Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке - Джон Карре

Тэйлор устремил взгляд в темноту. Ни намека на самолет. Он ждал, беспокойство росло. Прямо край света, думал он, здесь кончается наш поганый мир. А если Лансен разобьется? Если найдут фотокамеры? Эх, был бы на его, Тэйлора, месте кто-нибудь другой! Вудфорд, почему Вудфорд не занялся этим, и могли ведь послать Эйвери, отличника колледжа? Ветер крепчал, Тэйлор готов был поклясться, что ветер стал гораздо сильнее: это было видно по тому, как он закручивал и швырял снег на взлетно-посадочную полосу, как раскачивал посадочные фонари, как на горизонте взметал белые колонны и яростно крушил их, испытывая ненависть к своему творению. Порыв ветра вдруг ударил в окно, заставив Тэйлора отшатнуться, по стеклу забарабанили мелкие льдышки, и коротко проворчала что-то деревянная рама. Он опять взглянул на часы, это уже стало привычкой: делается как-то легче, когда знаешь время.

Нет, в таких условиях Лансену не сесть ни за что.

Сердце замерло. Сирена, вначале тихая, стремительно превращалась в вой: четыре гудка завывали над затерянным летным полем, как голодные звери. Пожар… Значит, на самолете пожар. Он горят в будет пытаться сесть… Он нервно обернулся: может, кто-нибудь объяснит, что случилось.

Бармен стоял рядом, протирая бокал, и смотрел в окно.

— Что происходит? — вскрикнул Тэйлор. — Почему орут сирены?

— Всегда в плохую погоду включают сирены, — ответил тот. — Это правило.

— Почему ему разрешают приземлиться? — настаивал Тэйлор. — Почему не отправить его южнее? Здесь так мало места; отчего не полететь ему туда, где аэродром побольше?

Бармен безразлично покачал головой.

— Не так у нас плохо, — сказал он, указывая на летное поле. — Кроме того, он сильно опоздал. Может, у него нет горючего.

Они увидели самолет низко над землей, его мигающие огни над сигнальными фонарями аэродрома; свет фар побежал по посадочной полосе. Сел, благополучно сел, и они услышали рев моторов, когда он начал заруливать к месту высадки пассажиров.

Бар опустел. Тэйлор остался один. Заказал выпить. Он знал свою задачу: сиди в баре, сказал Леклерк, Лансен придет в бар. Не сразу: нужно разобраться с летными документами, вынуть пленку из фотокамеры. Снизу слышалось детское пение и какая-то женщина запевала. Какого черта он должен сидеть среди женщин и детей? Разве это не мужская работа — особенно если в кармане фальшивый паспорт и пять тысяч долларов?

— Сегодня больше самолетов не будет, — сказал бармен. — Все полеты сейчас отменены.

Тэйлор кивнул:

— Знаю. Ужас, что делается на улице, ужас.

Бармен убирал бутылки.

— Опасности не было, — добавил он успокоительным тоном. — Капитан Лансен — очень хороший пилот. — Он колебался, не зная, убрать или оставить бутылки «Штайнхегера».

— Конечно, бояться было нечего, — огрызнулся Тэйлор. — Разве кто говорил об опасности?

— Еще налить? — спросил бармен.

— Нет, но налейте себе. Вы должны выпить.

Бармен неохотно наполнил себе стакан и убрал бутылку.

— И все-таки, как им это удается? — спросил Тэйлор примирительным тоном. — В такую погоду ничего не видно, ни черта. — Он задумчиво улыбнулся. — Сидите вы, значит, в кабине пилота, и совершенно безразлично, открыты у вас глаза или закрыты, толку от них нет. Я видел это однажды, — добавил Тэйлор, его руки с чуть согнутыми пальцами лежали на стойке, будто на рычагах управления. — Я знаю, о чем говорю… и если что-то не так, первым гибнет пилот. — Он покачал головой. — Они выдерживают, — твердо сказал он. — Они имеют право на каждый пенс своего заработка. Особенно в воздушном змее таких размеров. Все его части держатся на нитке, самой обычной нитке.

Бармен едва заметно кивнул, допил свой стакан, вымыл, вытер и поставил на полку под стойкой. Расстегнул свой белый пиджак.

Тэйлор не шелохнулся.

— Ладно, — сказал бармен, хмуро улыбаясь, — теперь нам пора домой.

— Кому это нам? — спросил Тэйлор, широко раскрыв глаза и откинув назад голову. — Кому, собственно? — Теперь все равно, на ком сорвать напряжение: Лансен приземлился.

— Я должен закрывать бар.

— Конечно, пора домой. Выпьем только еще. Можете идти домой, если хотите. Я-то, к несчастью, живу в Лондоне. — Его голос звучат вызывающе, в чем-то игриво, но все более злобно. — И раз ваши авиакомпании не могут доставить меня в Лондон, и вообще никуда до утра, посылать меня туда — не самое умное с вашей стороны, или я не прав, дружище? — Он все еще улыбался, но улыбка была злой и судорожной, как у нервного человека, когда он выходит из себя. — И в следующий раз, когда случится принять от меня угощение, старина, я советую быть повежливее…

Открылась дверь, и вошел Лансен.

