Замок на Вороньей горе - Андрей Васильев

Сдается мне, темнит дедушка Готтлиб. Все он знал — и про то, что Медлис ведьма, и про то, почему Клаусу этому на кладбище не лежится. Знал, но поделать ничего не мог. А может, просто пока не хотел. Селяне за вилы да топоры только тогда берутся, когда край наступает, а в этой ситуации до него еще далеко, вот и не хочет никто в ночи с мертвяком связываться. Он же не загрыз пока никого?

И тут — мы, ученики колдуна. Случись с нами что — не сильно-то нас будет и жалко, а то и не жалко вовсе. А если упокоим неугомонного покойника, так и цена за эту услугу невелика будет.

— Ну? — поторопил меня староста, видимо решив, что именно я тут старший. — Беретесь за эту работу? С оплатой не обижу.

— Насколько не обидите? — уточнил я. — Хотелось бы сразу знать, что мы получим за то, что мертвяка обратно в могилу загоним.

— И сделаете так, чтобы он там и оставался вовек. — Староста огладил бороду.

— Само собой. — Я глянул на Аманду, та мне подмигнула. — Впрочем, может статься так, что туда, в могилу, вовсе класть будет нечего. Надеюсь, против этого вы ничего не имеете?

— Я — нет, — хихикнул Готтлиб. — А остальные — и подавно. Детей у Клауса с Медлис не было, родни близкой — тоже, а неблизкая за заборами сидит, зубами от страха лязгает.

— Так что с оплатой? — снова вернулся к основному вопросу я.

— Шпика свиного дам шмат вот такой, — показал на руке староста. — Пшена полмешка. Ну и картофеля мешок.

— Несерьезно, — пробасил Жакоб. — Мертвяк-то какой знатный. Не просто «ходун» какой-нибудь, а особенный, силой ведьминой по горлышко залитый. Ты, староста, не жмись давай, а то мы плюнем на все да и пойдем себе дальше. Пусть он вас жрет поедом.

— А так и будет, — пообещала Готтлибу Аманда. — Он пока что под окнами шастает, силу еще не осознал, но скоро и в дома начнет лезть. И пролезет, милейший староста, непременно пролезет. Как только крови в первый раз хлебнет, куда сильнее станет.

— Крови… — Староста недоверчиво усмехнулся. — Вот еще.

— Рано или поздно он ее добудет, по-другому и быть не может, — заверил его я. — Мастер Готтлиб, вы же сами это понимаете.

— Ладно. — Староста махнул рукой. — Мешок пшена, мешок картофеля и два пласта шпика. Так — по-честному.

Ромул с Жакобом переглянулись и заулыбались.

Торг длился еще минут пять, и цена за нашу работу значительно возросла. Сказать по правде, это произошло без нашего участия, простолюдины, несомненно, знали толк в таких вопросах. Не скажу за Аманду и Анри, а меня бы и та цена, что назвал староста во второй раз, устроила, по моим меркам — это целая куча еды.

Хотя Жакоб и Ромул знают этим товарам истинную цену, в отличие от нас. Мне, выросшему на улице, до сих пор незамысловатая пища, которую мы едим в замке, пиршеством кажется, а мои благородные друзья вообще до последнего времени не знали, откуда что берется и как это выглядит в сыром виде, а потому им вообще невдомек, что сколько стоит.

— Ну, по рукам? — Староста снова обратился ко мне. — На том и порешим? Но полная оплата — только после того, как я увижу тело Клауса, причем окончательно мертвое.

— По рукам, — увидел я утвердительный кивок Жакоба и хлопнул ладонь Готтлиба.

Сразу после этого староста деловито вытолкал нас за ворота, от чистой души желая нам успеха в том, что мы задумали. И дверь засовом заложил.

На улице не было ни души, как и полчаса назад, когда мы вошли в деревню. Видно, здорово селяне были напуганы, сразу после того, как начинало смеркаться, по домам закрывались. Да и то — кому охота мертвяку в зубы попасть?

