Обрести надежду - Кэтрин Борн

Грейс тоже рассмеялась:

— Пойдет.

Сейчас он мог бы ее поцеловать, подумала она, но была рада, что он этого не сделал — хотелось приберечь этот желанный момент на потом. Ведь впереди у них были две недели.

На следующее утро Мэтт с Уэйдом, взяв ружья, уехали. Грейс отсыпалась, пользуясь возможностью, но в десять проснулась от какого-то шума в доме. Неужели уже вернулись? Или это Дольче? Или приехал кто-то из врачей? Грабить их вряд ли станут — Уэйд Коннер утверждал, что в здешних краях в этом отношении спокойнее, чем где-либо.

Грейс быстро оделась и вышла на кухню, где прямо-таки обмерла, когда увидела сидящего за столом мужчину. Не просто сидящего, а нахально развалившегося на стуле и бесцеремонно задравшего скрещенные ноги на стол.

— Привет, — сказал он. — Ребятки Коннеры на охоту уехали, я так понимаю?

— Что вы здесь делаете? — спросила Грейс.

— Да вот, приехал проведать нашего больного, узнать, как его здоровье, — сказал Майкл Лэвендер. — А здоровье, надо понимать, уже гораздо лучше — с таким-то заботливым уходом!

— Чего вы хотите? — спросила Грейс, раздражаясь и чувствуя себя в праве дать Лэвендеру отпор.

— Хочу спросить вас кое о чем, — сказал Лэвендер, вынимая из-за уха сигарету. Чиркнув золоченой зажигалкой, он выпустил в потолок клуб табачного дыма.

— Для начала спросили бы лучше, не возражаю ли я против вашего табака, — сказала Грейс.

Лэвендер усмехнулся.

— Это Техас, моя дорогая, — сказал он. — Одно из редких на земле благословенных мест, где человек может насладиться процессом курения. Как в Риме, например. — Он протянул ей дымящуюся сигарету.

— Нет, благодарю, — сухо отказалась Грейс.

— В вашем тоне чувствуется враждебность, — сказал Лэвендер. — А жаль, Грейс, потому что вы мне нравитесь. Я считаю вас хорошим человеком и потому хочу помочь. Мне очень не хотелось бы узнать, что вас постигла та же участь, что и остальных.

— Какая участь? Каких остальных?

— О, ну тех многочисленных бедняжек, чьи сердца разбил Мэтт. И ведь его в этом даже нельзя упрекнуть — женщины сами бросаются на него, сами лезут к нему и валятся под ноги штабелями. Так разве можно ждать от такого парня, как Мэтт, склонности к моногамии?

— Да он не такой вовсе, — возразила Грейс. — Это просто его имидж, а сам он совершенно не такой, я это знаю.

Лэвендер самодовольно усмехнулся:

— Бедняжка Мэтт! Он всегда так искренен, когда хочет сблизиться с женщиной! В такие моменты он проникается самыми лучшими намерениями. Самыми лучшими, честное слово! Но природа в конечном счете берет свое. Всегда брала, и травма головы вряд ли что-либо поменяла в нем.

— Вы что же, всегда орудуете у него за спиной, чтобы разрушить его отношения с кем-либо?

— Не с кем-либо, а только с теми, кому я симпатизирую и сочувствую. С теми, кому я не желаю стать его жертвой.

— Жертвой? Жертвой я бы себя не назвала.

— Нет, моя дорогая, вы уже жертва, просто пока еще не знаете об этом.

— Я не думаю, что нам следует продолжать эту дискуссию, — сказала Грейс. — Так что если у вас здесь нет других дел, то вам лучше удалиться.

Пожав плечами и стряхнув пепел прямо на пол, Лэвендер сказал:

— Нет, я просто пытаюсь избавить вас от лишней боли. А гонца, несущего добрую весть, разве убивают?

Не в силах скрыть отвращение, Грейс покачала головой. Лэвендер был явно до смерти напуган чувствами Мэтта к ней. Они представляли для Лэвендера угрозу, и считать так у него имелись все основания. Потому что теперь Грейс была полна решимости использовать все свое влияние на Мэтта, чтобы убедить его уволить Лэвендера.

— Причина ваших тревог мне понятна, — сказала Грейс, сохраняя учтивый тон, лишь бы только поскорее избавиться от неприятного гостя. — Что-нибудь еще?

— Я рад, что вы спросили, — сказал Лэвендер и достал из кармана мобильный телефон. — Поверьте, все это не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Ни малейшего. — Он развернул телефон так, чтобы она могла видеть изображение на дисплее.

Грейс разглядела женщину — юную красотку на каком-то пляже, явно только что вышедшую из моря, с еще мокрыми волосами, туго завязанными на затылке. В сущности, это была даже не женщина, а какое-то почти нечеловеческое совершенство, идеально сотворенное создание, какой-то андроид.

Вздохнув с показным сочувствием к Грейс, Лэвендер нажал кнопку воспроизведения.

— Сногсшибательный Мэтт Коннер, это ты? — игриво проворковал андроид. — Это я, Таня. Прямо жду не дождусь, когда же мы увидимся! Ты должен научить меня серфингу. Обещаешь? И я тебя обязательно тоже кое-чему научу! — Андроид сексуально подмигнул. — Только не заставляй меня томиться ожиданием, детка. Таких девушек, как я, нельзя заставлять ждать! — Звучный, сочный воздушный поцелуй перед камерой. — М-м-м!.. Я прямо уже чувствую эти губы! Люблю тебя, Мэтт. Пока!