Все произошло не так, как предполагалось, вовсе не так, как ему говорили. Оставайтесь в баре, сказал Леклерк, сядьте за столиком в углу, выпейте, шляпу и плащ положите на другой стул, как будто вы кого ждете. Лансен, как прилетит, всегда приходит выпить пива. Ему нравится бар в аэропорту, это в его вкусе. Кругом будет копошиться народ, сказал Леклерк. Местечко небольшое, но там всегда идет какая-то жизнь, в таких аэропортах. Он оглядится, где бы ему присесть, — вполне открыто, не стесняясь, — затем подойдет к вам и спросит, не занят ли другой стул. Вы скажете, что ждали приятеля, но приятель не пришел; Лансен спросит, может ли он, сесть с вами. Он попросит пива, потом скажет: «Приятель или приятельница?» Вы скажете ему, что нужно быть тактичным, вы оба немного посмеетесь и начнете говорить. Задайте два вопроса: о высоте и скорости. Исследовательский отдел должен знать высоту и скорость. Деньги оставьте в кармане плаща. Он подойдет к вашему плащу, повесит свой рядом и сам незаметно, без суеты, возьмет конверт и бросит пленку в карман вашего плаща. Вы допьете, пожмете друг другу руки, и дело в шляпе. Утром полетите домой. В устах Леклерка все звучало так просто.

Большими шагами Лансен прошел через пустую комнату прямо к ним — высокая, сильная фигура в синем макинтоше и кепке. Коротко взглянул на Тэйлора и поверх его головы сказал бармену:

— Йенс, дай мне пива.

Повернувшись к Тэйлору, спросил:

— А вы что пьете?

Тэйлор слабо улыбнулся:

— Что-то местное.

— Налей ему, чего он хочет. Двойную порцию.

Бармен быстро застегнул пиджак, отпер шкаф и налил большую порцию «Штайнхегера». Лансену он подал пиво из холодильника.

— Вы от Леклерка? — коротко спросил Лансен. Кто угодно мог услышать.

— Да. — И с большим опозданием смиренно добавил:

— От Леклерка и компании в Лондоне. — Лансен взял свое пиво и отнес на ближайший столик. У него тряслась рука. Они сели.

— Тогда вы мне скажете, — сказал он с яростью, — какой идиот давал мне инструкции?

— Я не знаю, — смутился Тэйлор. — Я даже не знаю, какие у вас были инструкции. Это не моя вина. Меня послали забрать пленку, вот и все. Это даже не моя работа. Я не занимаюсь подобными делами, я только курьер.

Лансен наклонился над столом, его рука легла на локоть Тэйлора. Тэйлор почувствовал, что он дрожит.

— Я тоже не занимался подобными делами. До вчерашнего дня. На борту были дети. Двадцать пять немецких школьников — у них зимние каникулы. Целая куча детишек.

— Да. — Тэйлор с усилием улыбнулся. — Да, в зале ожидания собрался комитет по встречам.

Лансен взорвался:

— Что мы ищем, вот чего я не пойму. Чем так интересен Росток?

— Я ведь сказал, что не имею к этому отношения. — И непоследовательно прибавил:

— Не Росток, сказал Леклерк, а район южнее.

— Южный треугольник:. Калькштадт, Лангдорн, Волькен. Мне не нужно рассказывать про этот район.

Тэйлор озабоченно посмотрел в сторону бармена.

— По-моему, мы не должны говорить так громко, — сказал он. — Этот парень мне не нравится. — Он отпил немного «Штайнхегера».

Лансен взмахнул рукой, будто отогнал от лица муху.

— Все кончено, — сказал он. — Больше я не желаю. Кончено. Одно дело — летишь себе своим курсом и фотографируешь все, что внизу; но это уже слишком, ясно? Это чересчур, будь все проклято. — Он говорил невнятно, с сильным акцентом.

— Снимки вы сделали? — спросил Тэйлор. Он должен был взять пленку и уйти.

Лансен пожал плечами, сунул руку в карман плаща, извлек оттуда цинковую капсулу для тридцатимиллиметровой пленки и, к ужасу Тэйлора, протянул ее через стол.

— Так из-за чего сыр-бор? — спросил опять Лансен. — Что они хотели найти в таком месте? Я пошел под облако, сделал круг над всем районом. Никаких атомных бомб не видел.

— Что-то важное — вот все, что мне сказали. Что-то очень серьезное. Это надо было сделать, понимаете? Над районом вроде этого просто так не полетаешь. — Тэйлор повторял сказанное кем-то другим. — Или авиалиния, зарегистрированная авиалиния, или вообще ничего. Другого пути нет.