Банкет на перекрёстке - Вадим Вадимович Кондратьев

Пильгуй прошёл вдоль чанов и остановился в паре шагов от Дуремара, перед которым колыхалось потемневшее от времени древко сачка.

— Пиявки у меня в другой теплице поживают, — проворчал Дуремар, водя сачком в баке. — Тут исключительно лягушачье племя и их кормовая база.

Он выволок сачок из бака и, поддерживая сетчатое полотно, уставился на трепыхающуюся в нём живность.

Пильгуй заглянул Дуремару через плечо и, прищурившись на разнокалиберных головастиков, шёпотом поинтересовался.

— Ну как, успеешь для ребят чё-нибудь сообразить?

— А чё ж не успеть? — задумчиво проговорил Дуремар. — Бак с подогревом, они тут постоянно плодятся, только надо с одного выводка набрать, полуторанедельных, они самые живучие.

— Ну и гоже, — успокоено заключил Пильгуй, вынимая из-за пазухи пузатую армейскую фляжку. — Предлагаю считать это тостом!

Дуремар вытряхнул живность из сачка в бак и внимательно поглядел на Пильгуя.

— Я тут вот чего подумал, — он сделал паузу и, отхлебнув из предложенной фляжки, продолжил. — А не стоит ли нам как-то побольше узнать, что там твоя молодёжь задумала? А то напортачат чего-нибудь несусветное на свою голову… Может, им пособить чем надо будет? Ждан хоть и молодца, по любым меркам, но всё ж не местный.

Дед тоже отхлебнул и, втянув носом коктейль из запахов тины и лягушачьей икры, пожал плечами.

— Да я сам об этом думал. Только пока не ясно ничего. Просили с компасом помочь, а остальное, говорят их личное дело, вроде как сами справятся.

— Ну, про то что сами, это ты себя в их возрасте вспомни или меня. Тоже всё сами да сами. Однако, помощь ещё никому не мешала. А напарник его, кстати, как?

— Да вроде толковый, хоть и молодой. Да у Ждана другого и не может быть.

Дуремар покивал головой, о чём-то думая. Вынырнув из раздумий, встрепенулся, взял из рук Пильгуя фляжку и, отпив ещё немного, протянул обратно.

— Сделаем твоим ребятам компас. Даже лучше прежних моделей. А насчёт их личных дел… ты поспрошай. Личные, не личные… а все по одной Зоне ходим… и своих людей без поддержки оставлять не приучены. Кусто вон тоже говорит, что нам в любом случае надо где-то там рядышком быть. Либо помочь, либо подстраховать, либо эвакуировать. Ну, или на шухере постоять, посмотреть, чем дело закончится, чтобы знать, что дальше делать…

— Это да… — подтвердил Пильгуй и тоже отхлебнул по второму разу.

В соседнем резервуаре негромко булькнуло, и на поверхности показались два выпученных глаза с перепелиное яйцо каждый. Пильгуй с Дуремаром обернулись на звук, шагнули ближе и замерли, облокотясь на металлический борт. Закатное солнце окрасило полиэтилен теплицы красным, и глаза на фоне тёмной воды горели, как два рубина. Рядом с первой появилась вторая пара глаз, затем третья и четвёртая. Пришло время вечерней кормёжки…

22. Зона

Северо-восточный сектор, урочище Папаши Гризли, в километре от Берлоги

Сумерки становились всё гуще, превращая лес в блёклую чёрно-серую монотипию. Ждан ткнул младшего пальцем в плечо и поманил чуть в сторону от основного направления. Прямо по курсу за деревьями возникло призрачное свечение. Через десяток шагов стала видна яма, заполненная лениво пузырящейся густой субстанцией зеленовато-жёлтого цвета.

— Ведьмин студень, — тихо пояснил Ждан и бесшумно двинулся дальше. — Или в просторечье «холодец». Если самому не влезать, то не опасно.

— А если влезть?

— А если влезть, то сначала кости станут мягкими как резина. А потом …

Он не договорил. Где-то впереди хрустнул сучок, потом другой — кто-то не таясь двигался им навстречу. Ждан скользнул к ближайшему толстому стволу с торчащей у корней новой порослью. Макар занял позицию с противоположной стороны. Впереди среди деревьев показались три силуэта. Первый, в оранжевом научном комбинезоне, озирался по сторонам, зябко обхватив себя руками. Двое других лениво шагали сзади, засунув руки в карманы длинных плащей. Шли молча, изредка подгоняя спотыкающегося в валежнике учёного и ни капли не беспокоясь, что он сбежит.

Макар со Жданом медленно опустились на землю. Оставалось надеяться, что сгущающиеся сумерки не дадут их разглядеть за светлой листвой молодых побегов.

— А куда вы меня ведёте? — робко поинтересовался учёный.

— Да тут недалеко. Вот уже, походу, пришли. Он пинком направил учёного к светящемуся над «холодцом» туману.

— А зачем? — всхлипнул подконвойный, теряя самообладание.

— Да шоб падаль в Берлоге не валялась, и шоб вокруг чисто было. А то после зачистки запарились дохлых медвежат таскать.

— Вы меня убьёте?! — В панике пискнул учёный и, дрожа, оглянулся на бандитов.

— А это уж как захочешь, — долговязый гоготнул и, вставив в рот сигарету, зажёг спичку. — Захочешь, убьём, а не захочешь — сам в «студень» прыгнешь. Говорят, это даже и не больно. Просто растворишься потихоньку и всё…

Коренастый не спеша вытянул из-под плаща штурмовой дробовик с барабанным магазином. Тоже достал сигарету.

— Можешь даже помолиться, пока мы докурим.

В темноте вспыхнул второй огонёк, и между деревьев поплыло облачко табачного дыма.

Макар просунул автоматный ствол сквозь ветки и, выцелив коренастого, стал выбирать свободный ход курка. Перед носом внезапно оказалась рука Ждана и быстро погрозила пальцем. Макар обернулся, увидел, как напарник скрутил сорванный листок и запихал его в отверстие «погремушки». Сдавив артефакт, легонько бросил его в сторону бандитов и знаком показал Макару открыть рот и закрыть глаза.

Услышав рядом непонятный звук, долговязый рассеянно глянул под ноги, но не разглядев ничего, задрал голову к небу.

— Шишки что-ли падают?

Коренастый хрюкнул и выпустил струю дыма.

— Какие шишки, чудила, вокруг одни осины и дубы.

— Значит, жёлудь был, — заключил долговязый, разглядывая землю в ядовитом свете «холодца». — Только крупный, мутированный.

Крепыш раздражённо отпустил дробовик и полез за фонариком.

— Да чё ты мне мозг отбеливаешь…

Пространство лопнуло, запечатав лес ослепительной вспышкой стерильно-белого света. В следующую секунду три фигуры мешками повалились в прелую листву.

За мгновение до этого Макар, помня эффект «шестерёнки», предусмотрительно разинул рот, прикрыл ладонями уши и даже попытался зевнуть, открывая проход в евстахиевых трубах. Это сработало — хлопок показался слабее ожидаемого. Зато тщательно зажмуренные глаза приняли на себя хороший световой удар, и он на мгновение увидел красные прожилки на оранжевом фоне зажмуренных век. Когда открыл глаза, в них весело скакал овальный жёлтый зайчик.

Сместив направление