Возвращение Тарзана в джунгли - Эдгар Берроуз

Клейтон колебался. Долг чести требовал, чтобы он попытался оживить Тюрана, но, возможно, Тюран уже не нуждался в помощи… Надеяться на такой исход не возбранялось никакими законами чести.

Клейтон медлил, борясь с самим собой. Но вдруг, отведя взор от тела Тюрана, он взглянул поверх борта и переменился в лице. Шатаясь, он встал на колени, и из груди его вырвался крик радости.

— Джен, земля! Мы спасены! Земля!

Девушка посмотрела в направлении, куда он указывал, и увидела на расстоянии, не превышающем ста ярдов, желтый низменный берег, а немного дальше — роскошную листву тропического леса.

— Теперь вы можете привести его в чувство, — сказала Джен Портер, которая тоже испытывала угрызения совести с тех пор, как воспротивилась желанию Клейтона оказать помощь их спутнику.

Добрые полчаса пришлось возиться с Тюраном, пока, наконец, он не начал проявлять признаки жизни. Но и после того, как он открыл глаза, понадобилось много времени и усилий, чтобы довести до его сознания радостную весть. К тому времени лодка уже слегка поскрипывала, задевая песчаное дно.

Несколько глотков дождевой воды и радостные надежды настолько поднши дух Клейтона, что он оказался в состоянии добраться вброд до берега и привязать шлюпку к небольшому дереву. Он сделал это из предосторожности, опасаясь, как бы с наступлением отлива ее не отнесло обратно в море, так как в шлюпке должна была остаться Джен Портер, которую он, при всем своем желании, был не в силах доставить на берег в ближайшие несколько часов.

Затем он отправился, то ковыляя, то ползком, в лес, где, по некоторым признакам, рассчитывал найти в изобилии тропические плоды. Не так давно, бродя по джунглям в обществе Тарзана, он научился распознавать съедобные плоды. Его прежний опыт пригодился теперь: после часового отсутствия он вернулся на берег, неся большой запас пищи.

Дождь прекратился, и тропическое солнце стало так безжалостно припекать бедную Джен, что она решила во что бы то ни стало добраться до берега. Подкрепившись пищей, принесенной Клейтоном, все трое кое-как дотащились до дерева, к которому была привязана их лодка. Там, в тени, они уснули и проспали до наступления темноты…

Около месяца прожили они на берегу более или менее благополучно. Восстановив силы, мужчины соорудили первобытную хижину на ветвях дерева, чтобы оградиться от нападения хищных зверей. Днем они собирали плоды или ставили ловушки на мелких грызунов. Ночью ежились от страха в своем шатком убежище, прислушиваясь к зловещему вою диких обитателей джунглей.

Спали они на подстилках из травы. По ночам Джен укрывалась старым пальто Клейтона. Это было то самое памятное пальто, которое он носил во время поездки в Висконсинские леса. Клейтон соорудил из ветвей нечто вроде перегородки, делившей их жилище на две «комнаты». В одной спала девушка, в другой — Клейтон с Тюраном.

С первых же дней Тюран обнаружил все подлинные черты своего характера — эгоизм, грубость, трусость и чувственность. Дважды дело дошло у него с Клейтоном до кулаков, и оба раза поводом к столкновению служило его отношение к девушке. Клейтон не решался оставить их наедине ни на минуту. Совместная жизнь с Тюраном была для Клейтона и его невесты непрестанной пыткой, но они продолжапи жить рядом в надежде на то, что когда-нибудь избавятся от него.

Джен Портер часто возвращалась мыслью ко времени своего первого пребывания на пустынном берегу Африки.

О, если бы могучий лесной бог был среди них теперь! Он защитил бы ее не только от лесных хищников, но и от зверя в человеческом образе, с которым она вынуждена жить рядом.

Девушка невольно думала о том, что сделал бы на месте ее жениха Тарзан, если бы стал свидетелем наглого и угрожающего поведения Тюрана. Не вызывало сомнения, что под его опекой она чувствовала бы себя в несравненно большей безопасности, чем под ненадежной защитой Клейтона.

Однажды, во время отсутствия Клейтона, который ушел к ручью по воду, она высказала эти мысли Тюрану.

— Ваше счастье, мосье Тюран, — сказала она, — что с нами нет сейчас бедного Тарзана, который исчез с парохода в то время, когда вы и мисс Стронг плыли в Кейптаун.

— А, вы знали эту свинью? — спросил Тюран с усмешкой.

— Я знала этого человека, единственного человека — в настоящем смысле этого слова — из всех, кого я встречала на своем веку!

По ее тону Тюран сразу предположил, что она питает к его врагу чувство более нежное, чем дружба. Он воспользовался этим для того, чтобы лишний раз отомстить человеку, которого он считал погибшим, и опорочить его образ в глазах девушки.

— Он был хуже свиньи, — сказал Тюран. — Это жалкий трус. Спасаясь от справедливого гнева человека, у которого он соблазнил жену, он пытался свалить всю вину на опозоренную женщину. Когда ему это не удалось, он покинул Францию, чтобы избежать дуэли с оскорбленным мужем. Вот почему он и очутился на пароходе, на котором я и мисс Стронг направлялись в Кейптаун. Я хорошо знаю всю эту историю, так как женщина, о которой я говорю, — моя родная сестра. Мне известно одно обстоятельство, и я никому до сих пор о нем не рассказывал. Дело в том, что господин Тарзан бросился с парохода в море из страха передо мной. Я узнал его в то самое утро и потребовал удовлетворения. Я предложил ему драться со мной на ножах в моей каюте.

Джен Портер рассмеялась.

— Неужели вы даже на минуту можете себе представить, что хотя бы один человек, знавший Тарзана и знающий вас, поверит вашему совершенно невероятному рассказу?

— Но, в таком случае, почему он путешествовал под вымышленным именем?

— Что бы вы ни говорили, я не верю вам! — воскликнула Джен Портер, но семя подозрения упало в ее душу, так как ей было известно, что мисс Стронг знала Тарзана под именем Джона Колдуэлла из Лондона.

Джен не могла и предположить, что в каких-нибудь пяти милях к северу от них, в маленькой уютной хижине лежал в это время человек, о котором они говорили, — Тарзан.

А еще дальше, в нескольких милях от его хижины, расположились незатейливые, но надежно построенные жилища, в которых обитало восемнадцать человек.

Это были пассажиры трех лодок с «Алисы», потерянных из виду Клейтоном и его спутниками.

По невозмутимой поверхности моря они добрались до берега меньше чем в три дня, не испытав никаких ужасных последствий кораблекрушения, кроме потрясения, вызванного катастрофой, и тех суровых условий, в которых протекала теперь их жизнь.

Они утешали себя надеждой, что четвертая лодка подобрана каким-нибудь судном, и потому вскоре будут приняты меры к розыску остальных пассажиров.