Лэвендер убрал телефон в карман.

— Вы мне потом еще спасибо скажете.

Потрясенная Грейс не знала, что ответить.

— Я… я не понимаю… — только и смогла вымолвить она. Голос ее звучал глухо, как в трубе.

— Не понимаете? Тогда позвольте, я объясню, — сказал Лэвендер с деликатной сочувственной улыбкой. — Дело в том, что они не как мы с вами, обычные люди. Они кинозвезды. И живут совершенно в другом мире. В мире, которого нам с вами не постичь никогда. Нет, я понимаю, что Мэтт испытывает к вам вполне реальное чувство — он, между прочим, очень склонен к сочувствию — но все равно…

— Склонен к сочувствию?! — не удержалась от восклицания Грейс. — Вы хотите сказать, он испытывает ко мне жалость?

— Ну, не к вам лично, а к вашей ситуации. Ведь вы три года назад потеряли мужа, не так ли? Вроде бы ничего особенного для Мэтта, но ведь все знают, что он склонен к состраданию и заботливости. Я бы даже сказал, что идея спасти овдовевшую женщину с почти сороковником за плечами от убийственных когтей одиночества могла бы глубоко закрасться в душу такого благородного и галантного рыцаря, как Мэтт. Но в чем бы ни крылась причина его нежной симпатии к вам, этого чувства все равно не хватит для того, чтобы удержать его от возвращения в Лос-Анджелес, где он будет, вы уж простите меня, до самозабвения трахать убийственную красотку мисс Сент-Клэр. Еще раз прошу прощения, но думаю, вы согласитесь, что сейчас не время выбирать выражения.

Целая буря эмоций охватила Грейс, но она не желала доставлять Лэвендеру удовольствие видеть ее поверженной. Поэтому, вдохнув поглубже и прикрываясь храброй улыбкой, она сказала:

— Ну что ж, забавное представление вы тут устроили, Майкл. Ну а теперь, если не возражаете, у меня еще есть дела.

И с колотящимся от волнения и тревоги сердцем она ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

Дрожащими руками Грейс выдвинула из-за стола стул и какое-то время стояла, держась за его спинку и пытаясь совладать с собой. Она сама не могла понять, откуда взялась эта тоска на душе. Доселе не знакомая ей щемящая тягостная тоска, пронзающая насквозь, словно электрический ток, от которой хотелось бить кулаком по стене.

Выход был только один.

Собравшись с духом, Грейс села за стол, придвинула к себе чернильный прибор, которым еще ни разу не пользовалась, и начала писать письмо.

Дорогой Мэтт,

кажется, я совершила ужасную ошибку. Мне вообще не следовало сюда приезжать. Я была глупа, думая, что между нами что-то есть и что нас может ждать совместное будущее. Но теперь я знаю, что у тебя в Лос-Анджелесе есть девушка, и ради собственного благополучия я не могу себе позволить продолжать с тобой какие-либо отношения. Они будут слишком болезненны для меня. Поэтому делай что хочешь, но только не ищи контакта со мной. Я сожалею, что мне раньше срока пришлось покинуть Эхо-Фоллс. Прекрасный Эхо-Фоллс. Но я надеюсь, ты меня поймешь.

Потом она выдвинула ящик письменного стола, взяла оттуда чек на двадцать тысяч долларов и порвала его на мелкие-мелкие кусочки. Она слышала, как ушел Лэвендер, как завелась во дворе и отъехала его машина.

Тогда она взяла мобильный телефон и вызвала такси. Она будет уже очень далеко, когда Мэтт вернется со своей охоты.

31

Очнувшись от долгого сна, Черри лежала в постели и вспоминала вчерашний вечер, пока Рик принимал душ перед работой. Вчера они ходили в Эвери-Фишер-Холл на выступление Нью-Йоркского филармонического оркестра. Это было первое знакомство Черри с классической музыкой, и теперь она с любовью вспоминала каждый пережитый миг.

Весь вечер прошел словно в сказке. Сначала они ужинали во французском ресторане, где прошло их самое первое свидание. Рик был, как всегда, роскошен в своем костюме от «Хьюго Босс», и Черри была очаровательна в новеньком черном платьице с голыми плечами, которое Рик купил ей в подарок на следующий день после случая с мистером Донахью, когда она от досады и жалости к самой себе отказалась выходить на работу, страшась одной только мысли еще раз приблизиться к какому-нибудь пациенту. «Да не переживай ты так, — говорил ей Рик. — Возьми отпуск, отдохни, а я о тебе позабочусь». Ну где еще найдешь такого внимательного, надежного партнера? На концерте они сидели в первом ряду, и это тоже благодаря Рику, который состоял в Обществе друзей филармонии после того, как лечил однажды от инфаркта председателя попечительского совета Линкольн-центра. Музыка дала Черри возможность почувствовать себя культурной, интеллигентной женщиной, ей даже показалось, будто она попала в Вену девятнадцатого века или что-то в этом роде, и особенно интересно ей было разглядывать оркестрантов, многие из которых, к ее удивлению, оказались женщинами. Она не переставала дивиться, как они умудряются одновременно читать по нотам с листа и следить за дирижерской палочкой и при этом вовремя вступать со своей партией.