Сильбо Гомера и другие - Геннадий Босов

Анри Лот, исследовавший фрески Тассили, назвал рогатые изображения «бушменов» стилем «круглоголовых» или «стилем бесенят», полагая его одним из самых древнейших в Сахаре, сложившемся в раннем неолите, где-то около 8-10 тысяч лет назад. А на более поздних фресках были встречены и знаменитые «колесницы гарамантов», охотившихся на убегающих «пещерных эфиопов» или «троглодитов», как их часто называли античные авторы. Колесницы эти изображены в известном историкам и искусствоведам стиле «летящего галопа», свойственном, по их мнению, лишь искусству критомикенского времени. Исследователи связывают появление этого стиля (вместе с колесничьими!) с походами так называемых «народов моря» против Древнего Египта. Высадившись в Киренаике, на севере Африки, «народы моря», возглавляемые ливийскими «князьями», напали на Египет, но, потерпев поражение, отошли в глубь Ливии. Часть из них вернулась назад, часть же смешалась с местными ливийцами и впоследствии составила племена гарамантов, которых и застал Геродот.

«Можно предположить, — пишет Анри Лот, — что после неудачных походов против Египта воинственные племена критского происхождения (они, возможно, пришли из гораздо более дальних мест, быть может, с севера Европы, потому что египтяне изображали их с синими глазами, характерными для народов севера) двинулись по направлению к Сахаре, где впоследствии ассимилировались среди своих ливийских союзников». Интересно, что в составе самих ливийцев встречались племена различного происхождения и антропологического типа, в том числе и светлопигментированные. Кстати, пишет Лот, до сих пор среди туарегов Сахары нет-нет, да и мелькнет вдруг необычный тип голубоглазого и рыжеволосого «северянина» — потомка рыжих «темеху» египетских надписей, которыми они именовали светловолосых ливийцев, владельцев быстроходных колесниц, позволивших им освоить сахарские прерии и выйти к берегам Атлантического океана. Отсюда уже «рукой подать» и к Канарским островам…

Вряд ли все эти факты не образуют какой-то законченной логической системы — по крайней мере, в порядке предположения. Слишком здесь много случайных совпадений, от которых можно протянуть воображаемую, но вполне возможную связь к малорослому населению Канарских островов — самым древнейшим их жителям, возможно принесшим на острова загадочный язык свиста. Думается, что «авторство» в его изобретении в районах Западного Средиземноморья принадлежит именно им. От них язык свиста мог поэтапно, со временем, перейти и к тем, кто жил рядом с ними, прибывал позже них на острова и смешивался с ними. Подобное произошло и тысячелетия спустя с их преемниками, гуанчами, о которых сказал Лоуренс Грин, что они «исчезли с лица земли, а с ними и их язык. Но они успели научить испанских завоевателей свистеть. Принципы, положенные в основу языка свиста у гуанчи, были использованы в испанском варианте, и островитяне продолжали «вести беседы» над грохочущими стремнинами…»

ТАЙНА КАНАРСКИХ ОСТРОВОВ (СРЕДНИЕ ВЕКА)

Тайна Канарских островов (средние века)

Река времени! Почти на тысячу лет, занятая своими внутренними делами, забыла средневековая Европа о давней мечте — найти в Западном океане «землю обетованную», сказочные острова Блаженных, далекое местообиталище «праведных душ», о котором столько писали античные авторы, В лихорадке крестовых походов, перенеся эту землю с Запада на Восток, она очень поздно, уставшая и разочарованная, отдавшая берберам и арабам почти весь Пиренейский полуостров и проигравшая битвы за «гроб господень», обернула свои взоры в сторону Атлантики, А тем временем примитивные пуртуланы, описания берегов — наследники античных периплов, — и карты средневековых мореходов пестрели самыми фантастическими названиями островов Моря Тьмы, имя которого они на время заимствовали у арабских синдбадов. Правда, синдбады не отличались особой смелостью в атлантических предприятиях, отлично зная лишь моря Индийского океана — вплоть до Индонезии и Китая. Атлантика оставалась для арабов чужим, далеким миром, «маре инкогнитум», как бы сказали в средние века. И тому были свои, быть может, оправдывающие причины. Скажем, арабы лучше, чем средневековые европейцы, знали античных авторов и несли «груз» античной традиции в своих представлениях о далеком «западном море». Античная традиция, как известно, все далекое, чужое и чудовищное помещала в «стране тьмы», на западе, где садилось солнце и находилось «царство мертвых». «Там опирается на воды свод небес и зарождается Мрак и Ужас. Нет возврата тому, кто рискнет заплыть в эти воды, как нет возврата мертвым из царства теней», — говорили древние греки. По их представлениям, Запад был естественным «концом света», куда могли ходить лишь отчаянные герои — Геракл, Ясон, Одиссей. И то, каких трудов стоили им свершенные подвиги!

