Драконы моря - Андрей Посняков

Саша усмехнулся:

— Может, ты и не посмотрел, а я полюбопытствовал: зерно, вино, оливковое масло — в общем, ничего интересного.

— Могли бы вина попить…

— Могли бы. Но раз уж почти вылезли… Как там, Ингульф?

— Готово! — с гордостью отозвался юный вандал.

— Ну, раз готово, открывай лаз. Только тихо!

Ага! Тихо!

Крышка люка хлопнула с таким грохотом, что Саше показалось, будто у него над ухом выстрелили из пушки. Правда, вокруг никого не было. Никто не орал, не таился — такое впечатление, что про пленников просто-напросто позабыли. Похоже, вторая палуба была абсолютно пуста. А сверху доносились радостные голоса, раскатистый хохот, музыка и песни!

Александр прислушался… и не поверил своим ушам. Сначала подумал, что показалось, бывает ведь такое от волнения. Постоял, послушал… Нет! Не показалось! Так и есть!

Приятный девичий голос под аккомпанемент какого-то струнного инструмента — лиры или цитры — перепевал знаменитый хит Мадонны «Ла исла бонита»! На хорошем английском языке, между прочим!

— Выходим! — Заинтригованный до глубины души молодой человек просто не мог больше оставаться внизу.

— Как выходим? — удивленно переспросил Ингульф.

— А так, — Саша кивнул на приоткрытый лаз, — Здесь, кажется, не заперто.

Немного выждали, выглянув из люка, осмотрелись.

Да-а… Картина, представшая пред изумленными взорами пленников, являла собой что-то среднее между фильмами про сокровища Шахерезады и каким-нибудь мюзиклом. Большая часть палубы была застлана мягкими коврами, повсюду стояли кувшины с вином, какие-то яства лежали на серебряных и золотых блюдах, громко играли барабаны, флейты, цитра. Полуголые танцовщицы в узких набедренных повязках исполняли эротический танец. На них благосклонно взирали сидевшие на корме люди, судя по всему — истинные хозяева и устроители праздника. Хевдинги Алагис и Вульфард в компании с толстым добродушным бородачом в белом бурнусе.

— Ах, дружище Каллист! — Алагис подхватил наполненный вином кубок, — Давай-ка выпьем! И что бы ты без меня делал?

— Что бы мы все делали друг без друга?

Все трое захохотали. Ингульф едва не сдержал гневный крик. Показал рукой, шепнул:

— Смотрите-ка!

Да, посмотреть было на что. Третий разбойничий хевдинг — Орестус Тибалвд — тоже присутствовал на пиру. Только в виде отделенной от тела головы, спокойно возлежащей на золотом блюде, стоявшем тут же, среди закусок и кувшинов с вином.

— А они его не обидели, — Александр не сдержал циничной ухмылки, — Тоже пригласили на пир. Интересно, где все остальные? Я имею в виду наших… Что-то их не видать. Всех перебили?

— А может, тоже заперли в трюме? — гулким шепотом предположил Эрлоин, — Стоит посмотреть вон там, ближе к носу.

— Надо говорить «к юту». Про нос одни сухопутные крысы выражаются, — Саша почесал затылок — Впрочем, посмотрите. Пройдитесь по нижней палубе, а я тут пока понаблюдаю.

Когда друзья ушли, молодой человек распахнул вход в одну из кают, отодвинув занавесь, точнее, просто большой кусок грубой кожи… Распахнул и застыл. Рядом — достать рукой — преспокойно храпел какой-то вандал в накинутом сверху куске дорогой ткани, темно-голубой, с золотым и серебряным шитьем. Немедленно стянув ткань, Саша набросил ее на себя, задрапировался и, взяв в руки стоявший тут же бокал, пошатываясь, направился к борту судна.

Поглощенные плясками, выпивкой и жратвой варвары не обращали на молодого человека никакого внимания, а вот он смотрел по сторонам во все глаза — и было на что. Палубы всех трех пиратских кораблей, «Золотого быка», «Голубого волка» и «Желтой руки», были покрыты коврами и на них тоже шел пир, из чего Александр заключил, что возвращаться сейчас на родную галею было бы опасно.

На галею опасно, а вот на керкур…

Откуда здесь взялся этот изящный парусник было не очень понятно, но Сашу сейчас больше занимало другое: много ли на керкуре людей? Впрочем, сколько бы ни было… Не идти же в пустыню? Да и кто знает, что там за племена? Уйти втроем пешком невозможно, кто-нибудь да захватит. Могут и выслать погоню: вон, на берегу тоже пируют. Значит, остается один путь — морем. На веслах троим далеко не уплыть. А вот косые паруса керкура — как раз то, что нужно. Как только туда проникнуть? Вплавь? Можно и так. Правда, далековато стоит, но попытаться надо. Тем более — скоро стемнеет.