— И что будем делать? — подал голос Фюнц. — Работу мы получили, оплату нам пообещали, но с какой стороны к этому мертвяку подойти, я лично понятия не имею. И мне даже не стыдно в таком признаться. Я ни с ведьмами, ни с ожившими трупами дела никогда не имел.

— И я — тоже, — поддержал его Ромул. — Если только не считать дочку моего хозяина, у которого я в лавке работал, ну, еще до того, как к Ворону попал. Вот она была ведьма настоящая — что внешне, что по поведению своему. Только убивать я ее не пробовал.

— Никто из нас ни с чем таким раньше не сталкивался, — решил я пресечь пустую болтовню. — Но это дела не меняет. Харчи нам нужны? Нужны. Надо что-то думать. Давайте так — что нам известно точно?

— Время, — немедленно отозвалась Аманда, стоявшая за моим левым плечом.

— Сколько времени у нас осталось на раздумья — это раз, — согласился с ней я. — Клаус притаскивается в деревню после полуночи. Значит, искать невесть где его не надо будет — это два. Он по деревне шлындает, чего его искать?

— Осина, — пробасил Жакоб. — Я хоть и в городе жил, но точно знаю, что ведьмы осины боятся. И искать ее тоже не надо — она прямо за деревней растет, я там осинник приметил.

— При чем здесь ведьма, что вы к ней привязались? — поморщилась Аманда. — Ребята, отделяйте одно от другого. В Клаусе живет ведьмина сила, но и только. Сила сама по себе, без проводника — почти ничто. Она дает мертвяку подобие жизни, поддерживает его, взамен требуя от него подпитки, почему этот Клаус и хочет кровушки напиться. Но сам он — не ведьма и тем более не ведьмак, а просто оживший мертвец, не способный использовать полученный дар. Но — очень сильный мертвец. То, что в нем сейчас живет, будет его беречь.

— Стоп, — остановил ее я. — Ты сказала верно. Чтобы истребить Клауса, надо как-то изъять из него то, что ему передала ведьма. Вопрос — как?

— Самый простой путь — заклинание изгнания, — пожал плечами Анри, и остальные согласно кивнули. — Ворон когда о ведьмах рассказывал, его упоминал. И про осину тоже говорил. Распинаешь ведьму на земле, вбиваешь два осиновых кола в ладони, два — в ступни, один — в живот, затем читаешь заклинание. Земля заберет ее силу, ты — жизнь, а осина — посмертие.

— Одно плохо — мы составляющие заклинания этого не знаем, — всплеснул руками я. — А даже если бы и знали, все равно не смогли бы его сложить.

— Почему не смогли? — удивилась Аманда. — Вместе, может, и смогли бы. А вот использовать — вряд ли. Это мощное заклинание, завязанное на стыках стихий, из нас никто бы его не потянул полностью исполнить, силенок не хватило бы. Пока никто. Вот после инициации…

Это да, тут она права. Про такие тонкости мастер Гай мне тогда не сказал, видимо, просто не придал этому значения.

То, что Ворон называл «искрой магического дара», дремало в очень многих, но немногие могли это в себе пробудить, еще меньшее количество народа было способно развить искру до какого-то предела (подозреваю, что именно они и были среди тех, кто прибыл в замок нашего наставника, да и то не все). Да и потом дар даром, а вот силы для его использования надо ведь откуда-то брать. Много ли зачерпнешь из земли, воды и деревьев? Кто-то скажет — много, он будет прав и не прав одновременно. Эта энергия не предназначена для заклинаний, у нее другая суть и другие цели. И только тогда, когда она смешивается с силой души и тела чародея, она превращается в то, что называется магией. Но запасы этой энергии у обычного человека очень невелики, в отличие от расплаты за подобный шаг, которая безмерна. И далеко не всякий согласится выжигать свою душу.