Сколько небылиц и ужасающих рассказов — о «застывшем» западном море, в котором невозможно плыть кораблю из-за покрывающей его окаменевшей грязи или огромных плавающих водорослевых полей и островов, засасывающих корабли, — вывезли галеры воображения из античного времени прямехонько в средние века. Запущенные со стапелей еще предприимчивыми финикийцами и карфагенянами, чтобы отпугивать с морских трасс 'начинающих салаг-мореходов, они несли заряд впечатляющей информации через «темные столетья» раннего средневековья. Арабские синдбады, люди суеверные и впечатлительные, с детской непосредственностью верившие в древние «сказки», панически боялись таинственных вод Атлантики с ее «магнитными островами» и Медным Всадником, и свой страх передали итальянцам и испанцам, португальцам и нормандцам.

Первыми, кто из европейцев ступил на землю Счастливых островов — и это достоверно известно! — были итальянцы, сыны свободной Республики Генуи. «Туда (к Счастливым островам), по преданию отцов, — будто бы писал знаменитый Петрарка, — пристал вооруженный флот генуэзцев». Произошло это в 1312 году. Затем, когда об островах вновь узнали в Европе, в 1341 году на деньги португальской короны была снаряжена новая морская экспедиция в составе генуэзских и испанских моряков, знавших уже дорогу на «пурпурный запад».

Разумеется, генуэзцы и испанцы, в который раз открывшие Канарские острова, не нашли на них и следа от маленьких веселых чернокожих «бесенят» — память о них в то время хранили еще не открытые фрески Тассили. Наоборот, на Канарах обитал рослый, белокурый и голубоглазый народ — загадочные гуанчи, успевшие исчезнуть в огне завоевания прежде, чем ученые выяснили тайну их происхождения. К сожалению, как это не раз случалось в истории, они разделили печальную участь тех, кого уничтожили не боявшиеся ни бога, ни черта европейские конкистадоры, — она и яганов Огненной Земли, жителей Тасмании и многих других, не названных здесь народов…

Что еще стало известно в Европе о гуанчах, кроме того, что они были «дикарями», одетыми в шкуры коз и собак, которых они употребляли в пищу, и что у них существовало земледелие?

…Островитяне к моменту прихода французских (нормандских) и испанских завоевателей, оснащенных огнестрельным оружием, жили в прямом смысле слова в каменном веке. Топоры и наконечники копий они делали из «вулканического стекла», обсидиана, который добывался на склонах гор. Им совсем не были известны металлические орудия, и это произвело большое впечатление на европейцев — белые люди, живущие в каменном веке… Кроме того, гуанчи были отличными пращниками, и праща заменяла им лук со стрелами. Под влиянием пришельцев гуанчи из древесины «драконова дерева» начали делать щиты. Гончарного круга гуанчи, видимо, не знали, так как изготовляли посуду способом ручной лепки. Шила и иглы они вытачивали из козьих костей. Встречались у них и деревянные миски и ложки, известные в Европе еще со времен палеолита. Кости животных шли на изготовление наконечников для копий, гарпунов и рыболовных крючков. Поскольку у островитян не было лодок (правда, небольшие проливы между островами они преодолевали вплавь или же на бревнах), они ловили рыбу с берега на крючок. Иногда они устраивали загонную ловлю рыбы, вплавь направляя ее в расставленные в заливах сети. По ночам они лучили рыбу, слепя ее факелами, пропитанными тюленьим жиром, и нанизывая на гарпуны. В небольших изолированных заливчиках рыбу травили белым ядовитым соком кактуса-эвфорбии.

Одной из загадочных особенностей гуанчей было, при неолитическом в целом облике культуры, умение мумифицировать трупы умерших, что, как известно, свойственно лишь высокоразвитым народам, таким, как древние египтяне или инки Южной Америки. Делали это гуанчи с помощью сока знаменитого «драконова дерева», за которым некогда охотились финикийцы, карфагеняне и ливийцы, а в средние века — испанцы и итальянцы. Сами гуанчи обожествляли «драконово дерево», и если оно погибало от старости, это, по их мнению, предвещало несчастье. Золотые волосы, пишет Лоуренс Грин, которыми славились в средние века венецианские красавицы, обязаны своим происхождением специальной краске, главным ингридиентом которой была «кровь дракона» — знаменитый кроваво-красный сок прославленного дерева. Кроме того, европейские лекари высоко ценили этот состав за его антисептические свойства и брали большие деньги за лекарства, приготовленные на его основе (например, сок дерева смешивали с виноградным спиртом и применяли полученную смесь при лечении желудка или накожных язв).