Солнце уже садилось, оранжевое, тихое, добродушное. И вообще — чудо как хорошо кругом! Какое мягкое, нежно-палевое, розовато-голубое море с золотыми бликами от солнца. А небо над головой — красное, темно-голубое, синее, словно в каком-то волшебном сне!

Звенели цимбалы и цитры, выводила веселую мелодию флейта, нагие тела танцовщиц извивались в танце, а пьяные варвары невпопад затянули какую-то длинную и нудную песнь, время от времени подбадривая себя дружными хлопками в ладоши и громким «Аой!».

Подхватив по пути несколько шикарных покрывал, Александр пробрался обратно к люку Огляделся, откинул занавесь, позвал:

— Эй, Ингульф! Ну как там?

— Освободили еще четверых наших! — возбужденным шепотом отозвался парнишка — С нами теперь Видибальд!

— Видибальд? Это здорово! — Молодой человек искренне обрадовался: здоровяк варвар мог здорово пригодиться.

— В общем, так — Саша быстро инструктировал приятелей: — Накинете на себя все эти тряпки… Вот, бери… И как начнет темнеть, незаметно проскользнете на палубу. Увидите в море двухмачтовый керкур. К утру, а еще лучше к ночи, он должен быть наш, ребята!

— Будет, — сверкнув глазами, гулко заверил Ингульф.

Вот именно этим Сашке парень и нравился: никогда ни в чем не сомневался! Просто не было для него ничего невозможного. Захватить всемером целый корабль? Запросто!

— Ты с нами, брат?

— Конечно. Только не сразу. Есть тут у меня еще одно небольшое личное дело.

Не говоря больше ни слова, молодой человек поправил на плечах блестящий узорами отрез, подхватил кубок и, нагло перешагивая через поющих и храпящих разбойников, зашагал к музыкантам. Уселся рядом, подмигнул, взяв за рукав одного, увел к борту:

— Тут недавно одна девушка пела… Случайно не знаешь, кто?

— Девушка? Какая девушка?

— Ну, песню такую пела, на непонятном языке. Ну, вспомни же!

— На непонятном языке… песню… — Музыкант, чернявый юноша с флейтой, смешно наморщил лоб. — Девушка… А! Пела, да! Не помню, как ее зовут, она с нами в последний момент напросилась. Вон там ищи, в кормовой каморке. В какой именно, не скажу — не знаю.

— Ладно, спасибо, найду.

А вокруг уже грянули:

— Слава великому хевдингу Алагису Желтой Руке!

— Вульфарду-хевдингу слава!

— Слава! Слава! Аой!

Саша особо-то и не таился: вряд ли его хоть кто-нибудь здесь помнил в лицо, да и не знал даже. Улыбаясь и громко крича «Слава хевдингу!», проскользнул под корму, к каютам. Застыл в полутьме, прислушиваясь…

Совсем рядом, за тонкой дощатой перегородкой, кто-то свистел! Да не просто свистел — насвистывал… «Ла исла бонита»! Волнуясь, молодой человек отдернул толстую занавесь. В маленькой узкой каюте без всяких окон, спиной к нему, напротив горящей свечи, стояла полуобнаженная девушка. Саша неслышно подошел сзади… нет, это ему показалось, что неслышно… Девчонка вздрогнула, вмиг перестала свистеть, резко обернулась, ударив зажатым в руке кинжалом. Александр перехватил, машинально выкручивая руку, и округлил глаза, узнав…

Девушка тоже узнала.

И оба прошептали:

— Ты?!

Глава 14

Зима 438–439 года

Вандальская Африка

Таверна и ЧОП

…Зарок мой крепок: добуду победу или окончатся дни моей жизни в этом чертоге!

Удачно сбежавшие с «Амелии» пленники захватили керкур еще до того, как на судно добрались Саша с Арникой… Зарниковой Катериной Федоровной — так по-настоящему звали эту голубоглазую девушку, которую вовсе не пришлось долго уговаривать оставить мечты о далеком Константинополе. В конце концов, что она там искала?

Уже почти совсем стемнело, когда молодые люди соскользнули с кормы по канату и, добравшись до шлюпки, погребли к керкуру, смутная тень которого маячила на рейде. С темно-синего неба холодно смотрели звезды и серебряная убывающая луна. Стоял полный штиль, но было прохладно, так что одетая более чем легко Арника-Катерина зябко передергивала плечами.

— Ничего! — загребая чуть влево, улыбнулся Саша, — Даст Бог, скоро согреемся.

— Ага, согреемся… — Катя снова поежилась и, усмехнувшись, попросила: — А ну-ка, дай весло!

— Ну, если так хочешь — на! Лучше уж тогда сюда пересядь, грести удобнее.

Взяв в руки весло, девушка принялась грести с неожиданной энергией и силой. Александр за те десять минут, пока они добирались к керкуру, даже начал немножечко замерзать — все ж не май месяц. Но вот наконец нос лодки мягко ткнулся в высокий борт судна.