ему не подчиняются. Демократия-с!

К вечеру созрело совместное постановление Государя и правительства о некоторых реформах в армии. Для начала Александр лишил старые гвардейские полки, отличившиеся скорее дворцовыми переворотами да декабрьским бунтом на Сенатской, а не боевыми качествами, приставки «лейб». По новой Конституции, пусть временной и Думой пока не утвержденной, в России все равны. А право быть гвардейцем зарабатывается на ратном поле, но не славой давно умерших предков и шагистикой на парадах.

В том разделе постановления, что написан не для прочих ушей и глаз, Император закрепил запрет на создание Советов для новых гарнизонных частей. Отныне в самом городе останутся полки, непосредственно занятые охраной Зимнего, Петропавловской крепости, Военного и Морского министерств, да учебные установления армии и флота. В столичную губернию стягивать части, заслуженные на фронте и с патриотическими традициями, казачьи и «дикие» мусульманские дивизии. Убрать от Питера подальше, не ближе чем за пятьдесят верст, учебные батальоны с необученными и нестойкими рекрутами.

Брусилов отверг план Туркестанова первыми тронуть с места самые мятежные гвардейские полки, справедливо полагая, что не только в Маньчжурию, но выдвижение в Тверь они сочтут не соответствующим благу трудового народа. За две недели фронтовиками, казаками и «дикими» заменили сравнительно умеренных, не сопротивляющихся отправке во внутренние округа России, и уже там полки расформировали, отделив самых рьяных бунтовщиков. И только после этого объявили летние лагерные учения преображенцам, семеновцам и волынцам.

Отвезенные в поля близ района Тосненской слободы, герои-гвардейцы первым делом закатили грандиозный митинг. Под теплым июльским солнцем бегать в атаку, пусть учебную, им вообще не хотелось. Выезд за город они приняли за приятный променад.